— Когда ты вернулся в Россию?

— Приехал еще в 1992 году, но полностью переехал в 1999-м. Почему? Потому что Россия пошла либерально-демократическим путем. До 2000-го я так думал, пока гимн Советского Союза не появился. Когда отменили выборы губернаторов, я уже понял, что-то не то. Старшую свою дочь я крестил, говорил ей, хочу, чтоб ты жила на родине и рожала только православных детей. Сейчас у меня есть еще двое детей, и я их не крестил и крестить не хочу. Это моя позиция.

— Изменились взгляды?

— Да, у меня изменились взгляды. Не хочу обидеть верующих, но у меня есть вопросы. Тысячу лет эта страна была православной и пришла в 1917 год, поэтому я точно знаю, куда приведет православие. В Русской империи русский был только православный, причем новоправославный, староверы даже были не совсем русскими. Остальные у русского императоры были иноверцы, инородцы, выкресты. Работая над этим проектом, я пришел к выводу, что русский народ очень не толерантный — поэтому у него везде жиды, хохлы, пшикалки, чурки. Мой проект о том, что я вижу сейчас, когда православие лезет везде — в школы, в армию. И везде оно разъединяет людей, нигде не объединяет. Если в школе, где я учился, я не знал, где еврей, а где татарин, то сегодня уже в школе дети будут знать, что Ахмеду нужно вот на тот урок, Саре — на тот, а нам всем — на этот. Я не считаю, что это конструктивно.

—Так вот многие не могут понять, почему ваш проект именно это и сообщает: кто какой национальности. Многие думают, что это как-то некорректно.

— Рассказываю. Все всегда нужно рассматривать в контексте. Всегда есть вопрос: хорошо или плохо? «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: папа, автомат Калашникова — это хорошо или это плохо?» Стихи Виктора Бондаренко. Почему людей не коробит, что у нас есть Конституция (достает из портфеля, листает и цитирует) и там написано в первой статье: «Мы — многонациональный народ Российской Федерации». Конституция РФ, написано: состав РФ — 21 республика, 10 автономных округов и еврейская автономная область. Это все государствообразующие народы, они все здесь перечислены, у них такие же права здесь, как у тебя, у русского. Это коробит тех людей, которые думают, что еврей, татарин, армянин, поляк — это ругательства. Я призываю этих людей задуматься. Тем, кто говорит «Россия — для русских», я отвечаю: а что вы будете делать с этими? Как быть с Высоцким? Вот в чем суть проекта. Галине Вишневской очень понравился проект, Кобзон лично участвует, на открытии был Бакерия, он сказал, что гордится быть на этой стене как грузин. Валерий Газзаев лично был, я дал ему книжку, понравилась. Поэтому пусть люди не говорят. Против выступают либо националисты, либо те, кто боится: а зачем ты говоришь, что я еврей? В этом же и проблема. Я хочу ее поднять. Никакой политкорректности, у меня лобовой проект.



— Некоторые люди критикуют ваш проект за то, что он привязывает людей к определенной национальности, в то время как, может быть, они хотят чувствовать себя принадлежащими другой или вообще гражданами мира.

— Еще раз. Наверно, в 1933 году в Германии немецкие евреи тоже бы возмутились, если бы я сделал такой проект. Герои Первой мировой войны — они бы возмутились, но потом они бы обо мне вспомнили. Я сейчас смотрел фильм, как в концлагерь в Эстонии заходят герои Первой мировой войны — тысячи евреев с крестами, с орденами — и начальник лагеря не знает, что делать. Герои войны, немцы. Когда бы их пригнали в лагерь и уничтожили, они бы поняли, что я видел вперед.

— Как ты относишься к слову «россиянин»?

— Мне не нравится, но другого нет.

— То есть ты считаешь, мы должны понимать это слово мультикультурно? Как, например, слово «американец»?

— Правильно. Если завтра кто-то вылезет и скажет: «Америка — для англичан! Я вижу, что в нашей стране не уважают англосаксонские ценности, понаехали тут всякие, строят синагоги, православные храмы… Вон отсюда!» Это страшнее ядерной бомбы. Эти люди хотят устроить у нас югославский сценарий. В Югославии сербы считали, что это их страна, что это православное государство, и вот они получили то, что получили, и получили заслуженно. И если кто-то считает, что эта страна православная, русская — в нарушение Конституции, где написано, что это светское государство, — они получат здесь Югославию. И я не хочу допустить этого. Я хочу, чтобы все здоровые мыслящие люди поняли… не помню, кто говорил «тяжело полюбить еврея, но нужно», я пару раз слышал от Швыдкого. Тяжело жить в многонациональной квартире РФ, но нужно, это необходимость, еще не осознанная. Если бы ее осознали, то такие проекты были бы не нужны.

— Ты всегда апеллируешь к Конституции…

— Последней, 1993 года, которая в 2008 году была расширена.

— Если я правильно поняла, твои политические симпатии находятся где-то в ельцинском времени. В либеральном. Эта Конституция — пик ельцинского либерализма.

— Да, другого пути для нашей страны нет.



— Ты разочаровался в новой России и трактуешь ее как возвращение советской, ты считаешь, что это отход от ельцинского либерализма?

— Ну конечно. Ну, соберут они сейчас мини Советский Союз — маленький Сталин и маленький Советский Союз — ну, это же неинтересно. От белорусов получим секретный рецепт на драники? От казахов — на самый засекреченный кумыс, и все заживем классно. Нам нужно вперед, нам не нужно возвращаться в православие, елки, шишки, скворечники Саврасова, нам нужно качественно новые шаги делать, новые формы, новые смыслы. Кстати, каждый президент у нас клянется на этой Конституции, он же не преступник, он клянется, что мы живем… и он нам это гарантирует, кстати… мы живем не в иудейском государстве, не в мусульманском, не в православном, а в светском. Статья 14-я (достает и зачитывает). Но вообще ты честно скажи, тебе понятно?

— Мне? Нет, мне непонятно. Прежде всего мне непонятно, что такое этот проект — произведение искусства, или политическое «не могу молчать», или какой-то заказ, или общественное движение с прицелом на что-то дальнейшее. Окей, ты что-то придумал, созвонился с Димой, с которым ты дружишь, но сейчас уже имеется сайт, который выглядит очень профессионально. Фонд Ельцина, фонд Гайдара. Кто ведет этот сайт, кто за это платит?

— Я.

— А какие за этим стоят политические интересы?

— Нет, вот тут я категорически против. Вот чтоб ты сейчас конкретно прописала: недавно я приходил к одному известному издателю известного арт-журнала, не будем называть имен, рассказал про проект. Он сказал, супер, идем к Славе. Я ответил, что ни к каким славам идти не хочу, я не хочу, чтобы этот проект ассоциировался с властью. За все плачу я и немного фонд Ельцина. Сложилось так, мы встретились с фондом Ельцина… с его исполнительным директором. В общем, у меня есть друг, не будем указывать имен. Он сказал, очень хороший проект.

—А зачем ты к ним обратился, ты чего-то просил?

— Нет, я просто встречался с разными людьми, мы общались, пили вино, жены тут же… И вот они говорят, приходи, расскажи у нас на фонде Гайдара… Тогда еще был только проект, все они единогласно проголосовали. Причем там были разные мнения, не хочу называть имен, один говорит: «Бондаренко нас сталкивает, берет Богоматерь-еврейку»… Да, я в последний момент ввел Богоматерь, именно чтобы показать: скажи, Марии есть место в России для русских? Марии, которая тебя тысячу лет защищает, которой ты тысячу лет молишься… Пойми, этот проект добрый. В общем, фонд Ельцина выделил небольшую сумму денег, но намного меньше той, что я потратил.



— Но сам проект больших денег, наверное, не стоил, производство картин недорогое…

— Это тебе так кажется. Проект — это издание вот этой книжки, ты ее в руках держишь. Второе — билборды на Рублевке, десять штук. Это полмиллиона брошюр, распространяемых везде, это реклама в журналах и газетах. Проект несколько сот тысяч долларов лично мне стоил.

— Билборды на Рублевке? Ты считаешь, что надо именно на Рублевке людей воспитывать?

— А ты считаешь, они мерседесы купили, «Патек», сумки, бирки — и уже воспитались?

— То есть ты считаешь, националисты на Рублевке сидят?

— В Одинцово, да, много националистов. Они даже обращались в июне, хотели марш провести. Значит, очень важно — я не ассоциируюсь с государством. Фонд Ельцина и Гайдара не государственные.

— Хорошо, а все-таки: на сайте это названо общественным движением, а в разделе «Персоналии» указаны только вы с Димой Гутовым. Как-то это странно. Есть движение или нет?

— Вот книга, уже второе издание. Здесь люди поставили свои имена. Это участники проекта, люди, с которыми я общаюсь, дискутирую, которые выезжали в Тверь проект открывать. Даже Ира Ясина на коляске приезжала. В процессе подготовки мы регистрировались как общественное движение. Для регистрации два-три человека — и все. И попечительский совет — Кобзон, Мещеряков… Арсений Мещеряков, ты его знаешь (владелец издательства WAM и дизайн-бюро Agey Tomesh. — OS). Он помогает мне сайт вести.

— Ах вот почему все так профессионально выглядит.

— Да. Тут нет никакого государства. Мы собираемся у Арсения в маленькой комнате. И если эти люди, которые тут в списке, будут думать, что это проект государственный, что он получает финансирование от тех, от кого партии получают, то они не поставят сюда свои имена, я уверен. Ни Романова, ни Улицкая, ни Ясина. Я так думаю.

— Значит, это и есть представители этого общественного движения?

— Я думаю, да. Первым в списке, по алфавиту, министр культуры Авдеев, он просил Кобзона, чтобы его включили в число участников не как министра, а как частное лицо. Он сказал, супер. Как министр он не знает, что и как, но как человек — поддерживает.

Ссылки

• Дмитрий Гутов: «Просуществует ли Россия до 2048 года?», 24.11.2011