21.45. ЭНЕРГИЧНЫЕ КИСЫ

Деготь: Мы дошли с вами до художника Пузенкова.
Рифф: Ну, если ему дадут приз, то я эмигрирую обратно на свой Запад…
Все: Где он и живет!

Рифф делает вид, что посыпает голову пеплом.

Хачатуров: …и, между прочим, все правильно делает с точки зрения западного пиара.
Рифф: Но там, по крайней мере, не дадут ему никакую премию. Хотя действительно, в Бохуме у него как раз сейчас выставка…
Панов: А почему же мы все его не любим? Красивый стенд, все такое среднестатистическое, грамотно повешенное, грамотно инсталлированное…
Хачатуров: Симуляция какая-то.
Рифф: Мне не показалось, что это хорошо инсталлировано. Это все не складывается в одно…
Деготь: Нет, все мимо, чем же он так плох? Вы меня не убедили.
Панов: А я не говорил, что он плохой. Среднетипичный и очень западный.
Кулик: Я один раз уже объясняла кому-то, почему Пузенков плохой художник. На открытии его выставки в Еромолаевском был некий перформанс, и там выходили голые девушки, но они были на каблуках.
Все: О! Да! Это, конечно, конец всему.


Деготь: Мне кажется, мы бессильны перед Пузенковым. Как доказать, что это плохо?
Хачатуров: Нужно говорить, что он не только вторичен, но и десятеричен, что это все рассчитано как пиар-ход, а потом только сделано под этот пиар-ход. Все делается наоборот, в другой последовательности, чем делает настоящий художник. Антихудожественная стратегия. Он антихудожник, и в этом проблема. Может, это и убеждает, похоже на что-то… но если копнуть, то все сделано с точки зрения настоящего искусства с точностью до наоборот. Может, я такой старомодный…
Все: А ты думаешь, мы не согласны, что ли, с тобой? На сто процентов. Ты даже очень хорошо сформулировал.
Деготь: Я просто подумала о том, что на этой выставке номинантов он такой не один. Там таких довольно много.
Ковалев: Я бы сказал, что он передовик этого производства.
Деготь: Художник Пушницкий.
Хачатуров: Это интересно.
Деготь: Мне вот издали показалось, что это Ленин нарисован. А подошла — вовсе нет. А в целом я ничего не поняла. Какие-то очень разные вещи… Макеты мне скорее понравились.
Кулик: По-моему, я это видела на какой-то выставке китайского искусства.
Ковалев: Это комплимент — подражать подражанию, это надо уметь.


Хачатуров: По-моему, это про сновидения… у нас такой есть Кошляков, или вот архитектор Филиппов — такая поэтика выщербленных пространств… руин утраченных…
Деготь: Еще один питерский автор. Керим Рагимов.
Все: Сложный вопрос. Но что-то в нем есть.
Деготь: Мне не противно творчество Рагимова. Что, как вы поняли, уже немало. Эстетика хорошая, достаточно сухая. Хотя, конечно, в ней силен коммерческий момент.
Рифф: А чем это лучше Врубеля?
Деготь: А это не лучше Врубеля. Для меня это где-то пять доу примерно.
Рифф: Пять доу?!
Деготь: Ну да. Многовато? Вы думаете, чисто коммерческие дела? Для других покупателей просто — для кураторов?
Хачатуров: Я думаю, это почестнее все-таки, чем Врубель, не такие конъюнктурные сами сюжеты. Мне чем-то симпатично.
Рифф: Делает годами и на заказ определенных кураторов.
Кулик: Мне вообще кажется, все эти произведения отобраны только потому, что они могут иметь коммерческий успех. На разном уровне, от ларька до бутика. Вся выставка отобрана только по этому принципу.
Ковалев: Ребята, только между нами, она и имеет коммерческий успех. Сегодня перед отвеской туда явилась бригада олигархов…
Деготь: Закупать?
Ковалев: Ну да…



Все подавленно молчат.

Рифф: Ну, это уже салон настоящий…
Ковалев: Извините, так получилось, что я там был. И к Селиной прибежал какой-то козленочек и начал: ой, ура, ура, сейчас все прибегут. Она ему: цыц. И парень проглотил язык.
Кулик: Ну, собственно, все и объяснилось.
Деготь: А мы-то чего ожидали? Если галереи выдвигают своих художников на национальную премию? Разве такое возможно? Разве в премии Тернера так?
Рифф: Конечно, это все ненормально. Такой супердлинный лист, это практически уже ярмарка.
Деготь: Ну надо же удовлетворить все галереи хотя бы на первом этапе
Рифф: К тому же спонсировано журналом, который у всех этих галерей берет рекламу.
Хачатуров: Да, принцип выдвижения, наверно, неправильный.
Деготь: Ну хорошо: Ротарь. Крупная такая живопись. Не знаю ничего про такое. Очень дизайнерское, но ОК… Но вот Марина Федорова. Тут вот я не могу молчать. Это кошмар какой-то. Это какое-то микродоу. Как это могло сюда попасть, объясните мне?
Все: Это галерея «Д-137».
Деготь: А что, они должны были всем галереям выдать по серьгам?
Хачатуров: В «Д-137» просто обожают эту Машу Федотову.
Все: Марину Федорову.
Хачатуров: Не важно. Она у них там везде висит. Они говорят, парижские впечатления. Фигня такая невозможная. Я говорю: что это у вас тут за такая энергичная кисть…
Деготь: Ой, прости, мне показалось, ты сейчас скажешь «энергичная киса»…
Хачатуров: Да я именно это и имел в виду!
Деготь: А вот еще энергичная киса: Галина Хайлу.
Кулик: Кошляков для бедных.


Деготь: А вот художник Цветков. И на фотке в каталоге видно, что на этом его объекте-бюстгальтере были кресты. Это же компромат. Значит, кресты убрали. Как же художник согласился-то?
Все: Он сам их и убрал! Это самоцензура!
Деготь: Да? Не может быть!
Хачатуров: И в этом-то и есть убожество. К сожалению.
Деготь: Дискриминируем. А вот Сергей Чиликов, который понравился мне больше, чем обычно. На фоне всего остального… Довольно свежо, да?
Рифф: Да, хотя плохо выставлено, все как лайтбоксы такие…
Деготь: Шеховцов. Трон. Может, это заключительное произведение художника Шеховцова? В этой эстетике. Оно такое пафосное… После этого не понимаю, что можно сделать. Но этой работе пошло на пользу, что мы не можем подойти близко и увидеть, что это поролон.
Хачатуров: Самолеты Орлова напротив него, главное, хорошие.
Деготь: А без самолетов?
Хачатуров: Не очень.
Деготь: Так, главный список мы исчерпали. Пошли молодые художники. Тут все хуже. 3 art: какой-то дизайн… Маке: граффитист, мне скорее понравился…
Кулик: Похоже на Наташу Стручкову…
Деготь: А Наташа Стручкова в свою очередь на сто тысяч японских художников.
Ковалев: Коллега Кулик, вы когда-нибудь слыхали такое слово — постмодернизм?
Деготь: Блохин-Кузнецов. Объект с человеком-невидимкой и прочее.
Кулик: Они хорошие.
Рифф: Они очень дизайнерские.
Деготь: Они «креативные». Вообще, художники делятся на креативных и некреативных, и я предпочитаю последних с отрывом… А кто такие Гапонов и Котешов? Картины про шахтеров?
Панов: А вот эти замечательные.
Ковалев: Мне вообще-то тоже это приглянулось.
Деготь: Ну а что тут, каково содержание?
Рифф: Опять симуляция…
Деготь: Вот фото человека по имени Александр Гронский.
Кулик: Наш маленький Гурский.
Рифф: Я видел эту выставку параллельно с «Историческими инсинуациями» Михайлова, и надо сказать, что это очень слабая фотография. Это уже для глянцевых журналов почти.
Деготь: Алина Гуткина. Мне понравились ее тряпочки. Может, я бы ей дала приз.
Хачатуров: Она симпатичная, но, к сожалению, плохая работа, не артикулированная…
Деготь: Дошли до Доу!
Кулик: Мочи его!
Деготь: Доу не пройдет.
Панов: Конечно, это кичуха, но такая милая! Смотрите на эти ушки! Это уже запредел!
Все: Какая там милая! Сейчас побъем тебя, ты что!
Хачатуров: Наоборот, это так отвратительно… Они еще злые такие… Компьютерный дизайн…
Ковалев: А может быть, будем считать желудями? Мы до Желудь дошли.


Все: Да ладно, чем Желудь-то тебе плоха? Ей вон приз явно дадут. Тянет она.
Деготь: Да? А вам нравится Желудь?
Все: Нет!
Хачатуров: Но на приз тянет. Чистенькое. И понятное.
Рифф: Все уже рассуждают, как про дизайн. Чтобы диван был такой — главное, чтоб не мешал.
Деготь: Александр Климцов.
Все: Нет.
Деготь: Роман Кулешов.
Все: Нет.
Деготь: Матвеева. Это за пределами всего. Это игра в муми-троллей.
Кулик: При всем при этом я видела точно такую же вещь в скандинавском павильоне на одной из Венецианских биеннале. Просто один в один.
Деготь: Ничего теперь уж не докажешь. А вот Миша Мост, такой Николя де Сталь для бедных… Красивенькие… Как конфетки…
Рифф: Немножко too much. То, что это так блестит, так освещается, так выставляется…
Хачатуров: Но это всегда, когда граффити в музее. Тут я на стороне левой идеи. Уж лучше пусть они будут в грязи на бетонных заборах.
Деготь: Пока вы про все это спорите, я уже давно смотрю на фотографии Николая Рыкунова.
Все: Такой Мэплторп для бедных.
Ковалев: Нет, для богатых!
Деготь: Нет, это все невозможно. На фоне всего этого мне нравится художник Ющенко… Будем листать дальше, может, что-то найдем…



Все вместе пролистывают каталог, ни на чем не останавливаются.
 
Все: Кругом какой-то сплошной креатив…
Деготь: Вот дошли до «Синего супа». Мы скажем, наконец, честно, что мы вообще думаем про «Синий суп»?
Рифф: Скучный момент в компьютерной игре.


Кулик: По-моему, это именно про это. У них есть гениальные «Эшелон» и «Озеро», и для меня это трилогия. Компьютерная игра, в которую ты не можешь вмешаться, про твое абсолютное безволие и беспомощность…
Деготь: ПГ!
Кулик: Это ерофеевский вкус… Она вообще ему принадлежит.
Деготь: Что, его по суду обязали у себя повесить и на нее смотреть все время, в порядке наказания? А что там на экране, кстати?
Все: На экране там Красная площадь, захвачена китайцами, они идут, потом помехи, Лебединое озеро, китайский народный балет… Про то, как они повесили Путина, изнасиловали Ксюшу Собчак…



Все оживляются.

Деготь: Вот интеллектуальные критики нашли точку консенсуса.
Рифф: О нет, это ужасно.
Хачатуров: Я думаю, что это реальный шанс на победу, потому что могут сделать оммаж Ерофееву. «Синие носы» же настолько мерзкие, что им точно не дадут.
Деготь: Так, вот Логутов, он наш фаворит, ясно, а дальше — есть у кого-то энтузиазм? Перетрухина?

Все молчат.

Деготь: Провмыза?
Кулик: Большой провал талантливых людей. Тенгиз Абуладзе какой-то.
Деготь: Они это понимают, работа имеет подзаголовок «Комедия»… А вот кто такой Танатос Банионис с этой более чем странной работой?
Кулик: Я знаю, но не скажу.
Все: Ну скажи, мы не проговоримся!

Кулик намекает.

Все: А, ну тогда это даже в своем роде гениально!

23.00. ПРИЗЫ

Деготь: Какой приз мы дадим Танатосу Банионису? Пиздец года?
Кулик: Автор будет счастлив.
Ковалев: «Синим носам» дадим приз «Синие носы» года.
Деготь: Ну, Цветков, ясно — самоцензура года.
Панов: Желудь — «Икея» года.
Деготь: А Пузенков у нас кто?
Рифф: Это Пузенков — пиздец года.
Ковалев: Ты напрягись, Давид Михайлович, ты же профессионал. Ты пойми масштаб-то. Это не года пиздец. Обычно идешь мимо, проходишь пиздец. А тут мимо-то не пройдешь, он и за углом, и везде…
Деготь: Что касается главных призов, у нас тут есть, как помните, разночтения…
Хачатуров: А я считаю, мы достигли полного консенсуса.
Ковалев: А художником года надо назвать Андрея Ерофеева, который и является автором этой досточтенной экспозиции.
Все: Да! На этом и закончим.




Еще по теме:
Может ли ультраправый почвенник получить премию Кандинского?, 25.11.2008
Диана Мачулина. К чему приводит массовая любовь к искусству, 18.11.2008
Давид Рифф. Премия Кандинского: очень длинный лонг-лист, 12.11.2008

Последние материалы рубрики:
Так как вам на самом деле выставка Кабакова?, 16.10.2008
Должен ли куратор спрашивать разрешения у церкви?, 06.10.2008