Война как русский Jackass

Акции Войны больше всего похожи на американское телешоу и должны рассматриваться в контексте масскульта, считает АЛЕКСЕЙ РАДИНСКИЙ

Несколько лет назад представители киевских художественных сообществ поучаствовали в акции протеста против цензурного закрытия некоторой выставки.

Событие было организовано группой Война и представляло собой ремейк акции «Пир в метро», которая прошла незадолго до этого в Москве. В обоих случаях между сиденьями вагона метро были установлены столы, ломящиеся от еды и выпивки, и пассажиров пригласили поучаствовать в трапезе. Как только мы зашли в вагон на пустынной конечной станции и начали собирать раскладную пластиковую мебель, из динамиков связи с машинистом раздалось шипение, после чего спокойный голос произнес: «Ребята, у нас московский вариант не проходит!»

«Московский вариант» все-таки прошел, и по каждой из трех линий киевского метро проехало по своеобразному вагону-ресторану. Радости пассажиров не было предела. Как не было предела изумлению участников акции, которое не покидало их с момента, когда в вагоне раздался голос просвещенного машиниста. Ведь нам казалось, будто мы участвуем в секретном, законспирированном мероприятии, информация о котором передавалась из уст в уста со строгим предупреждением не анонсировать его в интернете. Неужели в киевский метрополитен уже прислали из Москвы предупреждение о банде, которая орудует в поездах, устраивая там пьянки для всех желающих? До выборов президента России оставалось чуть больше месяца.

Эта история вспоминается каждый раз, когда вокруг снова спорят о Войне и искусстве. Какая разница, искусство это или нет, если даже машинисты в метро способны распознать и прочитать акцию Войны, причем задолго до выхода этой группы из глубокого информационного подполья? Неудивительно, что все разговоры о политике и искусстве в отношении Войны напоминают хождение по зачарованному кругу. Если и говорить о Войне, то не в категориях активизма или акционизма, а исключительно в категории масскульта. Война — прежде всего о том, способен ли еще масскульт освобождать. Бывает ли еще радикальный жест, который власть и массмедиа не смогут присвоить и переварить? Возможна ли игра по своим правилам на чужой территории? Матерые критические художники сокрушаются по поводу Войны, что выход на территорию масскульта означает выпадение и из искусства, и из политики. А может, все как раз наоборот?

Если свести Войну к короткой наглядной формуле, она будет звучать так: это московский акционизм, адаптированный к условиям ЖЖ. В современном мире существует как минимум одно структурно схожее явление — телешоу Jackass, то есть венский акционизм, адаптированный к условиям MTV (c изрядной дозой дадаизма и ситуационизма). Jackass сравним с Войной не только в стилистике, технике или практикуемой обеими группами «этике зла». Это сопоставление имеет и исторические обоснования: на протяжении 2000-х годов Jackass оказывал неослабевающее влияние на воображение российской публики, а один из основателей этого шоу Дмитрий Ельяшкевич — советский эмигрант из поколения Олега Воротникова. Им обоим выпало развивать традиции русского юродства: одному на родине, другому — на американском телевидении. Выход на экраны в конце прошлого года очередной киноверсии Jackass, совпавший по времени с кампанией в защиту Войны, заставил поближе присмотреться к обоим явлениям.

Во время начальных титров фильма Jackass: The Movie Джонни Ноксвилл с компанией, обмениваясь тумаками, выезжают на гигантской тележке из супермаркета — сквозь взрывы из грязи и мусора, подстроенные соучастниками мероприятия. Этот эпизод, демонстрирующий новый тип социального бунта, теперь имеет свой аналог и в российской культуре: это незабываемый мент в поповской рясе в исполнении Олега Воротникова, невозмутимо минующий кассу супермаркета с тележкой, полной продуктов и дорогого алкоголя. Пропагандируемый Войной шоплифтинг — вообще одна из постоянных тем Jackass, которая часто берется в похожем ракурсе. Вместо переодетого попом Воротникова — загримированный под дряхлого старика Ноксвилл, демонстративно запихивающий под свитер разнообразные продукты, в то время как сотрудники супермаркета растерянно соображают, вмешаться или оставить старого безумца в покое.

Сравнение, конечно, не в пользу американских беспредельщиков — акция Воротникова гораздо возвышеннее, точнее и, наверно, рискованнее, чем весь Jackass, вместе взятый (а недавняя смерть воронежской старушки во время обыска в супермаркете, похоже, возведет российский шоплифтинг в принципиальную форму социального протеста). Но уже первый следующий за титрами эпизод Jackass: The Movie вполне может оставить позади акцию Войны «Дворцовый переворот», так взволновавшую правоохранительные органы. С той разницей, что предметом радикальной насмешки тут является не репрессивный аппарат государства, а аппарат общества потребления.

В этом эпизоде Джонни Ноксвилл берет в пункте проката легковую машину и на ней отправляется на картинг. По ходу дела автомобиль приходит в то состояние, в которое якобы привела милицейскую легковушку Война (судя по официальной версии ушерба). Возвращая автомобильную лепешку в пункт проката, Ноксвилл оправдывается тем, что столкнулся с собакой. Ну да, а еще мячик мог под машину закатиться.

Супермаркет — основная институция потребления — привлекает активистов из обеих группировок. Понятно, что тягаться в этой дисциплине с Войной бессмысленно — ее этос предусматривает питание украденными в магазине продуктами, в то время как персонажи из Jackass получают гонорары на MTV за организованные в супермаркетах беспорядки. Тем не менее, совершая акции в пространстве супермаркета, и Война, и Jackass руководствуются довольно схожими интуициями: как имитация публичной казни (в первом случае), так и импровизированный, но вполне реальный боксерский матч (во втором) дополняют производимое любым супермаркетом символическое насилие насилием вполне реальным. А одна из акций в фильме Jackass: The Movie — когда Дэйв Инглэнд заходит в супермаркет сантехники, садится на унитаз и использует его по прямому назначению — в каком-то смысле завершает логический цикл, начатый кражей еды из супермаркета.

И все же для Войны борьба с обществом потребления — только частный случай общей антирепрессивной, антисистемной деятельности. При этом самое точное воплощение пафоса Войны по отношению к репрессивным органам можно найти не в творчестве этой группы, а, как ни странно, у ее американских двойников. Речь идет об эпизоде Jackass, в котором Джонни Ноксвилл приходит в полицейский тир, раздевается и просит расстрелять его резиновыми пулями, используемыми для разгона демонстраций. Спустя некоторое время герой гордо демонстрирует на камеру ужасающие гематомы на месте следов от пуль. Если когда-нибудь придется объяснять кому-то смысл слова «виктимизация», достаточно просто показать этот отрывок.

Войне есть чему поучиться у активистов Jackass. К примеру, после одного из их выступлений в Монреале посетители шоу устроили на улицах города массовые беспорядки, которые пришлось подавлять с помощью полиции. Чтобы достичь таких творческих высот, Войне нужно выйти на качественно новый уровень взаимодействия с публикой. Например, основать собственную телепередачу на канале «Дождь». На MTV уже точно не пустят. ​

Автор — редактор журнала «Политическая критика» (Киев)

Ссылки

• Андрей Паршиков. Накануне Первомая, 28.04.2011
• Сергей Ситар. Искусство и территория, 14.04.2011
• Екатерина Дёготь. Почему я голосовала за Войну, 13.04.2011
• Как нам обустроить «Инновацию»? 13.04.2011
• Елена Костылева. Почему пропал Фальковский, 18.03.2011
• Письма о Войне, 10.03.2011
• Андрей Паршиков. Maybe Yes, Maybe No, Maybe Sex, I Don’t Know, 28.02.2011
• Александр Морозов. Ассанж, «Война» и «шея мира», 14.12.2010
• Анатолий Осмоловский. О группе «Война» и не только о ней, 10.12.2010
• Нужно ли проявить солидарность с группой «Война»? 20.11.2010
• Елена Костылева. Война народная, 13.07.2009
• Давид Рифф. Группа «Война»: политический протест или провокация? 07.07.2008