Письмо из Гданьска: ревитализируй это!

Властям Гданьска вместо верфи нужен новый элитный район. Сопротивляются этому не рабочие, но, как ни странно, художники

Имена:  Гжегож Кляман

В центре Гданьска, вблизи от бывшей верфи имени Ленина, где зародилась «Солидарность», на одном из бигбордов появился плакат местной группировки «Радикальное художественное действие», который сразу всколыхнул местную общественность. Больше всего нареканий вызвала надпись «Гданьск — европейская столица бедности и исключения», исполненная в стиле знаменитой фразы Arbeit macht frei на воротах Освенцима (когда-то ее обыграл Збигнев Либера в своей работе Christus Ist Mein Leben). Авторов настолько стремительно обвинили в антисемитизме и надругательстве над общественными устоями, что практически незамеченными остались причины их критического выступления. После того как власти Гданьска объявили об очередном повышении квартирной платы, одна пожилая гданьчанка сообщила мэру города, что в случае установления новых тарифов ей грозит голодная смерть. Мэр Гданьска Павел Адамович ответил ей в стиле тех из своих предшественников, которые правили городом в 1939—1945 годах: мол, ничего страшного, я принесу вам на могилу цветы. Вопреки распространенным представлениям о европейской демократии после этого высказывания мэр не только не ушел в отставку, но еще и обрушился на уличных художников за анонимную критику его социального градостроительного проекта. Бараки, изображенные на заднем плане скандального постера, пародируют предложение Адамовича создать в Гданьске поселение из временных контейнеров для тех, кто не может позволить себе платить по новым тарифам.

Казалось бы, все это возможно где угодно, но не в Гданьске — городе, где три десятилетия назад рабочие чуть не развалили весь социалистический лагерь по причине банального повышения цен на мясо. Но теперешний польский режим учится на ошибках предыдущего. Проводя драконовские неолиберальные реформы, он умело прикрывается социальной риторикой, а также — и в первую очередь — современным искусством. Для процесса вытеснения бедных жителей из дорожающих районов, во всем мире именуемого джентрификацией, здесь придумали новый, куда более благозвучный термин. Теперь это называется «ревитализацией» и происходит при помощи разнообразных социальных служб, среди которых первое место занимают художественные объединения. Но в отличие от Берлина, где при помощи вселения художественных институций в неблагополучные районы власть просто повышает стоимость недвижимости, в Гданьске художникам отведена непосредственная роль социальных работников. В отличие от своих берлинских коллег, которые в подавляющем большинстве случаев ведут совершенно изолированное от своих неблагополучных соседей существование, гданьские художники-активисты считают своим долгом творить бок о бок с местными жителями вверенных им районов, готовя их таким образом к нынешним и будущим испытаниям. В Центре современного искусства «Лазня», расположенном в одном из самых центральных и самых злополучных районов города Дольне Място, постоянно проводятся занятия с детьми из проблемных семей, а их творчество выставляется на заборах близлежащих улиц. На знаменитой верфи имени Ленина уже долгое время действует «Колония художников», которая сотрудничает с остатками местного трудового коллектива, а также Институт искусства «Выспа» («Остров»), оккупировавший бывшую рабочую столовую.

Лидер «Выспы» — представитель «критического искусства» Гжегож Кляман — уже два десятилетия кочует по городу из одной оставленной производством зоны в другую. Благо география позволяет: Гданьск представляет собой разрозненное, ризоматическое, так до конца и не сросшееся образование из многочисленных рабочих поселений, которые теперь считаются районами города. Но эта ризома, как ни странно, имеет свой центр — гданьскую верфь, которая занимает огромную территорию в самом дорогом участке Гданьска: на морском побережье, в пяти минутах ходьбы от туристического Старого города. Теперь эту территорию, естественно, нужно подвергнуть «ревитализации», то есть построить здесь элитный район. Основным препятствием оказываются, как ни странно, не рабочие, но художники, которые уже обжились на верфи и теперь заявляют на нее свои права. В отличие от, опять же, берлинских коллег, которые, сделав свое дело (то есть повысив цену на землю), молча пакуют вещички и отправляются дальше (из Кройцберга в Нойкольн, оттуда в Веддинг; куда потом — увидим лет через пять), обитатели гданьской верфи не собираются сдаваться без боя. Они довольно быстро разглядели истинное лицо «ревитализации» и искрометно высмеяли ее в проекте Яцека Негоды, который использовал дизайн плаката по технике безопасности 1975 года, чтобы создать «инструкции для художников, занимающихся ревитализацией территорий после рабочего класса» (среди прочего: «в случае возникновения чрезвычайной ситуации механику глобального рынка могут осуществлять только уполномоченные лица»).

После покупки верфи украинскими олигархами (с 2007 года 83 процента акций предприятия принадлежат Индустриальному союзу Донбасса) Гжегож Кляман со товарищи столкнулись с новой, незнакомой реальностью на предприятии. Отношения с новыми собственниками удалось наладить только после вмешательства Нобелевского комитета. Украинский менеджмент, естественно, ничего и слышать не хотел о каком-то там художнике, пока из Стокгольма не пришла настоятельная просьба помочь ему в организации проекта «Рабочее место Леха Валенсы». Кляман отыскал сарай, где Валенса трудился электриком в свою бытность простым профсоюзным активистом, и устроил там нечто вроде музея, который, правда, больше смахивает на красный уголок или место отправления религиозного культа. Оказывается, миф польской «Солидарности» уже столько раз был развенчан и оплеван, что скандальному критическому художнику не остается ничего другого, кроме как совершить жест символического преклонения перед оплеванной святыней.

Как ни странно, миф «Солидарности» оказывается очень удобным оружием в руках тех, кто стремится переселить бедноту во временные контейнеры. В связи с соревнованием за статус «европейской столицы культуры — 2016» (обыгранный на вышеописанном скандальном плакате) Гданьск снова включился в погоню за, казалось бы, безнадежно утраченным статусом «убийцы коммунизма». После прошлогодней массовой истерии в связи с 20-летием падения Берлинской стены этот статус прочно закрепила за собой столица Германии. Польские правые недовольны: они свято уверены, что «убили коммунизм» еще в 1980-м (при том что, строго говоря, именно «Солидарность» была последним истинно коммунистическим рабочим движением ХХ века). Восстановить справедливость должен был тридцатилетний юбилей «Солидарности» в августе 2010 года, которому, по некоторым замыслам, предстояло переплюнуть берлинскую антикоммунистическую феерию. Все получилось с точностью до наоборот: юбилей запомнился поочередным освистыванием друг друга бывшими соратниками по «Солидарности», которые теперь обмениваются обвинениями то в падении президентского самолета под Смоленском, то в нагнетании атмосферы всеобщего заговора.

Но все это — мелкая возня по сравнению с грандиозным переустройством городской жизни, которое прикрывается стремлением соответствовать статусу «европейской столицы культуры». Именно в связи с этим процессом центральные районы зачищаются от бедняков, а институциям культуры предоставляются многочисленные помещения: все равно после 2016 года, когда цена вырастет, их оттуда выкинут. Если современное искусство в этих условиях и может претендовать на роль авангарда, то вовсе не художественного, а капиталистического. Искусство исполняет роль — буквально — «первого отряда» капитала, входя на неизведанную территорию первым и готовя почву для «тяжелой артиллерии»: банков, девелоперских фирм, офисных центров. Берлин давно смирился с этой ролью: подавляющее большинство галерей Веддинга выставляют элитаристское, аполитичное, тавтологическое искусство — при том что «центральная» художественная сцена Берлина известна в первую очередь политически ориентированными практиками с мощными эгалитаристскими устремлениями. Впрочем, это не мешает местным жителям расценивать ее как скрытый способ выжить их из собственных домов. В этом году во время Берлинского биеннале в Кройцберге появились листовки с портретом куратора биеннале и подписью: «Здравствуйте, меня зовут Катрин Ромберг, я — джентрификаторша».

Как всегда, легко найти крайнего: раньше это были евреи, теперь — художники и кураторы. Но в Берлине по крайней мере вещи называют своими именами, не подменяя «джентрификацию» «ревитализацией». В Гданьске же предпочитают пользоваться эвфемизмами. Похожая стратегия власти привела в 1980 году к захвату верфи рабочими. Принципиальное отличие в том, что тогда речь шла о продовольствии, а теперь — о праве на жилье. Сейчас все зависит не только от того, согласятся ли гданьские рабочие переселяться в бараки, но и от готовности местных художников прикрывать своей деятельностью этот процесс.