Хамелеон, или Кто такой дизайнер

Искусство и дизайн различить легко: некрасиво — искусство, красиво — дизайн. Но внутри дизайна существует множество разновидностей

Профессии дизайнера уже около века. Но ей до сих пор удается ускользнуть от точных определений. Дизайнер — тот, кто никогда не установит электрические розетки выше 70 сантиметров от пола. Дизайнер — кто в своей мастерской обжигает витражи под заказ. И проектировщик сайтов тоже дизайнер. Как и тот, кто альпийские горки возводит. Всякий раз имеется в виду конкретная область: интерьерный дизайн, графический дизайн, ландшафтный дизайн. Однако в разговоре специализацию, как правило, опускают, отчего возникает путаница.

Путаница эта сложилась исторически. В начале 50-х годов прошлого столетия, когда профессия дизайнера стала массовой, начинающий дизайнер мог быть в зависимости от требований рынка и стилистом, и человеком, определяющим стратегии развития брендов, и специалистом по эргономике. Примерно к середине 60-х годов внутри профессии возникло более четкое расслоение.

К дизайну часто относятся как к младшему брату архитектуры. Большинство итальянских дизайнеров с архитектурным образованием стесняются на визитке указывать род своей деятельности. Они именуют себя «архитекторами», хотя архитектурная практика при этом может вообще отсутствовать. Во Франции в эпоху борьбы за чистоту французского языка слово «дизайнер» (как слова английского происхождения) вообще запретили, предложив использовать вместо него «стилист» или «декоратор». В связи с чем промышленные дизайнеры в этой стране долго не могли обрести идентичность. К счастью, слово в словарь вернули.




Многие дизайнеры не любят определять себя как обычных служащих в области предметной индустрии. Разумеется, им приходится проводить много времени на фабриках, однако они предпочитают уединение в собственных студиях для экспериментов и философствований. Корни такого поведения, к которому неосознанно стремится поколение тридцатилетних, — в практике итальянских студий-ассоциаций начала 80-годов прошлого века, самой известной из которых является объединение «Мемфис». Опыт «Мемфиса» дает многим дизайнерам повод утверждать, что они больше связаны с искусством, чем с дизайном. Дизайнерам приятно и выгодно ощущать себя художниками. Но искусство от дизайна отличить довольно легко: некрасиво — значит, искусство, красиво — дизайн. Стул из конфетных оберток, собранный косо, — искусство. А собранный крепко, чтобы заду было удобно, — дизайн.

Исследователи считают, что определяющий признак дизайнера — то, что он не художник-одиночка, а человек, работающий в коллективе и при поддержке команды. Дизайн, стоящий в начале цепочки «производство — рынок — потребитель», только звено эволюции вещи, а не серия гениальных озарений. И уж тем более дизайн не является средством «самовыражения» (точнее, того, что под самовыражением понимают в большинстве случаев). Более того, если дизайнер как следует «самовыразился», этот продукт не только не подойдет потребителю, но, скорее всего, окажется опасным. В послевоенный период, когда дизайнеры были скорее стилистами и руководствовались правилом: «если это выглядит правильно, значит, это правильно и есть», происходили фатальные случаи. Самолет с квадратными окнами не выдержал испытаний и разбился, хотя с виду был вполне «гармоничным». Дизайнер не оговорил форму окон со специалистом по аэродинамике.

Дизайнеры не производят вещи сами. Они думают, анализируют, создают модель или прототип и дают подробные пояснения. Но прежде месяцами сидят и выясняют, чего, собственно, хочет заказчик. Представить же себе художника, месяцами согласовывающего планы развития вещи, то и дело вносящего коррективы в шедевр, невозможно.

У нас в стране дизайном профессионально занимается катастрофически мало людей. Большинство новоиспеченных дизайнеров дизайном балуются. Занятие дизайном означает наличие больших производств. Придумавшему оригинальную вещь нужен не столько талант, сколько состояние. Чтобы масштабно заявить о себе, нужны студия, капитал на прототипы (первые образцы — для фабрик и международных выставок) и ловкое пиар-агентство. Прототипы (а стоят они несколько тысяч евро) не обязаны быть совершенными, но и не должны разваливаться, если до них дотронуться. Впрочем, прецеденты, когда дизайнер отказывается контактировать с большим бизнесом и берет на себя весь цикл от эскиза до производства вещи и ее продажи, есть (их немало в Великобритании). Только понятно, что эти дизайнмейкеры (такой термин употребляют по отношению к ним) по существу все же ремесленники. Рано или поздно хорошего ремесленника заметят и переманят в большое производство. И, если честно, он сам об этом только и мечтает. Тогда дизайнер вряд ли долго будет петь свою песню, а начнет воспроизводить одни и те же идеи, чтобы остаться на рынке.

Получается, что занятие дизайном способ не быстро заработать, а быстро и часто бессмысленно потратить. Другое дело, если есть проверенные выходы на западный рынок, где с каждой придуманной, а после проданной вещи дизайнеру полагается процент. Пока же премии, полученные в конкурсах, молодые дизайнеры тратят на то, чтобы покрыть аренду пары месяцев собственной студии, а не на новое оборудование. Однако в дизайнеры все равно стремятся. Особенно проникнувшись романтикой высказываний великих. Недавно умерший Этторе Соттсасс представлял дизайн как способ поговорить о жизни, политике, эротике, обществе, еде, а вовсе не как необходимость придать внятную форму глупому предмету. Но аргумент, что еще в XIV веке изобретателям рисунков тканей платили в несколько раз больше, чем ткачам, куда как весомей.