Искусство в медиапространстве

Колесников: Я бы хотел сместить дискуссию в немного другое поле. В поле политики. Мне представляется важным поговорить о политической позиции художников. Участники группы «Липовый цвет» позиционируют себя как левые художники. И мне кажется, что сейчас арт-группу могут «прибрать к рукам» политические силы, к которым художники относятся враждебно.

Ольга Шпарага: Это не белорусский случай. Политическое поле настолько фрагментированно и зачищено, что их просто некому подбирать.

Усманова: Я могу привести такой пример. В 2006 году флешмоберов пытались подобрать под свое крыло практически все белорусские оппозиционные политические партии. Пытались даже создать штаб, который бы координировал организацию флешмобов. Тогда у них это сделать не получилось. Но такого рода стратегия может быть опять, на этот раз успешно, ими апроприирована.

Шабохин: Я бы хотел привести пример связки левых политических взглядов и искусства. Ги Дебор говорил об «обществе спектакля» как об отчуждении в капиталистическом обществе, левые художники до сих пор используют этот термин. Рассматривать «Липовый цвет» вне практик ситуационистов, мне кажется, практически невозможно, потому что человек в автобусе, играя роль городского сумасшедшего, пытается создать новую ситуацию. Мы можем считать акцию «Кипиш в автобусе» программной для группы, поскольку именно она демонстрирует наше общество, его ритм. Блондинка с мобильным телефоном — это представитель позднего капитализма, носитель отчуждения в капиталистическом обществе, а старый рабочий — это носитель отчуждения постсоветского. Но постсоветского отчуждения в белорусском обществе гораздо больше.

Син: Проблема, мне кажется, в другом. Мы только что увидели художественную стратегию, которая декларативно борется с институционализмом в искусстве. Эти художники выносят свои акции за пределы всех возможных художественных институций — на улицы, в какие-то коммуналки и так далее. Но даже формат нашей сегодняшней встречи демонстрирует зависимость таких стратегий от музеев и галерей. Именно попадая в поле внимания художественных институций, любые действия и жесты людей рассматриваются нами как некий артефакт, как социокультурное явление. Это пример влияния институций на территорию, где институций не должно быть вообще.

Колесников: Мне кажется важным поговорить о стратегии безопасности для группы, потому что ее нет. Как мы можем выручить художников, попавших в такую сложную ситуацию?

Горных: Мы сводим нашу дискуссию к пиару художников. Мы обсуждаем человека, а не то, что он сделал. Он написал письмо генпрокурору, а мы ставим вопрос: что ему делать? Этот вопрос связан с пиаром личности Дениса Лимонова. Мы даже говорим не о группе, а только о нем.

Гражданская позиция — это публичное высказывание своего мнения по какому-либо вопросу. У нас есть ребята, которых обвиняют во взрывах в метро. И если кто-то высказывается по этому поводу, как это, например, сделал Денис Лимонов, это гражданский акт. Искусство же работает с типами, оно не реагирует на повседневность. Искусство — не журналистика, оно придает форму выражения целому социальному слою, классу. Искусство дает нам память, чтобы мы не забыли о каком-то важном случае. А эта группа художников пытается встроиться в медийную карусель сиюминутности. Пускай они дадут нам типы и формы, тогда они будут художниками.

Сергей Кирющенко: Мне кажется, что мы в Белоруссии слишком часто смотрим в сторону России, но российская ситуация и белорусская совершенно разные. В России активизм уже существует в художественных рамках. Его страшно много. Все дело в том, что в России есть политика. Какая-никакая, но есть. Прямо сейчас она привела и, я уверен, еще приведет к очень большим изменениям в стране. У нас же поле политики абсолютно зачищено. А если остались какие-то политики на виду, то их уже никто не слушает: они старые, они всем надоели. Поэтому я думаю, что в нашей ситуации заострять какие-то социально-политические моменты могут только художники. И художник, конечно, может использовать такой образ городского сумасшедшего. К нему могут прислушиваться, на него обратят внимание. Но я хочу сказать, что сейчас гораздо эффективнее выступать на каких-то локальных пространствах, например, против нашего Министерства культуры, против Академии искусств.

На мой взгляд, минус ролика «Кипиш в автобусе» в том, что оператор мало внимания уделил другим пассажирам. Потому что Денис Лимонов еще не тянет на серьезный акционизм. Он не трибун, а литератор. Например, у Алексея Навального получилось стать таким трибуном, а у Дениса Лимонова в его словах, в его выступлениях пока еще не хватает энергетики политика.


Искусство в отсутствие публичной сферы

Усманова: Я хочу сказать, что выход каждого из нас в публичную сферу независимо от того, что мы хотели сказать, является формой самопиара. Но я не уверена, что каждый из нас ради самопиара оказался бы в такой дискомфортной ситуации, как герой ролика «Кипиш в автобусе». И как раз очень важно, что нам не показывают лиц других пассажиров. Благодаря этому Денис Лимонов оказывается центральным субъектом речи и главным или единственным гражданином в автобусе. Это ставит не в лучшее положение его потенциальных собеседников. Поэтому важно сохранение этической дистанции, когда камера достаточно аккуратно обращается с остальными пассажирами, ведь им не нравится, что их снимают. Это попытка установить коммуникацию с людьми в ситуации, которая крайне дискомфортна для человека, ведь он осмелился заговорить в автобусе с людьми разных социальных категорий. Я бы все-таки не считала это самопиаром.

Еще мне было очень интересно посмотреть «Оргию вандализма». Там есть какие-то моменты funny home video, видеоарта начала 1970-х годов, когда техника съемки была еще несовершенна. Я думаю, мы все с интересом рассматривали монтажные вставки, которые выполняли функцию кинематографической пунктуации, когда надрывный монолог героя о невозможности культуры в современной ситуации перемежался с кадрами народных гуляний с пляшущими тетками и китайским ширпотребом. В этом монтаже обнаруживается чувство современности. Эти монтажные вставки для меня означают современность видения героя этого видеоролика. В этом видеоперформансе перед нами трагический персонаж, который пытается возобновить свою внутреннюю интеллектуальную связь с высоким авангардом через Ахматову, через отсылки к Модильяни, через имитацию Вацлава Нижинского. Но сам он скорее из паракультурного пространства, в котором есть, скажем, Генри Миллер, Жене, Шнур. Он ни с теми, ни с другими. Плюс к этому добавляется чудовищная реальность — народное празднество с пошлым обществом спектакля. В результате у нас получается драматическая форма home video.

Горных: Я уже видел ролик «Кипиш в автобусе» в интернете, и он меня сильно впечатлил. Среди тех роликов, что были нам представлены, именно в нем я вижу надежду. Искусство в этом случае очень здорово работает с отсутствием публичной сферы в Белоруссии. Эта акция в автобусе мне понравилась из-за реакции пассажиров. Это такой театр абсурда, в котором они превращаются в персонажей Аверченко или Хармса прямо на глазах. Вокруг Дениса Лимонова даже образуется такая публичная сцена. Он ставит вопросы, от которых просто невозможно уклониться: «Ты гражданин? Что для тебя это значит?»

Шпарага: Я считаю, что медиализация сегодня приводит к тому, что каждый наш жест, который попадает в пространство медиа, получает элемент пиара. И в данном случае он, конечно, есть, но, сводя только к нему эту акцию, мы перечеркиваем гражданское мужество, изобретательность художника, работу с городским пространством. Тут много других элементов, которые позволяют нам говорить, что это не только пиар. Но тогда что это такое? В Германии в таком случае используют понятие «притязание». Денис Лимонов притязает быть художником. В пространстве обсуждения мы можем решить — художник он или нет, но где притязание на искусство переходит в искусство, мы не решим никогда. И мне кажется, что притязание на искусство сегодня важнее самого искусства. Возможно, сегодня назначение культуры заключается в том, чтобы искать новые способы критики. Прежние политические, юридические средства уже не работают, и только культура позволяет наметить новые способы и виды критики.

Материал подготовил Александр Колесников

Ссылки

• Павел Митенко. Когда не остается ничего другого, 17.01.2012