Карьеристы и активисты

О’Тул рассказывает, что наибольшего признания южноафриканские художники добились за последние десять лет именно в области фотографии. Учредитель Market Photo Workshop Дэвид Голдблатт (David Goldblatt), Санту Мофокенг (Santu Mofokeng), Звелету Мтетва (Zwelethu Mthetwa) — уже давно важные интернациональные художники. Представители младшего поколения — Занеле Мухоли, Питер Хуго и Микаэль Суботски быстро ими становятся. (Работы Хуго и Суботски до середины апреля можно увидеть в Москве в рамках текущей фотобиеннале.)

Фотография — медиум, таящий в себе множество ловушек. Из рассуждения О’Тула я понял, что художники, отказывающиеся просто фиксировать текущую действительность у себя дома, в Европе сталкиваются с определенными сложностями. Причем как при движении в сторону поэтического реализма — с рассказыванием историй и всем прочим, так и в сторону, условно говоря, Вольфганга Тильманса. В Европе от них, как и от всех художников из стран глобальной периферии, ждут открыток, показывающих места, куда зритель вряд ли когда-либо соберется — в первую очередь каких-нибудь трущоб или чада центрального Йоханнесбурга, на сафари-то европейский зритель ездит. Если же художник из Южной Африки вдруг начнет производить «пузыри» в духе Тильманса — европейские кураторы с ним работать не станут (речь, конечно, о тех кураторах, которые при прочих равных условиях с пузырями работают охотно). Впрочем, с такой несправедливостью сталкиваются немногие, южноафриканская фотография — это все же в основном picture-postcard realism.

Неожиданно оказалось, что в южноафриканском искусстве чрезвычайно популярны тиражные эстампы: художники их производят в промышленных масштабах, а коллекционеры охотно покупают. Граверное дело — серьезное подспорье для художников, особенно из бедных слоев: порог вхождения на рынок здесь сравнительно низок, а спрос есть всегда. Ведущая граверная мастерская — йоханнесбургская Artists Proof Studio, по всей стране разбросаны десятки подобных учреждений, часто неплохих.

В связи с граверным делом я не могу побороть соблазна рассказать об инициативе Community Arts Project (CAP). К текущему моменту она отношения как будто не имеет, но история вдохновляющая.

Итак, в восьмидесятые годы все в том же Вудстоке открылась граверная мастерская, воркшоп. Поначалу никакой политикой в ней не пахло — приходили люди, учились резать по дереву, изготавливали какие-то нехитрые картинки. Но на дворе был пик борьбы с апартеидом, пик народного подъема и массовой политической мобилизации, и постепенно вудстокская мастерская переключилась на производство графической пропаганды. Вскоре подоспели кое-какие западные деньги (к сожалению, я не могу сказать наверняка, какие именно, но, скорее всего, скандинавские — в 80-е северные страны очень активно поддерживали антиапартеидные культурные инициативы). И постепенно CAP перепрофилировался в уникальную протестную институцию.

Политический плакат в ЮАР в 80-е — это совсем не то, что протестный плакат в России сегодня, по крайней мере, если верить повестке выставки «Вы нас даже не представляете». Плакат в ЮАР 80-х — это скорее то, чем был плакат в России во время гражданской войны и в начале 20-х годов: не упражнение в остроумии, но инструмент политической мобилизации par exellence.

Самое интересное в практиках CAP — процесс производства плакатов. Выглядел он так: допустим, активистам нужно было оповестить жителей какого-нибудь тауншипа о готовящейся демонстрации. Они приходили в CAP и говорили: нам нужно пятьсот плакатов. В CAP, где работали графические профессионалы и волонтерствовали художники, им отвечали: окей, мы вам поможем с технической стороной, но плакат вы должны нарисовать сами. После того как эскиз был готов, работники CAP помогали изготовить печатные доски или как-то еще размножить картинку, и дело было сделано. В крайнем случае, конечно, с дизайном помогали, но все же большинство низовой пропаганды было сделано самими активистами. Кстати, здесь, пожалуй, все же проглядывает одно отличие от наших 20-х: большевики, как мне представляется, все же вряд ли согласились бы ассоциироваться с кривульками, изображенными мастеровым или чернорабочим (тут автор ошибается, такое имело место. — OS), в то время как протестное движение в Южной Африке имело действительно низовой характер, и самодеятельное оформление было для него, кажется, единственной органичной возможностью.

Конечно, в CAP изготавливали и дизайнерские постеры, и массу всякой профессиональной печатной продукции. Я встречался со Стейси Стент (Stacey Stent), художницей, которая в свое время работала в CAP, а сегодня рисует комиксы для журнала Noseweek, и она рассказала еще одну интересную вещь: на митинги часто привозили специальный пресс, который мог наносить заранее приготовленные тематические принты на футболки. Митингующие подходили, заголялись, и через минуту щеголяли уже с надписями на груди: «Де Клерк — вор!». В отличие от той же площади Тахрир, где, как рассказывают, уже наладилась торговля революционными футболками для туристов, делалось это совершенно бесплатно.

 

 

Ссылки

• Влад Кручинский. Письма из Кейптауна: письмо первое. Галереи и гангстеры, 17.04.2012