* * *

Болезнь зашла глубоко. Причина, видимо, в непонимании того, что такое в принципе кураторство.

Куратор — профессия относительно новая. Ближе всего она к роли исследователя, который пишет книгу, но пишет ее не на бумаге, а в пространстве. Куратор проводит сравнения и порождает метафоры пластическими средствами. В кураторстве есть серьезная интеллектуальная и сильная чисто художественная составляющая. Однако в нашей стране и ученый, и художник считаются людьми второго сорта по сравнению с теми, кто «кое-чего добился в жизни»; как их представить мэру столицы или руководителю крупной корпорации? Это же стыда не оберешься. Поэтому у нас куратор понимается как успешный менеджер, в особенности пиар-менеджер.

При этом роль эта приобрела нездоровую популярность. Слово «куратор» воспринимается не как профессия, которая требует все-таки определенных знаний, а как своего рода статус, который необходимо получить каждому и особенно каждой. Статуса директора фонда или чего-нибудь подобного отчего-то теперь недостаточно. (Страшно подумать, что будет, если столь престижной станет профессия хирурга или, не дай Бог, пилота гражданской авиации).

Эти мысли не покидали меня при просмотре второй крупной русской групповой выставки на биеннале этого года — «Unconditional Love», показанной в параллельной программе (смотрите наше видео об этом и других русских проектах). Эту выставку, как и другие, взял под свое организационное крыло (необходимое для получения права участвовать в параллельной программе) Московский музей современного искусства. К нему присоединился и ГЦСИ и BURO 17.

У выставки целых три куратора, но кто-то из них еще только-только начинает, а кто-то вовсе не куратор, в моем понимании, так что упоминать никого не станем. Тем более что выставка несколько, как бы это сказать, вынужденная. Поначалу, что совершенно ясно, она должна была служить точкой промоушена нового фильма группы АЕС+Ф «Пир Тримальхиона» и — почему-то мне так кажется — должна была быть устроена их коммерческой галереей. Однако это не допускается правилами биеннале. Поэтому выставку пришлось — по-моему, спешно и без особой концепции — расширить. В частности за счет иностранных художников, причем главным образом тех, которые только что побывали в Москве, и легко было взять какие-нибудь их работы.

Тем не менее, выставка оказалась сильно перекошенной: видеоинсталляция АЕС+Ф на множестве огромных экранов все равно непомерно доминирует, она чуть ли не больше всей остальной выставки. Что касается самой этой неоклассической, очень дорогой в производстве и очень качественно сделанной компьютерно-игровой тягомотины — это не упрек, так было задумано, — то, если АЕС+Ф мечтали достичь настоящего академизма (а черт их знает, вдруг? бывали ведь в истории искусства такие эпохи, когда это считалось хорошо), то я могу их только поздравить. И выставлены они были, надо признать, действительно роскошно и с уважением, если не сказать почтением. Вот она, безусловная любовь.

До остальных художников устроителям выставки, как кажется, было мало дела. Отличная инсталляция Вадима Захарова выставлена из рук вон равнодушно, а состав вещей ставит в тупик своей случайностью: работа мало кому известного за пределами Москвы Жауме Пленса соседствует с хрестоматийным, как «Черный квадрат» Малевича, перформансом Марины Абрамович (на видео). К тому же его недавно показывали в Москве — и создается очень неловкое впечатление, что кураторы только что узнали о его существовании. Даниэль Бирнбаум достает из музейных закромов старые работы для своей выставки — но забытые, а не те, которые проходят на первом курсе художественного училища!

Позитивно, конечно, что была предпринята попытка вырваться из русского гетто — но уж очень примитивным и непрофессиональным путем это попробовали сделать… Ну а о том, что выставка получилась нуворишеской «русской невестой», я уж не говорю. Черные стены, точечная подсветка, как на дискотеке, — это по-нашему! Как сказал посетитель, уходящий с одной из многочисленных в этом году русских вечеринок: Your art is very bad, but your parties are great. Но по справедливости: вечеринка Арабских Эмиратов была, говорят, круче.

* * *

Меньше всего я склонна обвинять художников. Художник играет как умеет; фактически он всегда показывает себя самого, так что нападать на него — ранить в самое сердце. Тем более что я, грешным делом, люблю некоторых русских художников. Но смотреть, как они превращаются в «русских невест», мне грустно. Смотреть же на наш павильон особенно больно потому, что каждый из художников, столь невыигрышно показанных там, добровольно и бесповоротно лишил себя шанса выставиться там соло в будущем.

Почему они это сделали? Потому что не надеются сами найти дорогу на Запад? Хотят пройти легким путем, по линии «русского представительства»? Хотя, как показывает опыт художницы Ани Желудь, которую выбрал в основной проект куратор Даниэль Бирнбаум, на «интернациональной» территории они делают работы гораздо лучше. Кто бы мог подумать, что Аня Желудь, которая в Москве показывала одни только вешалки и платьица из гнутого металла и которую мы на OPENSPACE.RU уже навсегда списали в коммерческие художницы, окажется столь тонким комментатором индустриального пространства, сделает столь хрупкие, простые, с человеческим содержанием работы! В Москве у нее с такими, конечно, не было бы никаких шансов. Какое счастье, что встретился на ее пути умный куратор!

В этом году несколько наших художников показали себя на биеннале сами. Александр Пономарев, например, в рамках выставки Stella Art Foundation, но явно по собственной инициативе водрузил на Большом канале желтую подводную лодку. При этом Пономарев был в Российском павильоне в прошлый раз. Мне трудно себе представить, чтобы, например, прекрасный венгерский художник Андраш Фогараши, чья работа в 2007 году была расценена как лучший павильон, на сей раз привез бы какую-нибудь на венгерские деньги проплаченную инсталляцию и самовольно «презентировался». Сейчас многие русские художники с помощью отечественных меценатов улучшают свой список персональных выставок — не понимая, что при отсутствии участия в значимых групповых международных проектах это производит плохое впечатление…

Точно такую же — не скажу ошибку, но некую не-от-хорошей-жизни-штуку — выкинули Александр Виноградов и Владимир Дубосарский со своим проектом «Осторожно: Музей», представленным в параллельной программе фондом New Rules и тем же Музеем современного искусства. Питаю слабость к этому художественному дуэту, даже несмотря на то, что в последние годы они разменяли себя, казалось бы, без остатка; но тут они постарались и написали (собственноручно) несколько почти комаро-и-меламидовских по уровню парадных полотен — монтаж из Рембрандта, Джорджоне, Давида и современной рекламы (Обама в образе Наполеона и т.п. — такие вот дела). В середине каждой картины дырочка, где спрятана камера, и, уходя, посетитель видит свое собственное изображение на видео: картины, оказывается, смотрели на него. Но этот «концепт» не очень помогает, все равно Д&В остаются теми, кем они являются, — успешными коммерческими живописцами с интересным проектом в прошлом. Как, например, Нео Раух в Германии. Можно ли себе представить, чтобы Нео Раух сам себя сватал на Венецианской биеннале?