Физиология фуршета

Екатерина Деготь скучала на одном фуршете и от нечего делать разложила своих коллег на категории. Дальнейшее рассуждение чисто абстрактное: всякое сходство с реально существующими людьми следует считать случайностью.

Фуршет в честь выставки какого-то иностранного художника, которого нелегкая занесла в Москву. Вернисаж уже состоялся где-то в другом месте, теперь – ресторан, где развешана еще некоторая часть работ. Вот-вот подойдут автор и его свита, но лучшие отечественные участники арт-сцены уже здесь. Подвергнем же последних поверхностной, но справедливой классификации. 

1. Оседлые

Вот замкнутая группа людей обоего пола, которая никого не ждет и никем не интересуется. Они тут уже давно, сразу заняли столик в углу, нанесли туда бутылок и блюд с едой, отняв их у официантов, и больше даже не оборачиваются. В особенности равнодушны они к выставленному искусству. Одеты довольно пестро, без претензий, иные с бородой. Им весело друг с другом, они много и умело пьют, без колебаний заказывая и за свои, если не хватает бесплатного.
Наивный наблюдатель подумает: «Вот они, художники!» Действительно, некоторые из них даже, кажется, в ковбойках, а одна девушка вся в бахроме. Но нет: это критики. Чего совершенно не скажешь по крайнему, детскому какому-то добродушию их лиц.



2. Шныри

Вот зато другие. Их меньше. Одеты они во все черное, до странности бельгийское и подчеркнуто несексуальное. На лицах выражение профессионального скепсиса. По лицам видно, что они способны говорить по-английски.

Эти никогда не сбиваются в группу. Они даже по двое не соединяются, двигаясь в одиночку. Из-за этого одиночества они иногда быстренько осматривают выставку – надо же чем-то заняться. Они не пьют – в начале вечера. Или не пьют вообще. Они ждут, а на пробу с кем-то беседуют. И глазами шныряют из стороны в сторону.
Наивный наблюдетель подумает: «Вот он, умный, циничный критик!» Но нет: этот он или она – куратор, или организатор некоммерческих художественных проектов. Как сейчас принято уточнять – независимый.

Именно поэтому он/она на всякий случай держит под мышкой свое портфолио, а черное несексуальное надето им/ею из тех же трогательных надежд, из которых девушка в Липецке надевает прозрачную кофточку.

Свои надежды куратор вынужден возлагать направо и налево. Дело в том, что в сложившейся ситуации источник денег у него исключительно в России, а источник славы – только на Западе. Оттого-то он и косит из стороны в сторону.

На фоне верткой фигуры куратора-фрилансера, озабоченного своей карьерой, становится понятным добродушие критика. Ведь нет у нас нынче иных критиков, кроме газетных. То есть на хорошей ставке. Поэтому им ничего не надо. Прежде всего им не надо никому ничего доказывать – ни поведением, ни одеждой. Им абсолютно не нужны иностранцы и предоставляемые ими головокружительные карьерные возможности. Ни к чему им и олигархи. Отвечают они только перед главой своего холдинга, а тот далеко. Статья написана еще вчера. Так что да здравствует искусство, лучший отдых.

3. Гладкие



Вот третьи, но пока на нашей сцене их нет. Это их ждет группа 2; это на них плевала группа 1. Они появятся только вместе с иностранной звездой, пахнув на общество своими духами и махнув шубами. Со звездой они провели целый день, исполняя тяжкую работу очарования. На вернисаж они не ходили – они предпочитают приватное общение с искусством и художником.

Это коллекционеры и их блистательные жены, галеристки и их терпеливые мужья, дилеры и их нежные бойфренды. Крем де ля крем. Все они такие разные, но все они (в отличие от первых двух групп) имеют дело с произведением искусства как вещью, как определенной материальной ценностью. По роду своей деятельности они часто гладят картины и деньги. От этой повышенной тактильности у них и лицо, и одежда, и душа, и мысли тоже как-то постепенно разглаживаются. Все они очень веселые и приятные люди. Некоторые прекрасно танцуют.



4. Шершавые


Эти тут с самого начала вечера, но никто их не замечает, в том числе и официанты с подносами. Они стоят по стеночкам в чем-то вязаном, с катышками, и если в черном, то как-то непреднамеренно.

Хотя непреднамеренность мнимая. Известная галеристка А. однажды появилась на вернисаже в чем-то именно таком (а не в белой шубе, как обычно). Я не смогла сдержать тревоги: уж не вышло ли какого внезапного потопа в гардеробной? Но она напомнила мне, что на той выставке выступала в качестве художницы.

Да, шерстяные – это художники. Известные и заслуженные. Согласно международным правилам, им нельзя гладко бриться (разве что череп) и носить шпильки (разве что мужчинам). Еще им неприлично иметь визитные карточки и навязываться коллекционерам. Зато им можно многое другое – практически все.

Художники пьют, как критики, но у них нет начальства. Они одиноки, как кураторы, но лица у них не такие злые. И еще их можно опознать по тому, что они действительно смотрят на выставленные работы – чтобы позавидовать, или обругать, или (изредка) крякнуть одобрительно.

Впрочем, надо сказать, что эта последняя категория, художники, в последнее время стремительно размывается изнутри.

Одни художники устраиваются на работу, после чего на все плюют и просто веселятся с друзьями в уголке (переходят в категорию 1). Другие не выдерживают, надевают-таки черное и японское, суют под мышку портфолио и сгибаются по-молчалински, пытаясь стать кураторами самих себя (категория 2). Ну, а третьи выходят замуж за коллекционеров и навсегда попадают в сливки общества (категория 3). Так что тут возникают интереснейшие подкатегории, рассмотрение которых, впрочем, придется отложить, так как несут горячее.