Что такое на самом деле премия Кандинского?

В новой рубрике мы обнаруживаем истинное лицо некоторых известных и малоизвестных художественных учреждений

​Идея этой рубрики была подсказана текстами из области политики. Коллега Трудолюбов справедливо замечает, что «в России еще много учреждений, которые, так сказать, не соответствуют вывеске. В суде не судят, на выборах не выбирают, в телевизионных средствах массовой информации не информируют». То же и на художественной территории. Вы думаете, музей — а на самом деле это предвыборный штаб; вы полагаете, галерея современного искусства — а на самом деле лавка антиквариата; вам сдается, фонд — а на самом деле клуб для подруг владелицы. Или вот еще: широкая публика упорно считает ярмарку «Арт-Москва» художественной выставкой (и даже получает на ней больше удовольствия, чем на настоящих выставках), тогда как вообще-то ярмарка — это узкопрофессиональный деловой слет типа симпозиума врачей-стоматологов, и требования к ней должны предъявляться соответствующие, не бóльшие (но и не меньшие).

Поэтому мы решили начать знакомить вас с российскими художественными институциями и выяснять, то ли они, чем кажутся. Однако внимание! Это не разоблачение, не так все просто: в иных случаях они могут оказаться чем-то лучшим, чем можно было бы подумать.

Для начала простая задачка: что такое премия Кандинского?

Самооценка
Премия позиционирует себя в качестве одной из «самых крупных независимых премий в области современного искусства России». Насчет калибра все верно, размер главной премии («Проект года») на настоящий момент — 40 тысяч евро (есть еще две номинации: «Молодой художник. Проект года» — 10 тысяч евро и «Медиапроект года» — 7 тысяч евро). Для сравнения: размер премии «Инновация», которую вручает Государственный центр современного искусства, в главной номинации — 400 тысяч рублей.

Понятие «независимости» требует более внимательного анализа. В культурной сфере независимым принято называть то, что независимо от крупных бюджетов. Таким образом, понятие «одна из самых крупных независимых» является противоречием в определении.

Понятно, тут намек на то, что существует какое-то «зависимое» искусство и его премии. Тем не менее эпизод с последним конкурсом «Инновация», результаты которого в итоге так и не были оспорены Минкультом, свидетельствуют: государство мало обращает внимания даже на премию, институты которой финансируются из ее собственного кармана, что уж тут говорить о частных.

Термин «крупная независимая» следует, конечно, читать так: «крупная, и потому независимая». Надежда тут на то, что крупный размер — гарант неприкосновенности. Так думает крупный бизнес, хотя опыт жизни в нашей стране показывает, что это иллюзия.

Читать текст полностью История
Премия основана в 2007 году Культурным фондом «АртХроника», который принадлежит предпринимателю Шалве Бреусу (он председатель попечительского совета фонда) — после того как в 2005 году Бреус купил уже существовавший журнал «АртХроника». Вначале премия была совместным предприятием с фондом Дойче банка, после 2008 года банк от премии отпал (в 2008 году премию получил Алексей Беляев-Гинтовт, которого обвинили, особенно в Германии, в апологетическом использовании нацистской эстетики; мы подозреваем, что тут есть причинно-следственная связь, но, возможно, банк изначально подписывался всего на два года). Сейчас премию и ее выставки время от времени поддерживают другие, российские частные фонды.

Контекст таков: в начале 2007 года состоялась 2-я Московская биеннале, бизнес предоставил ей площадку башни «Федерация». В том же году и для той же биеннале в полную силу открылся «Винзавод»; к тому же 2007 году восходит и проект «Артхауса» — люксового жилого комплекса с галереями современного искусства (проект достраивается только сейчас, в него пустили художников сделать выставки для биеннале, чтобы еще больше повысить привлекательность для покупателей). Очевидно, примерно тогда же возникла и идея Дарьи Жуковой открыть Центр современной культуры, который начал работать в «Гараже» в 2008 году. Предполагалось, что русское искусство на материальном и моральном подъеме.

Причиной нового толчка было то, что русское современное искусство обнаружило свою конвертируемость в серьезные деньги. Как сообщает журнал «Форбс», учреждению премии Кандинского предшествовало то, что в июне 2007 года на торгах аукциона Phillips de Pury в Лондоне картина Ильи Кабакова «Номер люкс в гостинице “Жемчужина”» была продана за 4 миллиона долларов (предполагается, что Вячеславу Кантору, хорошему знакомому Бреуса), хотя раньше считалось, что таких сумм может достигать только старое искусство.

©  Предоставлено «Премия Кандинского 2011»

Выставка номинантов премии Кандинского в Центральном доме художника

Идеология
Середина 2000-х — это также время, когда страна поднималась с колен, побеждала в футбольных матчах, принимала решение не эмигрировать и нуждалась в новых символах своей победительности и одновременно цивилизованности. В истории часто бывают моменты, когда правящему классу оказывается нужно современное искусство. В 2001 году вышла книга немецкого журналиста Вольфганга Ульриха «Спиной к искусству», в которой он показал, что с 1980-х годов директора крупнейших немецких банков и компаний почти всегда фотографируются на фоне огромной абстрактной картины. Авангард символизирует инновативность, динамизм, волю к прогрессу, сопротивление трудностям и прочие предпринимательские качества. Ульрих даже пишет, что эта инновативность выступает как замена прежним военным подвигам, то есть как канализованная неолиберальной идеологией милитаристская агрессивность.

Для нас тут важно то, что в Германии и вообще в Европе банки легитимируют себя (а большие деньги везде, кроме нашей страны, требуют общественной легитимации и даже своего рода индульгенции) через идеи, уже утвержденные в обществе, и в том числе идею демократии. Как ни странно, современное искусство именно эту идею и воплощает, если понимать демократию как плюрализм и защиту прав меньшинства. Можно сказать, исторический авангард этого требовал и в конце концов добился своего (на уровне слов, разумеется).

Тут в скобках можно было бы заметить, что современное развитие событий (Брейвик и т.д.) ставит под большой вопрос не только мультикультурализм, но и современное искусство как субкультуру интеллектуального меньшинства, но об этом как-нибудь в другой раз.

Идеологический ландшафт нашей страны после 1991 года идей демократии (как бы ее ни понимать, как голос большинства или как защиту прав меньшинств) в себя не включал; единственной ценностью были признаны законы рынка. При этом современное искусство долго не признавалось — ни государством, ни обществом, ни бизнесом — как что-то вообще ценное.

©  Предоставлено «Премия Кандинского 2011»

Выставка номинантов премии Кандинского в Центральном доме художника

Поэтому в нашем варианте не деньги легитимируют себя за счет ценностей искусства, но, наоборот, искусство легитимируется при помощи денег, поскольку последние, как считается, во всем правы. Задача премии Кандинского — не столько выявить лучших, тенденции, тренды и т.п., сколько в принципе доказать, что современное искусство есть нечто ценное, а критерием этой ценности считается главным образом рыночная стоимость. Это видно в самом тексте «миссии» премии:

«Современное искусство в России в последнее время приобрело совершенно иной статус. Из маргинального явления, о существовании которого было известно единицам, оно превратилось в мощную институцию, которая занимает прочные позиции как в музейном и выставочном мире, так и на территории арт-рынка. Об этом говорят супервыставки современных художников в Эрмитаже, ГМИИ, Русском музее и Третьяковке; учреждение Московской биеннале современного искусства, которая в 2007 году прошла уже во второй раз; беспрецедентный рост цен на произведения современного русского искусства, которые стабильно бьют рекорды на мировых аукционах; проведение первого в истории специализированного аукциона современного русского искусства Sotheby's в Лондоне; рост количества выставок современных российских художников и т.д.».

В принципе очень странно и совершенно «не кошерно» связывать премию с успехами аукционов, тем более что престижные премии обычно даются как раз тем деятелям культуры, которые не являются производителями бестселлеров, для этого они и существуют. Но премия Кандинского очень тесно связана с рынком, идеологически и практически.

В практическом плане выдвинуть проект на эту премию могут любые организации (можно также самовыдвинуться), не только некоммерческие, но и коммерческие. Между музеями и коммерческими галереями тут вообще не проводится никакого различия, хотя последние извлекают из премирования художника выгоду, и это явный конфликт интересов. (Это, конечно, крайний случай, но, например, французская премия Марселя Дюшана тоже не без греха, потому что она прямо связана с ассоциацией коллекционеров, которые заинтересованы в повышении капитализации своих собраний.)

Еще важнее то, что денежная составляющая премии Кандинского скрытым образом зависит от рыночной цены произведения. Только этим можно объяснить, что в премии есть отдельная номинация медиаарта (хотя видео и другие новые медиа сегодня самое обычное дело) и призовой фонд там намного ниже, хотя само производство медиаарта стоит зачастую больше, чем живопись или скульптура. Но продается в галереях видео обычно за меньшую сумму, в этом все дело! (В премии «Инновация», впрочем, тоже есть такая номинация, так что это, к сожалению, всеобщий ход мысли). Долгое время номинация «Молодой художник» была вообще безденежной (как недостаточно престижная), молодым парадоксальным образом полагалась только заграничная поездка.

Вся идеология премии Кандинского, как и вообще идеология нового русского капитализма, старается закамуфлировать мысль о том, что деньги являются деньгами, то есть средством товарного обмена. Призовой фонд здесь идеологически представлен как ценность сама по себе, как будто это золотой слиток или даже перстень. Здесь происходит странная эстетизация и даже фетишизация денег.

©  Предоставлено «Премия Кандинского 2011»

Выставка номинантов премии Кандинского в Центральном доме художника

Это до какой-то степени касается любой премии, но в идеологии премии Кандинского исключены любые намеки на то, что художнику эти деньги могут быть нужны, причем даже не на хлеб, а для производства искусства (премия Марселя Дюшана делится на две части, вторая предназначена на производство новой работы). Составляющая «помощи» в риторике премии тщательно стерта, поскольку в российском неолиберальном сознании падающего надо не спасать, а подталкивать как плохо приспособившегося к рыночной ситуации. Возможно, именно в этом стремлении «не помогать» также и секрет странной фиксации российских покупателей искусства именно на аукционах, то есть вторичном рынке: дело в том, что при продаже работы на аукционе сам художник почти ничего не получает, капитал остается «в семье».

И, возможно, из-за этого же стремления выдвигать лишь уже выдвинутых в первые годы (2007—2008) премия Кандинского, как мне кажется по выставкам и шорт-листу, на самом деле стремилась скорее утверждать и легитимировать уже существующих звезд рынка, нежели открывать еще не успешных и, следовательно, непрестижных. Это такой неолиберальный художественный дарвинизм.

Что это такое на самом деле
Несмотря на все это, реальная премия Кандинского становится на глазах другой. С одной стороны, вся риторика сохраняется, сохраняется «Ритц-Карлтон» и все такое, сохраняется криптокоммерческая идеология, и, должно быть, сохранятся какие-никакие celebrities на церемонии вручения. С другой — набирает силу совершенно другая динамика, которую многие воспринимают, я знаю, с некоторым разочарованием, а зря.

Вот уже второй год премия не окружена никакими скандалами, одиозные галереи больше не номинируют своих высокорыночных художников, в лонг-листе есть всякое искусство, и даже иногда социально обеспокоенное (не то чтобы я считала, что такое искусство в принципе лучше, но раньше его не было, а теперь есть — в фотографии в основном). Шорт-лист совершенно нормальный и не вызывает никаких нареканий, вручение премии проходит уже не в Barvikha Luxury Village, и несколько меньше оснований Божене Рынской писать, что «современное искусство — это все-таки не про художественность, а про Life of rich and famous». И главное, с художественным дарвинизмом (почти) покончено: если посмотреть внимательно на список номинантов этого года, то заметно, что даже в номинации «Проект года» он не представляет собой список только заслуженных — тут много новых имен, и можно предположить (по отсутствию связи с крупными галереями), что эти люди номинировали себя сами; некоторые подали заявку сразу в нескольких номинациях. Не все эти работы сильные — но не сказать, чтобы у нас сейчас был такой невероятный художественный подъем. Лонг-лист премии отражает реальность.

©  Предоставлено «Премия Кандинского 2011»

Выставка номинантов премии Кандинского в Центральном доме художника

Тут стоит задуматься о том, почему премия Кандинского вообще имеет такую огромную выставку, представляющую всех номинантов, а не шорт-лист, как это происходит в премии Тернера или Марселя Дюшана (премия Дюшана долгое время никакой выставки не показывала, кроме персональной выставки победителя уже после награждения). Говорится, что выставка нужна для повышения интереса широкой публики, что до какой-то степени верно, хотя публика пришла бы и на шорт-лист, на девять человек. Есть еще мнение, что на выставке происходит тайная продажа работ галереями, о чем мне ничего не известно. Но на самом деле выставка в первую очередь нужна для самих художников.

По положению на премию номинируются только проекты, которые уже были где-то показаны, и транспортируются они в ЦДХ за счет художника или галериста. В наших условиях речь порой идет о маленьких выставках где-то далеко, часто их никто не видел, и для художника это шанс показаться критикам, кураторам и товарищам. В этом году произошел маленький, но очень важный сдвиг: премия стала иногда в особых случаях даже доплачивать за производство этих работ, когда за художником не стоит галерея и когда работа (после экспозиции где-то в этом далеке) не сохранилась. Возникла очень тщательно скрываемая форма грантовой поддержки.

Итак, на самом деле премия Кандинского является — или по крайней мере постепенно становится — никакой не премией, а грантовым конкурсом, и не только для молодых художников. Что очень хорошо, учитывая то, что получить поддержку при (часто дорогостоящем) производстве работ в нашей стране практически невозможно нигде. Так что деньги тут потихоньку, потихоньку начинают пониматься именно как деньги, как материальная помощь, а не как золотой слиток, который надо поставить в сервант.

К своему удивлению, на сайте премии я даже не обнаружила места, где сразу был бы виден список всех лауреатов. Так что премия становится хотя бы отчасти не про то, кто у нас лучший, а про то, как помочь искусству вообще. Правда, эта помощь в основном пока понимается как promotion за границей — премия проводит выставки в Европе, арендуя для этого часто не те места, и выставки эти выглядят неинтегрированными, проплаченными и нелепыми. Но, может быть, из пиар-сферы премия наконец спустится на уровень художественного производства, без поддержки которого эти большие деньги скоро некому будет вручать.

Еще можно заметить, что премия постепенно отчуждается от своего владельца, что тоже очень хорошо, и из «причуды богача» (чем по-прежнему выглядит, например, «Гараж») может в конце концов превратиться в настоящую институцию. На Западе относительно таких институций мы не всегда знаем, является ли она частной или государственной, и если то и другое, то в какой пропорции. Так и должно быть. Институция вне зависимости от типа своего финансирования должна отвечать понятию public. Впрочем, до этого еще идти и идти.

{-tsr-}Что нужно еще сделать? Прежде всего, конечно, переписать наконец «миссию премии» согласно изменившейся общественной атмосфере, где люди стали иногда задумываться об общем благе больше, чем о престиже страны. А еще — изменить тот пункт положения, по которому премию может получить только художник, имеющий российскую прописку. Это закрывает путь многочисленным гражданам Украины, Средней Азии, Молдавии и Прибалтики, живущим и часто выставляющимся в России, не говоря уже про гипотетическую, но такую желанную возможность того, что сюда приедет и кто-нибудь из более дальней страны. В конце концов, одно это сделало бы для интеграции русского искусства в мировой контекст больше, чем все неинтегрированные заграничные русские выставки в стиле «фестиваль “Русская зима”».


Выставка номинантов премии Кандинского открыта в Центральном Доме художника по 7 октября. Шорт-лист премии уже объявлен. Объявление победителей состоится 14 декабря