— Но ведь все может произойти очень быстро.

— Да, как в момент исчезли VHS, так же случится и с DVD. Но, повторюсь, я пока этого не вижу. Нужны на каждом микроуровне отдельные концептуальные бизнес-решения — на уровне отдельных сайтов, отдельных инвесторов, отдельных компаний. Подобные решения на уровне сайтов фестивалей «Санденс» и «Трайбека» сделаны. Это как в демократическом голосовании: чем больше рук поднимается, тем меньше шансов у тех, кто думал, что Путин будет вечно. Все очень просто. Реальные физические руки. Вот фестиваль Dotfest в Петербурге появился. Для чего? Они, видимо, открылись как история, промоутирующая некую платформу-матрицу для закачки фильмов и их просмотра онлайн.

— Кстати, сейчас в рунете едва ли не бум легальных кинотеатров.

— Не бум, просто в последний месяц они одновременно стали появляться. Проблема в том, что они полулегальные. На фоне неурегулированности законодательства и разборок вокруг денег на это никто не обращает внимания. Они заключают договор с правообладателем в десяти процентах случаев. Это мягкие пираты — любая новая деятельность начинается с пиратства, так уж было принято, всегда. Независимый российский кинопрокат начинался с пиратирования польских копий с интерпозитива. Они арендовали кинотеатры с пробитыми сиденьями и воровали фильмы... У нас в конце 80-х — начале 90-х шли в кинотеатрах такие смурные серовато-голубоватые фильмы. Мы по-другому воспринимали кинематограф. Я помню, там был все время такой мрачный мир, а они всего лишь были скопированы пиратским способом. Но именно так независимый прокат почувствовал, что на этом можно делать деньги, и потихонечку стал развиваться. Вообще, все, что в России происходит, к легальности не имеет никакого отношения.

— И таки развился?

— Понятно, что российский прокат — это чудовищно. Но он есть, он приносит деньги. Из отсутствующей системы создалась система стрижки купонов без подлинной профессиональной гордости, без ориентации на разные аудитории. Качественными критериями в российском прокате считаются количественные. Это настоящая беда.

— Ты уже больше десяти лет занимаешься дистрибуцией арт-кино. Что за это время изменилось? У меня такое ощущение, что в начале десятилетия была некая динамика именно в артхаусной дистрибуции, а потом снова все встало, ажиотаж прошел.

— Я этим занимаюсь с 1996 года: начинал свою деятельность в роли сотрудника Музея кино. Там были ретроспективы, едва ли не еженедельные фестивали национальных кинематографий. Потом я ушел в большой прокат — «Ист-Вест» — Universal-Paramount, и так далее, а потом уже появился артхаусный прокат. Как он себя чувствовал? Десять лет назад он чувствовал себя интереснее, потому что выход каждого артхаусного фильма на одной площадке в Москве был событием общероссийской значимости и освещался гораздо шире. Потом это все прошло, зато появились кинотеатры, которые на этом зарабатывают. Их мало. По сути, радикального перелома не произошло. Аудитория расширилась незначительно. Да, удалось застолбить в сознание некоторые режиссерские имена, они мгновенно выстраиваются в какие-то зрительские попсовые иерархии, топ-тены. Новое приходится прививать мучительно и долго. По стране артхаусный прокат никак не развивается, и нет никаких даже признаков. Казалось бы, кризис — идеальная вещь, фильтр санации. Но сети не начали выделять залы под артхаусные площадки. В Москве в какой-то момент щелкнуло, но это произошло еще до кризиса — две площадки в «Формуле кино» и одна в «Каро». Но по сути — это не изменение. На уровне госполитики — ничего. Как якобы выявила (давно всем известное) на днях Счетная палата, «фактически в каждом контракте на финансирование обнаружены нарушения» — вот чем занималось Госкино. Сейчас, если туда прийти, там пустые коридоры, пустые кабинеты. Система не работает, нечего заливать, нечего передавать в конвертах. Раньше они перекладывали из кармана в карман — были заняты. Сейчас их просто нет. Политика никакая не вырабатывалась. Я бесконечно повторяю: задача очень простая. Кто-то в Министерстве культуры должен выделить минимальные деньги на создание экспертного комитета на уровне нескольких десятков продюсеров, кинокритиков, киноведов, прокатчиков и произвести силами этого сообщества некую библию российского кино — цели, задачи, правила, критерии оценки качества проката. Во Франции такое есть, это обсуждается, пункты меняются, комментируются. Здесь — полное болото. Такие вещи и должен генерировать Союз кинематографистов. А чем он занимается? Один Союз пытается стать усатой архаической монархией и несет в себе самые чудовищные советские традиции (и пока он их несет, ничего нельзя изменить), другой Союз пытается создаться. Пока не существует госполитики, как во Франции, ничего не будет. Все будет происходить на уровне каждого отдельного прокатчика, любителя кинематографа или фаната какого-то отдельного фильма. Или по результатам каких-то личных отношений.

— Кустарщина.

— Феноменальная кустарщина. Она не сольется никогда в систему — последние пятнадцать лет показали, что не сливается. Есть небольшой сухой остаток деятельности бизнес-энтузиастов, но системы нет. Государство должно быть заинтересовано в том, чтобы ее население смотрело разное кино, знакомилось с разными кинематографиями и, соответственно, кинопсихологиями. Нужна стратегия. Стратегия — это когда есть стратег. Когда кто-то может взять на себя ответственность что-то сформулировать. Такую ответственность в области кино взял на себя Михалков. Он, со своими усами, хлопает по плеши Путина, и у того изо рта в какой-то момент выпадает монетка — всё как в «Незнайке на Луне». Стратегия раздачи этих денег [из нового фонда] совершенно понятна: «Поп-2», «Поп-3», «Бредская крепость — 8» и «Утомленные Михалковым — 9». Такая стратегия отработана за последние десять лет в Белоруссии, где кинематограф существует за счет съемок фильмов о войне: какие-то энкавэдэшники в лесу кого-то ловят и непрерывный Днепровский рубеж преодолевают... Там это малобюджетное, независимое от коммерческих амбиций и технологий позавчерашнее псевдокино, делающееся на деньги государства и полностью соответствующее убогим лукашенковским запросам. Здесь будет то же самое — но с блокбастерными амбициями. Здесь деньги, в том числе рекламные, грамотно будут встроены в эту политическую структуру, и будет огромная посещаемость у всего этого идеологического безобразия, смешанного с туполобой развлекухой. Почему нет альтернативы? «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Не буйный, который просто шумит, а буйный, который формулирует. Дондурей формулирует, но он не буйный. Конкретные действия в основном подменяются невротизмом — мы входим, мы выходим. Нужно выйти из Союза, объединиться, сформулировать urbi et orbi, зачем это сделано, и засасывать пылесосом новых членов в могучую энергетическую кучку. Михалков снисходительно бросил в адрес тех, кто новый союз организует: «Будет у них кружок “Зеленая лампа”». Это гениальная вещь была! Надо быть «Зеленой лампой».

— Слушай, но ведь в новом фонде не только Михалков. Там продюсеры, которые действительно много лет работают на рынке.

— Люди, которым дают огромные государственные деньги, от них не откажутся. Они не будут задумываться о том, теряют ли они свой авторитет как кинематографисты или не теряют. Деньги подменят авторитет. И даже Сергей Сельянов, который продюсирует Балабанова и откопал Мизгирева, будет держать нос по ветру и снимать «правильное» кино. Если он этого делать не будет, останется собой — в какой-то момент возникнет скандал, вышибется искра и что-то интересное может произойти (улыбается). Любая искра имеет шанс возгореться в пламя. Но это, опять же, несистемный, феноменальный элемент, а нужна система — или на уровне государства, или на уровне альтернативных профессиональных объединений.

— То есть ты считаешь, что людям, которые вошли в этот фонд, настолько наплевать на профессию, что они будут просто механически лабать «правильные» фильмы?

— Будут, появились уже такие фильмы как преддверие... Сразу цены полезут вверх на все услуги. Это наша рыночная ситуация государственного путинского капитализма: госденьги капают, значит, нужно правильно протянуть руку.

— И народ будет смотреть этих «Попов»?

— Народ смотрит этих «Попов». Эти «Попы» с огромным рекламным бюджетом не оставляют народу никаких вариантов. Маковецкий на плакате, по крайней мере, предельно убедителен. Вот так все это и будет делаться.
Михалков сейчас похож на моего любимого персонажа — Остапа Бендера. «Всю зиму Остап скупал золото», — это про съемки «Утомленных солнцем — 2». Для Михалкова этот фильм — переход через румынскую границу. Вопрос: появятся румынские пограничники или нет? Персонально я совершенно четко понимаю, что смотреть это кино не буду, настолько он в своей человеческой бессовестности перебрал какую-то мою персональную критическую массу. Про уровень его режиссуры с середины 80-х я уже и не говорю... Одно дело просто прокатный успех, когда картина стоит во всех залах и люди идут на аттракцион военных приключений. Другое дело — феноменальный успех, как у «Аватара», когда мобилизуются все. Мне интересно: мобилизуются ли все или этих всех Михалков уже поддостал?

— Да кого он поддостал, кроме горстки наших знакомых...

— Я уверен, что в стране всё еще есть живые люди. Она еще не вымерла. Капля камень точит. Кто смотрит арт-кино? Несколько тысяч? Отлично, это несколько тысяч достойных зрителей, главное — их не потерять.