Демократия плутократов

Когда-то мы предлагали дикарям красивые бусы в обмен на золото, теперь — не менее красивых мертвых бабочек Херста в обмен на нефтерубли

Персональный аукцион работ Дэмиена Херста, который Sotheby’s устроил в Лондоне 15—16 сентября, позиционировался — и это далеко не первый случай в мире современного искусства — как своего рода прорыв. Решение Херста продать новые (созданные за последние год-два) работы на аукционе было подано как переворот в арт-бизнесе, поскольку за бортом остались и галеристы, и арт-дилеры. Они стали кем-то вроде теневых посредников, которые злонамеренно взвинчивают цены на сырье и продукты, тем самым разоряя и производителей, и потребителей. И совершенно не важно, что Херста и покупателей его работ нищими никак не назовешь. Не важно, что Sotheby's берет с продаж проценты, вполне сопоставимые с теми, которые запрашивают галеристы. Не важно, что агент Херста Джей Джоплинг из галереи White Cube набивал цену за двадцать лотов и, по-видимому, заработал на этом аукционе кругленькую сумму. Херст говорил обо всем этом как о демократизации торговли произведениями искусства. Что ж, политику, который обещает избирателям, что демократии станет больше, инстинктивно перестаешь доверять. Точно так же использование термина «демократизация» применительно к арт-бизнесу по определению звучит подозрительно. Гламурный аукционный дом Sotheby's странно смотрится в роли союзника в борьбе за демократию; наводят на размышления и ценники в миллион фунтов и того больше за отдельные работы.

На самом деле этот аукцион наглядно продемонстрировал новую ступень эволюции Дэмиена Херста — из художника он превратился во вполне оперившегося предпринимателя, своего рода Ричарда Брэнсона мира искусства. Его предпринимательские таланты стали заметны уже давно. Именно он организовал в 1988 году выставку Freeze, где Чарльз Саатчи купил первую работу в духе того, что позже окрестили БритАртом, положив тем самым начало тренду, который с тех пор кормит не один десяток современных британских художников. В 1990-е он открыл ресторан Pharmacy в престижном районе Ноттинг-Хилл. После закрытия его обстановка была успешно распродана тем же Sotheby’s. Совсем недавно Херст основал издательский дом Other Criteria, который выпускает книги и репродукции и специализируется на работах его товарищей по БритАрту; в октябре этого года издательский дом намерен открыть магазин на самой дорогой торговой улице Лондона, Бонд-стрит. Херст также крупный коллекционер; никто не сомневается, что рано или поздно он откроет музей в своем загородном особняке. Он бросил пить и курить; распрощался со стилем жизни а-ля Фрэнсис Бэкон, который ранее был неотъемлемой частью его образа плохого парня; вспомнил, что ему уже за сорок, и, кажется, решил приноровиться к роли машины по производству денег.


Аукцион Херста стал крупнейшим событием в календаре лондонской светской публики. Очередь желающих попасть на вечерние торги 15 сентября вытянулась вдоль Бонд-стрит, но многие остались ни с чем: внутрь пускали только по билетам. Давка была такой, что Sotheby’s открыл дополнительные залы, где сотни людей стоя смотрели видеотрансляцию. На торгах присутствовали многие друзья Херста и его союзники в мире искусства: Тобиас Мейер, глава отдела современного искусства Sotheby’s, который покупал работы для коллекционеров; Норман Розенталь, бывший глава Королевской академии; художник Пол Фрайер (он вскоре собирается открыть в Лондоне выставку с херстовским размахом: ее себестоимость уже достигла миллиона фунтов); художница Рейчел Ховард, которая много лет зарабатывала тем, что рисовала точки на знаменитых серийных холстах, и ее муж Хью Аллан — партнер Херста по бизнесу; менеджер и бухгалтер Херста Фрэнк Данфи по кличке Ротвейлер, который до встречи с художником приглядывал за эстрадными артистами, например Клоуном Коко. Самого Херста на торгах не было: открою секрет, он в это время играл в бильярд с чемпионом мира Ронни О'Салливаном в фешенебельном клубе Граучо. В какой-то момент он позвонил Данфи и пожаловался, что на нервной почве никак не может выбрать, что заказать: спагетти болоньезе или спагетти карбонара. «Судя по тому, как тут идут дела, — ответил Данфи, — ты можешь позволить себе и то и другое».


Для тех, кто неравнодушен к романтике денег, это был действительно драматичный день. 15 сентября, когда состоялись вечерние торги и Херст успешно загнал покупателям плоды своих трудов на 70 миллионов фунтов, — почтенный банк братьев Леман в Нью-Йорке обанкротился, в результате чего тысячи людей в Лондоне потеряли работу. Казалось, что рушатся устои всего финансового мира. Подобного рода потрясения особенно глубоко ощущаются в Англии, где треть экономики так или иначе составляют финансовые услуги. Но я не думаю, что в тот вечер в торгах участвовало много английских коллекционеров. Целевой аудиторией Sotheby's теперь уже не являются жители Запада, пострадавшие от падения доллара и краха финансовых институций: они выискивают нуворишей из России, Китая и Индии, чьи состояния сколочены благодаря высоким ценам на сырье, политическим связям и быстро растущей экономике. Работы Херста первичный ресурс этого культурного неоколониализма: когда-то, насколько я понимаю, мы предлагали дикарям красивые бусы в обмен на золото, теперь же мы предлагаем им не менее красивых мертвых бабочек Херста в обмен на нефтерубли.

Предаукционную выставку посмотрело ошеломляющее количество посетителей — 21 тысяча, а торги пошли удачно с самого начала. Первый лот «Рай может подождать» (бабочки, бриллианты, масло, холст) продан за £930 тыс. (включая комиссию), что значительно превысило ожидания (эстимейт £300—500 тыс.); картина ушла к Джею Джоплингу. Первой крупной проверкой стала продажа «Королевства» (акула в резервуаре) — по моим подсчетам, как минимум четвертой подобной работы Херста. Это его фирменный знак — вариация на тему той самой вещи, которая прославилась благодаря Саатчи и которую он затем продал владельцу хедж-фонда Стивену Коэну за немыслимые по тем временам 6 млн фунтов. По имеющимся сведениям, у Коэна возникли проблемы с хранением акулы, и Херсту пришлось сделать еще одну. Но такие трудности ничуть не обескуражили покупателей. Лот ушел за 9,5 млн фунтов (включая комиссию), что значительно превысило ожидания. «Золотого тельца» (The Golden Calf) — позолоченное животное — оценили выше, чем акулу, но его итоговая стоимость не превзошла предварительной оценки: 10,3 млн фунтов (включая комиссию); его купил Франсуа Пино, владелец Christie’s. Предполагается, что русские покупатели были очень активны: русскоговорящая ассистентка Sotheby's Алина Дэвей, следуя телефонным указаниям клиентов, купила для них тринадцать лотов. К концу вечера было продано произведений искусства на 70 млн фунтов, выше ожидаемых 62 млн. На второй день продавались сравнительно небольшие работы, и к выручке добавилось еще 40 млн. Все лоты были распроданы.


По аукционным меркам, вечер понедельника вполне сойдет за драматический, но удивительно, насколько сдержанной и благопристойной была реакция зала: вежливые аплодисменты, когда за работу предлагают неожиданно высокую цену. Кому или чему аплодируют? Вероятно, храбрости (и, возможно, глупости) покупателя. Но даже на неудачном концерте в Московской консерватории можно услышать куда более оживленные хлопки, не говоря уже о местном футбольном матче. Попросту говоря, аплодисменты — это жеманство. Такого рода события оставляют ощущение духовной пустоты: когда искусство сводится к суммам денежных единиц, мелькающим на табло, многие чувствуют, что совесть у них нечиста.

Судя по всему, британские СМИ теперь ополчатся на Херста. Это предсказуемо. Пока не было ясно, сколько он зарабатывает, пресса видела в нем некий предмет интереса богемы, еще одну звезду индустрии развлечений. Поскольку результаты торгов Sotheby’s открыты для широкой публики, стало очевидно, что он наживает колоссальные суммы на продаже работ по сути фабричного производства. Совершенно естественно, что пресса, включая художественные издания, подвергнет сомнению его деятельность. Перед аукционом Sotheby's газета The Art Newspaper опубликовала статью, автор которой намекнул, что в запасниках галереи White Cube, представляющей Херста, скопилось больше ста непроданных работ. Подразумевалось, что у Херста наступил кризис перепроизводства и этот аукцион что-то вроде сезонной распродажи в универмаге. The Independent сосредоточила свое внимание на Рейчел Ховард, бывшей ассистентке Херста (сейчас она успешный самостоятельный художник, в Великобритании ее представляет Haunch of Venison). Автор указывает на чудовищную несоразмерность сумм, которые она получает от продажи собственных картин, и тех, что получает Херст за работы, которые сделала для него Рейчел. Во вчерашней (17 сентября) Daily Mail опубликована статья под названием «Мир искусства превзошел Сити в своей бесстыжей алчности» (The greed of the art world is even more obscene than the City's), а также разоблачение темного прошлого ирландца Данфи — менеджера Херста, который, как утверждается, поддерживал террористическую группировку IRA. Британские таблоиды хлебом не корми, дай только поставить знаменитость на место и рассказать всему свету о его или ее секретах. Можно представить себе, например, специальное журналистское расследование, посвященное установлению личности и местонахождения давно пропавшего отца Херста. Что касается самого виновника торжества, то после торгов он сделал заявление вполне в духе своего бренда плутократической демократии: «Я люблю искусство, и это доказывает, что я не одинок и всех нас ждет светлое будущее».

Перевод с английского Яны Токаревой


Еще по теме:
Анна Арутюнова. Сорок пять исторических секунд
Анна Арутюнова. Пан либо пропал
Десять самых дорогих работ Дэмиена Херста

Ссылки

• Анна Арутюнова. Сорок пять исторических секунд
• Анна Арутюнова. Пан либо пропал
• Десять самых дорогих работ Дэмиена Херста