Екатерина ДЁГОТЬ
1. «Гараж» явился самым ярким и удачным ответом на запрос постсоветской «контрреволюции» — запрос на мощную институцию культурного потребления, в противоположность учреждениям культурного производства. Революция 1917 года вызвала, как известно, взрыв невероятно оригинального творчества и ощущения независимости от каких-либо внешних инстанций типа Запада, — взрыв, который продолжался как минимум десять — пятнадцать лет. Революция 1991 года тоже вызвала взрыв, но взрыв импорта. Идеология ее была совершенно противоположна, она восстанавливала рынок, и Россия должна была занять первое место теперь уже на этом фронте — стать самым прожорливым, самым емким, самым жадным и самым неразборчивым (или, наоборот, самым разборчивым) рынком на свете — к решению этой задачи мы приближаемся. Причем это был (и в значительной степени остается) запрос как общества в целом, так и художественных кругов, которые все время говорили «дайте нам…», «нам недодали…» (Бойса, Уорхола, Шанель — не важно).

Уэльбек в своем последнем романе приводит общее мнение: русские сделали свою антикоммунистическую революцию 1991 года, чтобы наслаждаться американской массовой культурой типа «Макдоналдса» и голливудских блокбастеров. Признавая, что это верно, он добавляет, что было еще и меньшинство, стремившееся скорее к парижским парфюмам, романам и шансонье. Можно сделать и следующий шаг и сказать, что еще менее многочисленное, но культурно важное меньшинство стремилось скопировать некий обобщенный Музей современного искусства (заметим, что не ВХУТЕМАС, об этом никогда не было речи). И если в 1990-е годы еще слышались слова «Центр Помпиду» (институция с огромной общедоступной библиотекой, музыкальной и кинопрограммой, задуманная как «центр творчества»), то в 2000-е годы на сцену вышли люди, уже обосновавшиеся не в Париже, а в Лондоне, и ориентиром стала галерея Тейт Модерн — учреждение гораздо более «гламурное», то есть ориентированное скорее не на инновацию и не на исследование, а на внедрение форм и дизайна современного искусства в массы путем развлечения и сращивания с культурой celebrities. (Сейчас, конечно, разница между Центром Помпиду и Тейт Модерн не так уж и велика, но исторически это разные учреждения.)

2. «Гараж» пошел этим путем и реализовал этот с 1991 года не удовлетворенный запрос. Немудрено, что он имел такой успех — с его кафе (которое, надо сказать, было действительно очень неплохое), книжным магазином (в котором поначалу было что-то важное, а не только глянцевые альбомы) и образовательной программой, ориентированной тоже на удовлетворение запросов потребителя. Интересно, что профессиональная семинарская программа для арт-критиков, которая здесь велась, тоже была подчинена идее «как лучше удовлетворить запрос»: тут учили, как следует писать для глянцевого журнала, как — для ежедневной газеты, как — для интернет-ресурса и т.п.

Что касается выставок, то принято считать, что «Гараж» занимался в основном культурным импортом и восполнил важный пробел. Это верно, но нужно еще посмотреть, какого рода выставки были импортированы и какие не были. Наш зритель не избалован и не знает, какие бывают на Западе исследовательские выставки и, кстати говоря, исследовательские каталоги с серьезными статьями и большим научным аппаратом, настоящие события в области культуры — а не потребления культуры. В «Гараже» таких не было ни разу, если не считать выставки перформанса (но там не было каталога). Таких выставок в Россию вообще не привозят — видимо, это вне финансовых возможностей даже «Гаража». Если дело только в деньгах, тогда еще все не так плохо.

Дело в том, что сейчас, я надеюсь, общественный запрос в России наконец-то меняется. Пробуждение гражданской активности одновременно означает и то, что страна в известной степени «наелась», а значит, культурные приоритеты ее тоже изменятся. Я очень надеюсь, что у «Гаража» в парке культуры и отдыха будет новый этап и он будет больше про культуру, а не про отдых.


Екатерина ЛАЗАРЕВА
1—2. Если подводить итоги того, что успел сделать «Гараж» за отпущенные ему три года в здании Мельникова, думаю, главный итог — это легитимация современного искусства в обществе. Как только искусство оказалось упаковано в неплохой способ проведения досуга в просторном и приятном пространстве, где можно заодно развлечь ребенка, поесть и т.д., оно стало легитимным и вполне привлекательным для достаточно широкой аудитории, которая прежде на выставки современного искусства не ходила. Впрочем, для самого «Гаража» современное искусство как таковое оказалось, вероятно, недостаточно легитимным, поэтому здесь были выставки про моду, дизайн и много такого искусства, которое не слишком отличимо от дизайна. С одной стороны, «Гараж» и создавался как центр современной культуры, и современное искусство закономерно не было его профильной сферой. С другой стороны, стало понятно, что для успешного потребления современного искусства подходит довольно ограниченный круг имен и концепций. «Гараж» показывал художников, которые однозначно понравятся его широкой аудитории (таких, как Таррелл, например), но не тех, кого в Москве давно ждали. «Гараж» открылся выставкой Кабакова, но никто из российских художников, кроме АЕС+Ф, не удостоился здесь персональной выставки. В выставочной программе «Гаража» можно было усмотреть отсутствие стратегии и некоторую пассивность — часто импортировались готовые выставочные проекты, сделанные «под ключ». И лично мне не хватило «серьезных» выставок — как привезенных ретроспектив крупных художников (условно говоря, из истории искусства) и актуальных кураторских выставок, так и выставок, произведенных самостоятельно на местном материале.


Виктория МАРЧЕНКОВА (пишет диссертацию по видеоарту и ответила на вопрос (3): «Что вы думаете про видеотеку “Гаража” — доступна и полезна ли она?»)
1. Центр современной культуры, как он и называется, точно не центр искусства, площадка для выставок. Он изначально взял курс на сложившиеся культурные явления, не вызывающие никаких вопросов. За редкими исключениями все выставки и были так сделаны. Основное ощущение от посещения любых мероприятий (открытий, просто посещения выставок, лекций) — это что ты под охраной. Я чувствовала себя иначе, чем в музеях со старыми смотрительницами, ну, примерно как в банке. Не уверена, что про «Гараж» можно говорить как про место, созданное для кого-то. Это же не благотворительная организация.

2. Для таких пространств, мне кажется, основным показателем является явка и осведомленность. «Гараж» — это такой ГМИИ от современного искусства, даже моя бабушка знает, что такое «Гараж», и в ее сознании это идет скороговоркой: «гараж-дашажукова-абрамович». То есть медийный успех несомненный. Немного жаль, что «Гараж» не сумел повернуться лицом к российской культуре. С одной стороны, это импонирует как попытка выстроить как бы объективную ситуацию, но она же не объективна, а является просто следствием активности кураторов других стран. Вообще, работа только с готовыми или полуготовыми продуктами — это как-то слишком представительски. Любопытно было бы узнать, что сами сотрудники центра считали рискованными проектами, были ли у них такие. А по-настоящему меня впечатлили потрясающе профессиональные и доброжелательные рабочие, когда наша школа делала совместную выставку со Сколково на этой площадке. Хочется верить, что отказ от выстраивания своей ситуации можно списать на период отлаживания разных служб и подготовки к самостоятельной деятельности.

3. Однозначно — да! Надеюсь, что медиатека возродится в новом здании и будет расширяться. Интересно, есть ли в планах дорасти до размеров библиотеки Помпиду? ))


Дарья ПЫРКИНА
1. В нынешней московской ситуации «Гараж», конечно, — институция очень большая и значимая. В то же время есть разного рода соображения о том, что эта институция оказалась не совсем адекватна нынешней ситуации. Безусловно, очень важно, что они привозят сюда крупные международные проекты, активно работают с международной сценой и дают московскому зрителю действительно редкий шанс увидеть все это. Но, на мой взгляд, институция совершенно не заинтересована в том, чтобы работать с местным контекстом. Причем получается, программно не заинтересована ориентироваться на местную ситуацию, работать с местными художниками и вообще проводить какую-то долгосрочную работу в плане принципиального влияния на местную ситуацию. Проекты с участием российских художников здесь, конечно, были, но, на мой взгляд, их было недостаточно и они были недостаточно критическими. Что касается публики, то здесь тоже двоякая ситуация. «Гараж», насколько я его понимаю, принципиально ориентируется на, что называется, широкую публику, но совершенно игнорирует профессиональную. Об этом говорят какие-то мелочи — вроде отсутствия бесплатного входа для музейщиков. Есть бесплатный вход для пенсионеров, что очень похвально, и это редко встретишь, но для коллег-музейщиков такой жест не сделан. Та же самая ситуация со студентами профильных вузов. Для меня всегда было большой проблемой, как бы так провести студентов на занятие в «Гараж», чтобы им не пришлось платить за билет. И это не совсем правильно, особенно в нашей стране, где образование пока все еще относительно бесплатное. Если ориентироваться на западный опыт, то это тоже везде по-разному, но французские институции однозначно пускают профильных студентов и профессионалов бесплатно. Так что, мне кажется, этой связи с местным профессиональным сообществом недостает в первую очередь.

2. «Гараж» привез большое количество значимых и крупных проектов. В частности, был потрясающий проект про историю перформанса, да и вообще много мероприятий, которые «Гараж» сделал очень качественно. Другое дело, что эти проекты не всегда были адаптированы для Москвы. Скажем, проект про перформанс совершенно не учитывал местного зрителя и был очень специфически представлен. Вероятно, именно так он и был показан изначально, но дело в том, что американский и европейский зритель более приучен к тому, чтобы активно смотреть, вникать. Мне такое представление показалось чересчур архивным и недостаточно наглядным. Но тем не менее я бы сказала, что многие проекты «Гаража» по своему качеству превзошли ожидания. А чем он не стал? Если говорить о возможности какого-то радикального обновления местной ситуации, я бы сказала, что «Гараж» не стал дискуссионной платформой. Я не уверена, что он на это претендовал. Но он совершенно не стал критическим инструментом, критическим пространством, где можно было бы организовывать какие-то дискуссии, — тем, чего на самом деле очень не хватает.