Я благодарен этим девушкам-волонтерам, особенно Агате Иордан, Дарье Костиной и Анне Бобровой, которые устраивали нам — Елене Беловой и Алисе Савицкой из ГЦСИ Нижнего Новгорода и мне — великолепные прогулки по городу. Гуляя, мы воображали себе, какой могла бы быть Уральская биеннале, каких художников и (или) кураторов мы бы пригласили к участию, какие проекты могли бы сами осуществить.

Екатеринбург — идеальное место для ситуационистского психогеографического «дрейфа», шатания по городу. Прямые улицы будто подражают ленте фордистского конвейера, однако архитектура очень неровная. Тут есть конструктивизм (около 150 зданий, некоторые настоящие шедевры), сталинские имперские дома-великаны, хрущевские пятиэтажки и даже образцы социального неомодернизма, самые роскошные из тех, что мне доводилось видеть (но их сегодня регулярно уродуют, потому что все их ненавидят).

Вместе все это выстраивается в трагическую историю. Начинается она с гостиницы «Исеть», памятника позднего конструктивизма, и Поселка чекистов, в котором этих самых чекистов наградили досрочным наступлением коммунизма (каждому — по эркеру). И заканчивается, по крайней мере на сегодняшний день, неизбежными клубными вышибалами и местной версией Москва-Сити с двуглавыми орлами.

Где-то на городской окраине, недалеко от завода «Уралмаш» и знаменитой конструктивистской «Белой башни», напоминающей НЛО, стоит, затерявшись в этой истории, обветшалый постконструктивистский Дом культуры с изумительными мраморными аппликациями на парадной лестнице. В актовом зале все еще написано, что искусство принадлежит народу.


Креативная промывка мозгов

Если кто-то и думает, что понимает, что значила фраза про искусство, принадлежащее народу, тогда — то уж точно никто не понимает, что она значит сегодня. Это стало ясно во время круглого стола, которым и завершился мой визит в Екатеринбург. Состоявшаяся дискуссия заслуживает отдельного текста, и не я один был ею разгорячен и встревожен. За круглым столом также присутствовал Куба Шредер, польский куратор и писатель. После информативной лекции Шредера (о сложных отношениях между современным искусством и неолиберальной трансформацией в Гданьске и краковском районе Нова Хута) программное заявление о «новой капиталистической реальности», ставшее буквально девизом круглого стола, оказалось камнем преткновения.

Круглый стол напоминал нечто среднее между партийным заседанием и корпоративным тренингом. Можно было услышать самые что ни на есть фантастические вещи. Например, о том, что современное искусство может вскоре стать самым важным продуктом российского экспорта после нефти, газа и драгметаллов (Миндлин). Или о том, какую важную роль может сыграть креативная индустрия в укреплении чахнущего производства на Урале (Ася Филиппова, директор ПRОЕКТА_FАБRИКА).

Куба Шредер и я пытались возразить, что не стоит доверять финансовым показателям арт-рынка и креативной индустрии в целом: они раздуты маркетологами. На самом деле основой постфордистской экономики служит индустрия услуг, которая как раз и превращает искусство в услугу, оказываемую финансовым элитам, постоянно нуждающимся в ребрендинге. Говоря об успехе и изобилии, не следует забывать об эксплуатации и лишениях. Куда делось классовое сознание производителей культурных ценностей? Где их чувство солидарности с настоящим индустриальным производством и — если уж на то пошло — со всеми менее гламурными и менее привилегированными отраслями индустрии услуг, где становится очевидно, что все-таки не каждый человек художник? Или, если брать шире, что случилось с представлением о том, что художник — это слуга народа, а художественное пространство — это место, где человек труда занимается самообразованием?

В таком месте, как Екатеринбург, отстаивать подобные идеи или даже критически переосмыслять их сложно. Здесь доморощенные упования на постфордизм овладевают умами так же всецело, как настоящий американский фордизм покорял Советский Союз в 20-е и 30-е годы. Только это происходит грубее, путем промывания человеческих мозгов и лишения людей осмысленного восприятия действительности. А ведь, на мой взгляд, именно такой критический тип мышления может и должен взращиваться ГЦСИ. В особенности — в таком месте, как Екатеринбург.

Перевод с английского Алены Бочаровой