Письмо из Донецка: реальность искусственного

ЛАРИСА БАБИЙ пыталась понять цели и задачи новой арт-институции на Украине

Поездка на конференцию «Культурная конверсия: Новая жизнь индустриального прошлого», организованную новым фондом «Изоляция. Платформа культурных инициатив», была моим первым и пока единственным визитом в Донецк. За два дня до этого я стояла на вершине карпатской горы, и тело мое все еще вибрировало от пугающих сил природы, которые я там почувствовала. В Донецке мой страх усилился от конфронтации с цивилизацией, спектр которой простирался от рукотворной искусственности якобы «холмистого» пейзажа, на самом деле состоящего из рукотворных отвалов пустой породы (т.н. терриконов), до изысканного гостеприимства принимающей стороны.

В Донецк я приехала как шпионка. Не как агент какой-то определенной организации, но как некто, кому предстояло собрать информацию — задавая вопросы и пытаясь проникнуть сквозь дымовую завесу надежд, веры и оптимизма. Единственное впечатление от города, которое мне удалось получить сквозь стекла автобуса и зданий, где мне пришлось побывать, — это впечатление непроницаемых искусственных поверхностей. Послужит ли «Изоляция» продолжением этой разрастающейся поверхности или откроет каналы для проникновения в более глубокие слои социальной и духовной ткани местного контекста?

«Изоляция» — фонд, основанный уроженкой Донецка Любовью Михайловой, — будет иметь в Донецке свой арт-центр. Фонд будет поддерживать мультидисциплинарную творческую деятельность в надежде на то, что культура сможет оживить местный постиндустриальный пейзаж и население. Фонд дебютировал перед публикой с двухдневной конференцией, на которую в Донецк приехали спикеры из Германии (Ульрих Борсдорф, директор музея Цехе Цольферайн), Франции (Таня Конко, архитектор-урбанист), Нидерландов (Эрик Бакер, президент ассоциации Trans Europe Halles) и России (Екатерина Дёготь, куратор и критик), чтобы поделиться своим опытом превращения индустриальных зон в культурные центры (доклады можно посмотреть и послушать здесь).

На второй день все были приглашены в центр «Изоляция» — еще пока не отремонтированное заводское здание у подножия погасшего террикона. Для этой первой презентации живущий в Берлине и Ливерпуле куратор Адам Нанкервис собрал небольшую выставку под названием «Изоляция 2.0» — из работ молодых украинских художников, которые были сделаны во время их пребывания здесь на летней резиденции.

От события к событию мы перемещались на сверкающем китайском автобусе. Вместе с гостями из других украинских городов и из-за границы я наслаждалась вкусным угощением и беседой. Но меня отчего-то не покидало подозрение, что все это не то, чем кажется. Меня даже посетила странная фантазия, что на этом прекрасном автобусе нас всех отвезут куда-то за город и спокойно расстреляют.

Почему я так подозрительно отношусь к этому проекту? Может, накопился цинизм после многочисленных опытов с другими украинскими арт-инициативами?

За последние пять лет на Украине возник целый ряд арт-институций, существующих на частные деньги. Самый зрелищный пример — PinchukArtCentre, основанный Виктором Пинчуком в 2006 году, с его большим выставочным залом в центре Киева, где все шоу жадно требуют зрительского внимания и действительно привлекают тысячи посетителей. В 2007 году Владислав Троицкий инициировал в Киеве «ГогольFest» — ежегодный «интернациональный мультидисциплинарный фестиваль современного искусства». Недавно фестиваль объявил, что собирается превратить заброшенную киевскую фабрику площадью в 10 тысяч квадратных метров в многофункциональный центр культурного образования и креативной индустрии. И PinchukArtCentre, и «ГогольFest» декларируют, что их миссия — развивать современное искусство на Украине и облегчить контакт с международной арт-сценой.

Однако на самом деле каждая институция функционирует в личных интересах основателя и выбранных им коллег. (Я уже писала про Пинчук-центр по-английски здесь и по-украински здесь). Проекты эти не столько служат нуждам украинской художественной сцены, сколько создают позитивный пиар для их основателей.

Я все еще верю, впрочем, что честно признаваться, что твоя институция существует на частные деньги, этичнее, чем узурпировать публичные институциональные ресурсы для своих приватных целей. Но без активного интереса к более широкой публике такие приватные предприятия мало что могут изменить на Украине. Это какие-то изолированные острова. Они заполняют отдельные лакуны в культурной сфере и поддерживают иллюзию, что на Украине что-то происходит.

Интересно, насколько «Изоляция» будет на эти уже существующие приватные институции похожа — или не похожа. Насколько на все это повлияет тот факт, что она находится в специфическом контексте Донецка? Круглый стол «Культура как средство регионального и общественного развития: проблемы и перспективы», которым завершился первый день конференции, показал, что в Донецке бытуют коренным образом различные представления о том, что такое «современное искусство» и даже «культура». Когда журналист Юрий Рыбачук сказал, что украинская власть уделяет мало внимания культуре, ему резко возразила молодая представительница власти (как она себя описала), напомнив ему про День шахтера и международный конкурс песни. А это в свою очередь вызвало негодование местных художников, которые в ответ на невнимание общества к их творческим нуждам стали публично демонстрировать свою завышенную самооценку.

Арт-директор «Изоляции» Анастасия Буцко признала, что институция все еще не определилась относительно своей основной аудитории (местные жители или туристы), отношений с локальной художественной средой, а также основного вида деятельности вообще (будет ли это образование, продвижение местных талантов или представление интернационального искусства на суд донецкой аудитории). Подозреваю, что под глубокой убежденностью организаторов в своем проекте таится нечто, в чем они не признаются даже сами себе. Инициировать культурную активность в депрессивном постиндустриальном районе — это кажется умным решением глубоких социальных и экономических проблем, особенно выступления Ульриха Борсдорфа об успешном (хотя и долгом и трудном) превращении немецкой Рурской области из региона шахт в регион музеев. Но доклад Екатерины Дёготь о тех скрытых ловушках, с которыми она столкнулась как один из кураторов 1-й Уральской индустриальной биеннале, вернул к неприкрашенной правде о постсоветской реальности. Современное искусство и культурные проекты не способны развеять призраки советского индустриального прошлого, хотя могут говорить с ними и переосмысливать их. Архитекторы Кристс Эрнстонс и Рик Роуботам, авторы проекта реконструкции здания «Изоляции» и окружающего его терриконового ландшафта, выбрали стратегию минимального вмешательства, предлагая сохранить и оригинальную индустриальную постройку, и всю эстетику этой территории.

Люди обычно описывают Донецк как культурную пустыню — место, изолированное от современной глобальной культуры. «Изоляция» — попытка нанести Донецк на культурную карту, привлечь публику из других городов и познакомить местных жителей с тем, что происходит за пределами региональных границ. «Изоляция» — бастион, колония «европейского» культурного опыта; территория, отданная проекту, который на донецком фоне будет гораздо более заметен, чем в насыщенном культурном контексте Киева. Это ясно. Но какова будет роль институции в самом городе Донецке? Сможет ли она стать центром исследования, мостом между городом и остальной Украиной, Европой, миром? В качестве локальной институции она могла бы глубже освоить этот местный контекст и выяснить, что там залегает.

Я могла бы назвать себя агентом своего собственного критического мышления и привычки все подвергать сомнению. Потенциал такого серьезного предприятия, как «Изоляция», мне видится в том, что оно может отвлечь от других, более насущных проблем в Донецке и украинском современном искусстве. В последней сфере, например, наблюдается полное отсутствие адекватной критики и анализа, которые необходимы для выживания арт-системы, если она не понимает себя как бастион в культурной пустыне. Ответственность новых институций, таких как «Изоляция», в том, чтобы прицельно направить свои ресурсы и энергию на потребности своего контекста, иначе все их усилия приведут к совершенно пустой деятельности. Может быть, им тоже стоит позиционировать себя в качестве «шпионов», собирающих информацию о своем окружении, чтобы построить в конце концов сложную схему функционирования местной реальности.

Ссылки

• Екатерина Дёготь. Письмо из Донецка: искусство среди роз, 20.10.2010