«ОккупайАбай»: форма демократии, форма искусства?

Мы спросили художников, теоретиков, критиков, участников оккупирующих акций на московских бульварах: что здесь рождается?

Сегодня утром лагерь оппозиции «ОккупайАбай», просуществовавший на Чистых прудах неделю, был разогнан на основании стремительного удовлетворения судом якобы имевшей место жалобы жителей. Однако есть большая вероятность того, что лагерь переместится в другое место, поскольку участники и многочисленные сочувствующие им, что называется, вошли во вкус — лагерь показывает свою эффективность и с колоссальной скоростью втягивает в свою орбиту людей самых разных кругов. Феномен коллективного оккупирования, который ставит Москву в один ряд с другими мировыми столицами, маркирует начало нового этапа протестного движения в Москве. От робких акций, единственный смысл которых состоял в преодолении страха и выходе на площадь, люди переходят к активным формам самоорганизации; от неопределенных или, наоборот, слишком персонально направленных лозунгов, выражающих не более чем смутное недовольство, не важно даже, кем и чем, от отчаянного требования «честности» — к требованию всеобщего бесплатного образования, к протесту против конкретных законов, которые ограничат права граждан и, например, их доступ к культуре. От подчинения лидерам участники переходят к гражданскому действию, от апатии к энтузиазму.

Этот новый этап, по всеобщему мнению, отмечен огромной активностью левых, которые оказались гораздо лучше подготовлены и организованы, гораздо более зажигательны, и как результат — доминированием левой антибуржуазной повестки, левых социальных требований, левой установки на работу с массами и привлечение ее на свою сторону, в отличие от традиционно либерального сетования на консерватизм «масс». Причем речь идет не о неосталинистах (один из лидеров которых сейчас в тюрьме), а о новых демократических левых западного образца, которые в последнее время внимательно следили за опытом Occupy Wall Street и теоретизировали на эту тему, а теперь применяют полученные знания на практике. Именно левые, а также анархисты, превратили лагерь «Оккупай Абай» в открытый университет, где шла беспрерывная мыслительная и просветительская работа.

На вопрос ЕКАТЕРИНЫ ДЁГОТЬ — «Насколько эта форма самоорганизации без лидеров кажется вам политически эффективной, по-человечески приятной и художественно интересной?» — ответили те из ее знакомых, кого она вечером накануне разгона лагеря случайно встретила на Чистых прудах, причем среди них были и левые, и анархисты, и те, кого можно скорее назвать приверженцем буржуазной либеральной демократии. Это были:

Петр ВЕРЗИЛОВ, художник-активист, член московской фракции группы Война
Антон ЛИТВИН, художник, в прошлом член программы ESCAPE
Владимир МИРОНЕНКО, художник, в прошлом член группы «Мухомор»
Александра НОВОЖЕНОВА, искусствовед, критик, редактор журнала «Артхроника»
Алексей ПЕНЗИН, философ, участник платформы «Что делать?»
Максим СПИВАКОВ, художник
Михаил СИДЛИН, искусствовед, критик, куратор
Илья ФАЛЬКОВСКИЙ, поэт, художник, член группы ПГ


Петр ВЕРЗИЛОВ

Нельзя говорить, что это абсолютно безлидерный протест — кто-то тут, безусловно, считает кого-то из известных политиков своим персональным лидером, кто-то — нет, и то, что все эти люди находят площадку для общей коммуникации и выработки решений, — очень здорово. Мы наблюдаем здесь создание адекватной политплощадки, где люди могли бы учиться договариваться, это очень важно. До недавнего времени все были страшно разобщены, события декабря впервые увидели единение очень разных людей — правых, либералов, левых и крайне левых. Основная политическая эффективность здесь и лежит. Либералы и левые пытаются сейчас договориться, этот диалог происходит, а раньше он не происходил. В декабре люди просто приходили на супермитинги и там были, здесь они уже вместе решают, как лучше быть, куда двигать лагерь, как он должен функционировать, кто его охраняет. Допустим, здесь в охране много правых ребят, публичные события делают левые в основном, происходит разделение обязанностей и через это — публичное функционирование всего мероприятия. Это учит людей взаимодействовать.

В художественном плане это тоже все безумно интересно. России как стране и Москве как городу очень сильно не хватает уличной жизни, не только публичной политики. Наши художники в последние десять лет стремились в гетто художественных пространств, где удобнее формулировать нужные высказывания, очень небольшое число художников было готово работать с пространством, не маркированным художественно. Выход такого большого количества людей на улицы, формирование центра городской жизни в таком радикально уличном пространстве сейчас притягивают сюда художников, они начинают понимать, что это самое живое, актуальное место для творчества, для высказывания. Здесь сейчас очень много разных художественных персонажей, даже таких, которых сложно было представить себе на уличном мероприятии. Например, Иосифа Бакштейна я встретил пять раз, он был тут пять дней подряд. И он говорит о формировании гражданского общества в России. Раз уж люди, представляющие крайний арт-официоз, тоже видят в этом безусловный прорыв для Москвы… В общем, это все очень важно. Правда, жалко, что слабо видны какие-то немедленно появляющиеся художественные проекты, вот только Вика Ломаско (на бульваре была открыта выставка рисунков Виктории Ломаско об «ОккупайАбай». — OS). Надо учиться быстро реагировать, придумывать вещи для такого пространства.


Антон ЛИТВИН

Возможно, я буду не в тренде, но мне кажется, что это неэффективная вещь, как и «Прогулка писателей». Просто потому, что это не является помехой для власти. Воскресным шествием власть должна быть довольна — выпустили пар, и все. Правда, здесь немного по-другому, здесь растет какая-то низовая солидарность. Хотя все это должно провериться временем. Все гордятся самоорганизацией, но вообще-то она обычная туристическая. Собирать мусор и не выпивать — этого не совсем достаточно. Это обычная цивилизованная форма общежития, когда собирается больше десяти людей. Пока, мне кажется, это только потенция, но никак не факт. Когда это, может быть, переместится в другое место и начнет разрастаться… Ты спрашиваешь, имеет ли значение образовательная программа, информирование людей, но мне не кажется, что люди относятся к этому всерьез, это одна из форм развлечения, никто не приходит сюда заниматься, скорее потусоваться. Я пока настороженно отношусь к этому, посмотрим. А что это ты с красной ленточкой? В пику белым, что ли?



Владимир МИРОНЕНКО

Я здесь уже не первый раз, потому что я полностью разделяю все, что здесь происходит. Мне очень нравится. Кажется, что это все хаос, но это такой мыслящий хаос, Солярис, понимаешь? Кстати, неправда, что тут нет политических требований, их очень много, просто надо прислушаться, вообще тут сплошная политика, люди о другом вообще не говорят. В кружках за Абаем происходят семинары и выступления. Очень много циркулирует бумаг, документов, хотя они могут быть иногда смешными. И надо учитывать, что тут выполняется несколько условий власти: не должно быть шумовых эффектов, поэтому нет мегафонов и громкоговорителей и используется техника «живого микрофона». Наличие лозунгов в материальной форме тоже запрещено, милиция обещала, что если их не будет, лагерь не разгонят. В общем, не должно быть похоже на демонстрацию, как бы люди просто отдыхают и просто говорят о чем-то, в том числе и о политике. Формально это все — народное гулянье, и если милиция его разгонит, она нарушит конституционное право людей на отдых.


Александра НОВОЖЕНОВА

Я не рассуждаю в категориях «приятности». Да, мне приятно здесь находиться, но это не ключевой момент, потому что, когда сюда приезжает ОМОН, находиться здесь неприятно. Некоторые наслаждаются противостоянием, но я в силу своей природной трусости, которую я не могу отрицать, испытываю много невыносимых чувств. Но я считаю нужным их как-то перетерпеть. Что касается нужности, то это опыт, о котором мы могли только мечтать, а многие и мечтали, но не могли себе представить, что такое может случиться. На митингах происходит тупое противостояние, схватка, ты приходишь увидеть место, где схватываются власть и люди, это чистая агрессия. А здесь уже другая история, она про то, что ты можешь быть с другими людьми, как ни странно. Хотя ты их не знаешь, и они могут тебя напрягать. Когда мы только пришли сюда, ОМОН ушел, и в какой-то момент напряжение спало, стало вдруг очень тяжело, стало понятно, что нужно обсуждать множество вещей, на это уходит очень много времени, это реально истощает, и, чтобы выработать какое-то решение, нужно потратить много психической энергии, сама это чувствуешь, становится скучно, тяжело и хочется уйти. Но если перетерпеть этот момент, то все меняется, и потом начинается какая-то работа, Ты не знаешь, к чему она приведет, но ты чувствуешь, как это тебя воспитывает (слушатель в толпе: «Она приведет к свободе»). Я не знаю, к свободе или к несвободе, потому что исторические ситуации бывают очень разные. Но я думаю, что нельзя это пропустить, потому что такой шанс нам представился в первый раз.