Ангажированное искусство

АНАТОЛИЙ ОСМОЛОВСКИЙ рассказывает, что такое «ангажированное искусство» и почему это оксюморон

Ангажированное искусство — термин, применяемый к художественной деятельности, программно отождествляющей себя с каким-либо конкретным политическим движением, партией. Фактически все наиболее значительные явления искусства начала ХХ века стремились так или иначе «ангажироваться». Эти попытки — от стремления служить победившему классу пролетариев у русского конструктивизма до неудачных поползновений французских сюрреалистов взаимодействовать с французской Компартией (журнал «Сюрреализм на службе революции»), как правило, сопровождались либо драматическим отказом от искусства, либо гордым разрывом с «ангажирующей» политической силой. Так, русский конструктивизм, вначале имевший свою собственную эстетико-политическую платформу изменения быта и образа жизни советских людей, в конце концов выродился в политический агитпроп (плакаты и фотомонтажи Клуциса). Сюрреалисты же, не найдя понимания в ФКП, раскололись на два лагеря: одни стали настоящими коммунистами (Арагон, Деснос) и отказались от сюрреалистической доктрины, другие (Бретон, Супо, Эрнст) поддержали троцкизм, политическое влияние которого было весьма символическим.

На самом деле искусство само по себе есть автономный политический проект, и оно может либо само «ангажировать», либо раствориться в своем более сильном «партнере», либо войти с ним в конкурентные отношения. В этом смысле все авангардистские направления не желали собственной ангажированности, но, наоборот, хотели ангажировать сами. Бретону & Co не удалось этого сделать ни в отношении к Французской коммунистической партии, ни даже в отношении к опальному Л. Троцкому, который так и не поставил свою подпись под совместно написанным манифестом.

Первыми, видимо, эту «проблему» искусства осознали ситуационисты. Как известно, ситуационисты отрицали существование какого-то специфического «ситуационизма» — еще одного художественного направления в ряду других направлений, а претендовали на универсальную позицию. Эта позиция наиболее емко была выражена в их девизе: «Мы художники лишь постольку, поскольку мы уже не художники: мы пришли, чтобы воплотить искусство в жизнь». Иными словами, эстетический принцип организации художественного произведения должен был быть распространен тотально на всю обыденную жизнь людей (от этого и самоназвание — ситуационисты, т.е. организаторы ситуаций в обыденной жизни). Похожую позицию занимали и некоторые акционисты 90-х годов (Бренер, Осмоловский, Мавроматти, Пименов, Авдей Тер-Оганьян последнего периода).

Однако осмысление автономной художественной деятельности как независимой политической в практическом воплощении наталкивается на непреодолимые препятствия. Самое главное: реальная политическая борьба — это борьба сил, ресурсов. Художественные группировки, какими бы активными они ни были, никогда не могут конкурировать в этом отношении с реальными политическими организациями. Более того, сами фундаментальные основания художественной деятельности радикально антагонистичны деятельности политической. Эффектность здесь противостоит эффективности; игровая незавершенность и обратимость — политической необратимости, закрепляемой законами, когда политическая партия приходит к власти; уникальность, единичность и эксклюзивность — массовости, общедоступности, регулярности и постоянству. Искусство можно понимать как политический проект, но с той существенной оговоркой, что может быть выражена приставкой «анти-». Искусство — это антиполитика. Деятельность, конфигуративно, структурно противостоящая реальной политике. Поэтому, в конце концов, «ангажированное искусство» — это оксюморон, т.е. противоречие в терминах. ​