ЕКАТЕРИНА ДЁГОТЬ размышляет про антикапитализм — советский и западный
Там, где «читать» все еще значит «творить»
«Мы стоим перед переменами, которых не избежать», — мрачно сказал кубинский писатель, глядя в глаза председателю Раулю Кастро, или, как к нему тут все обращаются, Раулю. Тот сидел прямо передо мной и не
Читать!
Официальные кубинские речи на открытии Гаванской книжной ярмарки удивили меня своей поэтичностью — чувствуется, что основатель нации Хосе Марти был поэтом, и, очевидно, несколько декадентским. Во времена Луначарского и Троцкого у нас, видимо, тоже так было, но потом градус поэтичности упал. Меня поразили выражения ораторов «приближение осколка к своему магниту» (забыла, к чему это относилось) и «стрела, пущенная в будущее» (это о книгах). На фоне этой странной и даже не вполне уместной глубины выступление министра иностранных дел России Сергея Лаврова — по современным российским понятиям, приятное и неофициозное — вдруг показалось легковесным, как припрыжка поп-певца рядом с драматическими оперными ариями.
Выступающие подчеркивали, что на Кубе книгоиздательство не подчиняется законам рынка, здесь нет понятия бестселлера, здесь не издаются пустые однодневки — только серьезная литература, нужная людям. Книжная ярмарка проходит под девизом «Читать — значит творить», на ее плакате раскрытые книги превращаются в птиц, символизируя освободительный потенциал чтения. Я вспомнила, как у нас читатели Лотмана в одно мгновение превратились в читателей Марининой, и подумала, что в этом есть правда. Какая-то ее часть.
Ярмарка была посвящена социальному историку Марии дель Кармен Барсия. Она начала свою речь со слов «я простая кубинская женщина», и российская делегация, опознав, так сказать, нарратив, дружно засмеялась в рукав. Но за этим последовал действительно простой и честный рассказ про неграмотного отца, про судьбу угнетенных (испанцами, а потом американцами) рабов, дискриминированных веками женщин, про то, что она видит свой долг в том, чтобы через нее эти угнетенные заговорили, — в общем, она воспроизвела типичный дискурс американского академического ученого. Было странно, что такой ученый (не модный философ, не первооткрыватель, не звезда) подходит и жмет руку Кастро. Может быть, такого рода персонаж и мог бы раз в жизни пожать руку Обаме (но только в каких-то особых обстоятельствах), но уж Путину или Медведеву — точно никогда, а ведь такие самоотверженные архивисты у нас пока еще есть. Но их никто не выдвигает на роль публичного интеллектуала, потому что они работают очень далеко от рынка и прожекторов глянцевой прессы.
Другая часть правды состоит в том, что такая культура является отнюдь не демократической, а дидактической, воспитующей. Выбор народа, конечно, на стороне Марининой, но ему не очень-то дают осуществить этот выбор. Недавно, как мне сказали, на Кубе был мини-скандал, связанный с тем, что министерство культуры дало маху и разрешило выпустить книгу Пауло Коэльо. Это создает, как было и в СССР, определенные надежды для писателей и художников, которые мыслят себя авангардистами, во всяком случае, авторами не для масс. Они чувствуют, что государство на их стороне. В принципе. Государство этот принцип может повернуть в ту или другую сторону, в зависимости от того, что ему от писателей нужно.
После Марии дель Кармен выступал писатель Рейнальдо Гонсалес, бывший диссидент, которого не всегда печатали, а сейчас ему вышло послабление. Он говорил про трудные времена, про то, что писатели — это не декор исторического процесса, а подлинные его участники; что ангажированность литературы — это и есть ее риск; что ангажированность не исключает сомнений и критичности; что современная литература, с ее сложностью и экспериментальностью, просто необходима стране. Это тоже была речь какого-нибудь прогрессивного деятеля западной культуры, типа Артура Миллера или Курта Воннегута, а в нашем контексте — Трифонова, Гроссмана, Марлена Хуциева — уж я не знаю кого. Боюсь, что — Евтушенко (который, кстати, был в этот момент в Гаване). Такого типа масштабных художников и писателей, с левым социальным темпераментом, но не полностью в маразме и без уступок православию, в России сейчас почти нет. В фокусе общественного внимания — нет совсем.
Читать!
Страницы:
- 1
- 2
- 3
- 4
- Следующая »
КомментарииВсего:21
Комментарии
Читать все комментарии ›
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451734
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343365
- 3. Норильск. Май 1268597
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897672
- 5. Закоротило 822122
- 6. Не может прожить без ирисок 782250
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758796
- 8. Коблы и малолетки 740875
- 9. Затворник. Но пятипалый 471279
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403085
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370476
- 12. ЖП и крепостное право 368287
Что нам Тирренское взморье, что нам долины олив..сочувствие бедным Кубинцам -исчерпанный мотив(Готфрид Бенн не бывал там, но "метил" прицельно..) Главное богатство - свободное время, как пространство чел. развития(примеры в заметках имеются) - вот вопрос..Загнивает ли оно, как в период позднего СССР?
Не совр. искусство формирует чувства Кубинцев..И вообще не искусство.
Действительно, помним и сами на себе испытывали - отсутствие соблазов, масса свбодного времени и тяга к познанию. Хотя... и моложе были. Но аллюзии не только монастырские, безусловно, но и ... тюремные. В смысле, что тюрьма (еропейская, конечно :) - это, в частности, и зеркало победившего социализма: полное гособслуживание и масса свободного времени для размышлений и личного роста (ну с небольшими ограничениями, конечно :)