3. Как по-вашему, о чем говорят люди в Москве (арт-мир и широкая публика) в связи с этой ретроспективой?

Дмитрий Гутов. Единственное мнение, которое я слышал, принадлежит другой генерации художников, более юной. Они сказали следующее: «Мы сейчас живем в мире скоростей, который уже не соответствует восприятию такого искусства. Здесь же надо остановиться на пару минут и текст почитать, въехать. А реальность не позволяет такого сделать». Но я, впрочем, человек прошлой генерации — если висит текст, я люблю его почитать.

Виктор Алимпиев. По-моему, все в восторге.

Игорь Макаревич. Я думаю, что особых восторгов ретроспектива не вызвала. В нашем арт-сообществе нет стремления к углубленному восприятию художественных ценностей. Оно сродни обществу потребления, которое с жадностью, с голодом неофита поглощает новые виды медиа. Искусство, которое уже далеко от внешних новаций, в целом не произвело впечатления. Это если говорить об арт-сообществе.
В широких кругах, как мне кажется, ретроспектива вызвала чувство недоумения. Была или сдержанная реакция, или раздражение. Такие эмоции вызваны тем, что эпоха, которую он описывает, уже принадлежит истории. Подавляющее большинство нынешних зрителей кабаковских инсталляций принадлежит поколению, которое не испытало ни страха, ни унижения советской эпохи. Поэтому им не всегда понятен контекст этих работ.
Идея маленького человека, которая гнездится где-то в его творчестве, глубоко чужда современному обществу. Жажда героизма, резких жестов — вот что нужно сейчас, вот что поглощается с удовольствием. Это мнение не мое, это я улавливаю в отзывах, которые слышал на экспозиции...

Екатерина Деготь. Я водила на эти выставки своих родителей, людей от искусства далеких. Меня глубоко поразило, что они все мгновенно поняли. И не только про «Туалет», что еще можно как-то объяснить, но про «Альтернативную историю искусств». И прежде всего про то, что это очень смешно. В том смысле, в котором смех есть некое высшее удовольствие, которое может доставить литература или искусство. Удовольствие понимания. Правда, боюсь, что это опыт тех, что жил в СССР и, прежде всего, умел понимать, что было формой свободы.

Михаил Каменский, генеральный директор аукционного дома Sotheby's по СНГ. Большинство людей — не искусствоведов, — с которыми я разговаривал, придя в «Гараж», не поняли основного: они решили, что это выставка трех разных художников, одним из которых является Кабаков. Это меня поразило. Они не читали рецензий, не понимали того, что это концептуальная идея Кабакова и что тот художник Кабаков, который там представлен, вовсе не является Ильей Кабаковым. И когда я объяснял, это вызывало культурный шок. Это означает, что определенная часть посетителей шла туда исключительно по светским соображениям. Более того, мне кажется, что мир разделился на две части: тех, кто был на этой выставке в «Гараже», и тех, кто не был. А мир тех, кто был, разделился еще на две части — тех, кто был на ужине, и тех, кто не был. И, конечно, можно не сомневаться, что те, кто был на ужине, — это лучшая часть. А те, кто не был, — они тоже ничего. Но у них еще есть к чему стремиться в этой жизни.

Тереза Мавика. Да, не все всё поняли. На открытии ко мне некоторые подходили и тихо спрашивали: «Послушай, а разве это не Кабаков? При чем тут Розенталь?» Были такие случаи. Но это очень хорошо, я считаю, ничего стыдного здесь нет — вопросы свидетельствуют о том, что люди другого мира приблизились к этому. Они выяснили для себя, что художник — не только человек, который хорошо рисует, но у которого такая богатая фантазия, который придумывает целые другие миры. Это же очень важно!

Вадим Захаров, художник. Московская публика непрофессиональна, неграмотна, жестока, провинциальна, не имеет памяти и не умеет быть благодарной, живет одним днем. Очень стыдно за коллег, за их слепоту, кулуарную грубую болтовню, за потерю дружеского понимания и соучастия, за амбициозную кашу в голове, за провинциальный шовинизм — мол, что нам может показать человек, который уже 21 год не живет в России («Что он нам собрался объяснить?»). Стыдно слушать: «Зачем он приехал?» В этой ситуации я могу лишь молчать. Разве кто-нибудь поймет, что Илья привез лучшие свои работы. Инсталляцию с мухами я видел в Кельнском кунстферайне в 1993 году. Это блестящая инсталляция, когда-либо мной виденная. Кому мне доказывать, что Эмилия Кабакова — настоящий соавтор, друг Ильи; она выкладывается, как никто, чтобы воплотить, довести до ума многое, что Илья только задумывает. И вообще, что это за бестактность — обсуждать, почему они подписываются вместе. Кстати, Илья еще полон сил и энергии (слава Богу), и только он вправе решать подобные вопросы. И последнее. То, что возникла такая полемика вокруг Ильи, говорит о том, что он до сих пор затрагивает глубинные, подсознательные, неизжитые, болезненные стороны нашего постперестроечного сознания. Мы сегодня всё еще СОВКИ.

Ссылки

• Илья Кабаков: «Сейчас экстраверты командуют парадом, но так будет не всегда»
• «Туалет» Кабакова: своими глазами
• Кабаковы в «Гараже»: cвоими глазами
• Открытие ретроспективы Ильи и Эмилии Кабаковых в ГМИИ им. А.С. Пушкина
• Екатерина Деготь. Такой блистательный жук
• Екатерина Деготь. Розенталь, Спивак и все остальные Ильи Кабаковы
• Екатерина Деготь. О чем грустить в «Туалете» Кабакова
• Десять самых дорогих работ Ильи Кабакова
• Анастасия Палёнова. Кабаков on sale
• Анна Арутюнова. Кабаков: динамика, проценты, доли
• Галеристы о Кабакове