Письма о Войне

Недавние публичные выступления группы Война, Бориса Орлова, Марины Мунк, Арсения Сергеева, Андрея Ковалева, Елены Селиной – собранные вместе

Напоминаем, что на настоящий момент ГЦСИ остался не удовлетворен полученными от разных членов группы Война устными и письменными подтверждениями ее участия в конкурсе и передал решение дела о включении или невключении Войны в шорт-лист на усмотрение оргкомитета конкурса, см. здесь.


Открытое письмо художника Бориса Орлова
3 марта 2011
Опубликовано на сайте ГЦСИ

Следя за шумихой вокруг конфликта членов экспертного совета «Инновации» и руководства ГЦСИ, приходишь в ужас не от того, в чем обвиняется руководство ГЦСИ, а от ситуации в современном искусстве в целом.

Во всех публикациях только и слышишь о художественном сообществе. Кто бы мне квалифицированно ответил, что такое наше сообщество, из каких элементов оно состоит? Почти все авторы почему-то смело заявляют от лица всего художественного сообщества: «Сообщество не оценит!», «Сообщество протестует». А между тем у сообщества никто ничего не спросил. И не надо спрашивать, а то ситуация очень осложнится, ведь сообщество очень неоднородно и не единодушно.

Мне как члену сообщества хочется задать несколько вопросов участникам конфликта:

1. Господа члены экспертного совета, вы точно уверены, что ваше решение включить в шорт-лист «величайший арт-шедевр» Литейный Х.. (Плуцер-Сарно, от 14.01.2011) абсолютно безупречно?
Я понимаю, что вами руководила благородная корпоративная солидарность. Мне изнутри нашей ситуации это понятно. Но снаружи это может показаться похожим на «ментовскую солидарность», отмазывают, дескать, своих парней любыми средствами. Иногда солидарность оборачивается круговой порукой. Как тут быть? Вы хотели защитить ребят и выдать им, таким образом, охранную грамоту, некий Оберег? Похвально. Но тем самым вы снижаете значение премии и толкаете ее в совершенно другое поле действия.

Вы уверены, что во время голосования все были свободны от давления сложившейся политической ситуации? Какой критерий для вас был главным? Поскольку вы являетесь, хотите вы того или нет, некой институцией, уверены ли вы, что ребята нуждаются в помощи этой институции, поскольку в их представлении она «мафиозная»? Не подставляете ли вы их таким образом?

Уверены ли вы, что ребята не откажутся от вашей «гнусной» премии и не устроят очередной демарш-протест, уже имея ваш Оберег в кармане?
Мы уже это не раз проходили. Помните, как Саша Бреннер занимался вандализмом, крушил ваши работы, пиарился за ваш счет, а вы хлопали глазками: ну как же, он ведь художник. А вы кто?

Мы наступаем опять на одни и те же грабли. Нельзя фокусировать искусство только на политических проблемах, на противостоянии власти. Давайте иногда учиться на собственном историческом опыте, на перекосах нашей культуры второй половины XIX века. Вспомним, как травила Тургенева, Лескова и Достоевского радикальная общественность.

Вы, конечно, можете очень красиво вместе с членами жюри и номинантами выйти из экспертного совета, хлопнуть громко и картинно дверью, чтобы за спиной все обрушилось. Что же, ломать проще, чем строить.

2. Господа обиженные художники. Вы, как нам всем известно, художники радикального действия. Вы даже иногда отказываетесь называть себя художниками, вы больше, вы протестанты. И правильно. Так чище, потому что ваши действия довольно уязвимы по отношению к художественным требованиям. И ваша акция с разведением мостов могла быть вами интерпретирована куда как интересней, но вы ее интерпретировали как политические «мачо». Вам лучше искать защиты у лимоновцев, это было бы острее, а не в «буржуйском гнезде». Как вы себя уронили! Взялся за гуж, не говори, что не дюж. А вы сдрейфили. Ведь вас никто не гнал на ваши подвиги. Вы ведь мужики, за себя отвечаете. Но вот конфуз-то какой. После всех своих героических выступлений в прессе, «забыв всякий стыд», поползли «к этой кормушке» за охранной грамотой. «Нас неправильно поняли, мы согласны, спасибо, спасибо». Вот такие вы герои.

Но у вас еще есть шанс остаться крутыми: получить свою премию (ведь теперь никто не посмеет ее вам не дать) и бросить ее в аплодирующую толпу.

Деньги-то ведь министерские, от «мафиозной» власти то есть.

3. Господа организаторы премии. Вам-то совсем не позавидуешь. Все выйдут из ситуации чистенькими, а вы останетесь в дерьме по самые уши. Вас-то включили в мизансцену, не предупредив о спектакле. Вам отведена самая комедийная роль в сценарии. Цитирую «выдвигателя» Арсения Сергеева:

«Вы только представьте: торжественная церемония и госпремию за лучшее произведение Российского современного искусства получает… «Хуй на мосту». Это суперновость на весь мир. Необходим политический талант и такт, чтобы объяснить — почему и за что вручена премия».

Как вам нравятся игры нынешних петруш верховенских из вашего экспертного совета?


Обращение профессионального зрителя Марины Мунк к экспертному совету и жюри «Инновации»
3 марта 2011

Уважаемые экспертный совет и жюри премии «Инновация»,
прочитав обращение художника Бориса Орлова на сайте ГЦСИ, я поняла, что не одинока в оценке происходящего вокруг выдвижения группы Война на премию «Инновация» (рада была наконец-то услышать разумный голос. Гробовое молчание художников по этому поводу — многозначительно, но не конструктивно). Как преданный русскому совриску «профессиональный зритель», не могу пройти мимо и не обратиться к вам — ЭКСПЕРТАМ, обязанным судить искусство беспристрастно и объективно, а на деле зациклившимся на тех, чье выдвижение на премию было весьма обусловленным.

Я убеждена, что включение арт-группы Война в шорт-лист премии «Инновация» было обусловлено политическими мотивами — нормальные люди должны поддерживать попавших в беду сотоварищей, а присуждение премии поможет активистам Войны на суде. Именно этой мыслью руководствовалось большинство сочувствующих активистам Войны, воспринимая факт их номинирования на премию. С художественной точки зрения их творчество — незрелое и спорное, о чем, как я помню, высказалось большинство представителей арт-сообщества, когда ребята были арестованы. Вот пара таких ссылок.

Так что политическая составляющая — единственно серьезная в данном вопросе, а ведь эта премия существует в области искусства, а не политики.

Настаивать на номинировании Войны имело смысл, если бы художники оценили этот жест. Но в интервью после выхода из заключения они дали понять, что не нуждаются в поддержке, не расценивают премию как признание, а, наоборот, государственный приз для них равнозначен «позорищу» (А. Плуцер) или «плевку» в лицо (Н. Сокол). Они «стараются не иметь дело с государством» и ощущают себя «сами по себе», а отнюдь не с уважаемыми экспертами (Л. Николаев) и не с актуальным российским искусством вообще, включая радикальное, которое для них слишком вялое и недостаточно протестное.

И вот, несмотря на негативное отношение к премии, арт-группа Война, как выясняется, не побрезгует «грязными коррупционными деньгами» (выражение Плуцера), чтобы пустить их на доброе дело. Разве это не беспринципность и лукавство? Разве бескомпромиссное творческое кредо Войны не предполагает отказ от государственной премии? Когда протестные художники, жестко критикующие систему, соглашаются взять у нее деньги, то закрадываются сомнения по поводу искренности их позиции. И невольно возникает мысль о задуманном эффектном финале в виде бросания тортов в лица уважаемых экспертов и иже с ними. На последнее намекает принципиальный отказ активистов Войны дать письменное согласие на участие в премии.

В связи с этим у меня возникают вопросы к членам экспертного совета:
— Зачем выдвигать на премию в области актуального русского искусства тех, кто сознательно отмежевывается от этого искусства, не нуждается и не ценит премию?

— Неужели эта прямолинейная, односложная акция на Литейном мосту (лучшее название для которой — виртуозный протестный прикол) — настолько выдающееся произведение, что ради него стоит разваливать хороший форум современного искусства?

— Если политическая составляющая так важна, то почему никто из членов экспертного совета не выдвинул на премию Олега Мавромати с его акцией «Свой-Чужой», который не менее Войны нуждается в поддержке в гонениях со стороны государства? Будучи не менее радикальной, его акция глубже, многослойнее, затрагивает культурные пласты, поднимает массу актуальных вопросов — философских, социальных, метафизических? А значит, ближе к искусству, чем политические протесты Войны.

Я не совсем понимаю, что движет экспертным советом, кроме неоцененного человеческого сострадания и безответной корпоративной солидарности, когда они негодуют по поводу исключения Войны из шорт-листа премии? Неужели оскорбленная поза: мы (эксперты) выдвинули, а они (организаторы) задвинули, придумывая на ходу правила? Но в данной ситуации исключение из шорт-листа было адекватным шагом. Важна суть, а не форма.

Уважаемый экспертный совет, проявите мудрость и объективность: совриск — это не только и не столько Война!


Открытое письмо Арсения Сергеева художнику Орлову и искусствоведу Мунк
4 марта 2011

Суть сюжета Войны и «Инновации».
Как видно, сущность этого якобы «скандала» до сих пор неочевидна некоторым членам сообщества, а она проста — регламент и процедура премии «Инновация» плохо проработаны и непрозрачны, что открывает организаторам премии возможность манипулировать процессами номинирования и присуждения. Это касается правил выдвижения на премию, принципов и процедуры формирования экспертного совета и жюри, принципов и процедуры голосования и в экспертном совете, и в жюри.

Как результат — постоянное и крепнущее недовольство очень большого числа людей, принадлежащих арт-сообществу, несправедливостью результатов премии «Инновация», обвинения в адрес руководства премией в лоббизме и коррупционном стиле ведения дел; строго говоря, премия «Инновация» нелегитимна. Если не вдаваться в подробности, то самое главное: члены жюри и экспертного совета должны не приглашаться руководством премии, а избираться всем арт-сообществом; сейчас это организовать очень просто — через интернет. Члены жюри и экспертного совета не должны иметь права выдвигать номинантов — это ведь элементарно, не должно быть и намека на конфликт интересов. И наконец, если арт-сообщество соглашается с цензурой, это должно быть подробно прописано в регламенте премии — и параметры «нецензурных» произведений, и процедура отказа в номинировании (я думаю, очевидно, что в этом случае премия не будет адекватна тому, что происходит в актуальном искусстве, и потеряет свой смысл).

Это в общем должно в будущем снять все вопросы, задаваемые ныне уважаемыми художником и искусствоведом. Вина за то, что случилось, лежит на организаторах премии, думаю, что это понятно из вышеизложенного. Премия как инструмент развития совриска и консенсуса арт-сообщества уничтожена руками ее организаторов.

Теперь о частностях.
Сейчас премия имеет вид демократический по форме, но на деле, из-за лакун в регламенте и процедурах, провоцирует авторитарные эксцессы у руководства премией, позволяет им думать, что можно не считаться с мнением экспертов, которых они сами же и пригласили.

Экспертный совет дал вполне адекватную картину достижений в современном российском искусстве, проголосовав за номинантов. То, что это не устраивает уважаемых художника и куратора, не должно стать причиной сомнений в компетентности экспертного совета; напоминаю, он приглашен к работе на общественных началах самими организаторами премии. Если уважаемые художник и куратор все-таки настаивают на том, что экспертный совет некомпетентен, это также означает некомпетентность и непрофессионализм руководства премией, которое их пригласило. Недостойная суета с исключением Войны из шорт-листа в номинации «Произведение визуального» испортило все, что только можно испортить, поставило в неловкое положение номинантов, откровенно оскорбило членов экспертного совета, лишило возможности непредвзято судить жюри, я тут по просьбе уважаемых художника и куратора не буду упоминать арт-сообщество, хотя, судя по обилию дискуссий в интернете, можно сказать, что многих этот сюжет возмутил.

Я, конечно, польщен тем, что мои слова о неизбежном вручении премии «Инновация» группе Война восприняли как свершившийся факт, но до скандального решения руководства премией это было отнюдь не очевидно. Да и сейчас, если руководство премией прекратит неприличную суету вокруг факта номинации Войны и извинится перед всеми участниками конфликта (это как раз требует мужества), то и жюри сможет принимать решения независимо и непредвзято. Все мы знаем жюри, это авторитетные люди, дорожащие своей профессиональной репутацией — уверен, они смогут объяснить свой выбор (каков бы он ни был), не руководствуясь какой-либо конъюнктурой. Члены жюри, на мой взгляд, заслуживают доверия уважаемых художника и куратора.

Хотел бы просить уважаемых художника и куратора не руководствоваться в своих суждениях домыслами о политической ангажированности, корпоративной солидарности членов экспертного совета с группой Война. Совет обсуждал исключительно художественные достоинства произведения «Хуй в плену у ФСБ». Лично я, номинируя группу Война, имел в виду только упомянутую работу, все остальные акции группы мне не нравятся, но «Хуй в плену у ФСБ», с моей точки зрения, неоспоримый шедевр перформанса, работа легко встает в ряд с классикой жанра. Возможно, уважаемые художник и куратор недооценивают перформанс как жанр актуального искусства, считают его «низким», но это не значит, что так же должны считать члены экспертного совета и жюри.

Все претензии к художникам, с моей точки зрения, несостоятельны, акции группы Война — это зеркало, что на него пенять, если (извините) «рожа крива», каждое публичное появление группы на людях — перформанс, произведение искусства, находящееся в критической позиции по отношению к действительности, поэтому отказ писать разрешающие письма — зеркальное отражение попыток исключить группу из списка номинантов на формальных основаниях. Группа согласна с выдвижением и номинацией, но не собирается играть в бюрократические игры. Думаю, всем очевидно, что действительные основания попытки удаления Войны — это якобы «обсценность» и якобы «политический дискурс» акции группы Война. Своими высказываниями группа хочет признания факта цензуры. Я думаю, не надо объяснять, что изображение полового члена нельзя квалифицировать как порнографию, это невозможно доказать. Ни Борис Гройс, ни члены экспертного совета не считают творчество группы Война политическим, все это чисто художественные жесты в общественных пространствах и ничего общего с политическим арт-активизмом не имеют. Они не политические, но политичные художники, иными словами, каждый их жест ответственен и обращен в социальную сферу. Поэтому всякого рода увещевания не возымеют действия, и они выглядят как продолжение перформанса, который инициирован художниками. Их якобы «беспринципность» — зеркальное отражение беспринципности организаторов премии и, далее, некоторых чиновников и представителей правоохранительных органов.

«Хуй в плену у ФСБ» — шедевр русского перформанса.

Все, о чем я писал ранее, с моей точки зрения, важно, но все ж таки это суета и казуистика, их результатами будут занятные, но не решающие институциональные перемены. За всеми этими, по меткому выражению Кирилла Шаманова, «говнотёрками» могут поблекнуть и затереться действительно важные вещи.

А именно: акция «Хуй в плену у ФСБ» действительно без всяких оговорок и скидок на политические аспекты великое произведение современного российского искусства. С моей точки зрения — самое яркое явление в художественной жизни России 2010 года, как это ни обидно осознавать некоторым.

Перформанс Войны на Литейном мосту в Питере — редкий случай, когда произведение актуального искусства получило столь широкий и, главное, практически единодушный отклик во всех слоях общества. Оно было адекватно оценено не только узким кругом профессионалов современного искусства, но радостно принято фейсбучными интеллектуалами, офисным планктоном, аудиториями «Эха Москвы» и телеканала «Дождь», людьми, кто увидел это воочию, и даже зеками «Крестов». Фотографии восставшего на Литейном мосту в Петербурге полового члена заставили бурлить не только российский интернет. Зрители приняли игру смыслов, считали все слои художественного послания.

Соглашусь с Аристархом Чернышевым: «Хуй в плену у ФСБ» — один из самых крупных объектов кинетического искусства (он ведь поднимающийся-опускающийся объект). Это одна из самых остроумных, если не самая остроумная, стрит-арт-интервенция 2010 года. «Хуй в плену у ФСБ» — первое за многие годы после «Туалета» (кажется, намечается такая низовая тенденция) Ильи Кабакова произведение из России, имеющее вес в мировом масштабе, это подтверждает и искренний интерес, и серьезную финансовую поддержку группе гуру стрит-арта Бэнкси, а также многочисленные акции поддержки студентами художественных вузов и стрит-артистами развитых стран заключенных до недавнего времени членов группы Война.

«Хуй в плену у ФСБ» — шедевр в жанре перформанса. Равных ему в этом году в русском искусстве не было. Произведение в концептуальном плане невероятно остроумно и свежо задумано, визуально очень ярко и чувственно и, наконец, технически виртуозно исполнено. За 23 секунды рисунок был нанесен и поднят над городом. Все произошло настолько быстро, что предотвратить его появление было невозможно. Сделать рисунок такого размера за десятки секунд — это практически балет, хореография, виртуозное владение материалом. Нарисованный член выполнен небрежно — ровно так, чтобы было понятно художественное послание; ровно так, чтобы каждый вспомнил, как сам рисовал такое. Точны и масштаб, и место исполнения — под окнами петербургского ФСБ, и время (особенно чувственно, я бы сказал, трогательно все выглядело утром: хуй стоит — машины ждут, пока ляжет).

«Хуй в плену у ФСБ» очень русское произведение, оно тесно связано с традицией низового фольклора: «мимо тещиного дома я без шуток не хожу…». Для русского искусства всегда важной была социальная позиция художника. И здесь протестные настроения в российском обществе, недовольство властью выражены четко, иронично, не отягощая зрителя прямолинейными поучениями, и заключены в изобретательную анекдотическую форму.

Поэтому у меня самого назрели вопросы, требующие ответа.
Кто вручает премию? «Они» — чиновники, «зловещее и всесильное государство» или «Мы» — арт-сообщество? Если «Они», надо отменить процедуры экспертного совета и жюри. Пусть руководство премией само назначает номинантов и выдает им премии. Экспертный совет и жюри, многие авторитетные персоны арт-сообщества с искренним сожалением «умывают руки». Если все-таки «Мы», руководству премией следует оставить попытки влиять на решения экспертного совета и жюри, вернуть все на свои места, как это было до начала конфликта.

Когда регламент и процедуры премии «Инновация» будут приведены в соответствие с международными стандартами в этой области? Если эта премия — знак признания арт-сообществом, а не арт-чиновниками, конечно.

Признает ли кто-то из арт-сообщества и, в частности, уважаемые художник и куратор цензуру в каких-либо ее формах? Если да, допускают ли они применение цензуры к себе? Кажется, уважаемые куратор и особенно художник забыли, как это было до перестройки.

Без достижения консенсуса по этим вопросам дальнейшее существование премии кажется сомнительным.

P.S. Хочу выразить искреннее сожаление позицией уважаемого мною художника Орлова; надеюсь, его письмо вызвано искренним непониманием ситуации, и оно не отразится на его репутации.

P.P.S. Как видите, акция «Хуй в плену у ФСБ» — серьезное, глубокое, критикующее очень многие аспекты повседневности, а также затрагивающее проблемы арт-сообщества произведение, оно по праву заслуживает номинации на премию «Инновация».

Прошу опубликовать мой ответ художнику Орлову и искусствоведу Мунк на сайте ГЦСИ в разделе новостей премии «Инновация».


Открытое письмо в ГЦСИ члена экспертного совета конкурса «Инновация» Андрея Ковалева
6 марта 2011

На сайте Государственного центра современного искусства появилось (5 марта 2011. — OS) сообщение, в котором содержится следующая фраза: «В связи с тем, что на все наши обращения мы не получили внятного ответа, организаторы конкурса обратились к Оргкомитету конкурса ИННОВАЦИЯ с просьбой рассмотреть вопрос о выдвижении указанной работы (акции) группы Война в состав номинантов VI конкурса ИННОВАЦИЯ».

Между тем из положения о премии никак не следует, что оргкомитет, назначенный приказом министра культуры, обладает правом пересматривать решения экспертного совета. В положении о премии оргкомитету отведена только одна функция — утвердить состав экспертного совета. Поэтому любое решение оргкомитета по составу участников шорт-листа будет нелегитимным. Если какое-то решение будет принято, то нелегитимными будут также все решения экспертного совета и сама премия в целом. Поэтому я обращаюсь к многоуважаемым членам оргкомитета с предложением подтвердить полномочия экспертного совета.

В рассылках ГЦСИ содержится письмо от Олега Воротникова в адрес организаторов, которое можно трактовать как согласие участвовать в премии. Полагаю, что единственным основанием для исключения из состава соискателей следует считать только прямой отказ от участия в конкурсе. Состав участников группы также не может быть поводом для исключения из состава шорт-листа. Известно много примеров, когда члены художественных групп настаивают на своей анонимности. Достаточно вспомнить группу Guerilla Girls, члены которой принципиально выступают под именами великих женщин-художниц.

К большому сожалению, я не смог по болезни участвовать в голосовании по шорт-листу, однако в целом согласен с таким списком и готов нести полную ответственность за такой выбор.

Вот тут я собрал доступные документы.


Письмо в ГЦСИ члена экспертного совета конкурса «Инновация» Елены Селиной
6 марта 2011

К сожалению, я сейчас нахожусь не в Москве и могу по преимуществу только наблюдать за увлекательной перепиской между ГЦСИ, участниками группы Война и членами экспертного совета, которая постепенно начинает приобретать несколько кафкианский оттенок...

Кафкианский, потому что уважаемые организаторы спокойно приняли номинирование акции группы Война от двух (!) членов экспертного совета — Сергеева и Уманского — под разными названиями и якобы без согласия художников на это самое номинирование и не только представили это произведение на рассмотрение экспертного совета, но и опубликовали шорт-лист на сайте ГЦСИ, предоставили этот самый шорт-лист для публикаций в СМИ. А это значит, что изначально их все устраивало. Вся дальнейшая переписка выглядит очень странно в этом контексте.

Обе заявки были приняты в том виде, в котором были поданы. Члены экспертного совета выдвинули акцию группы в шорт-лист — практически единогласно. Непонятно, почему задним числом уважаемые организаторы вдруг стали такими тщательными буквоедами? Зачем нужно было рассматривать неподготовленные заявки, переголосовывать, если вы не были уверены в их легитимности? Если государственная премия имеет какие-то ограничения (политические или какие-либо иные) — заявки нужно было сразу отклонить. Если этого не произошло, странно вытаскивать из кармана какие-то бюрократические формальности.

Считаю, что нужно уметь признавать свои ошибки и нести всю полноту ответственности за свои действия. Заявки поданы, заседание состоялось, экспертный совет свое мнение сказал. Мнение, за которое не должен оправдываться и что-то объяснять. Выделив этот проект из сотен представленных, мы уже дали ему высокую оценку.

Из имейлов Плуцера-Сарно и Олега Воротникова совсем не следует, что они отказываются от премии, хотя могли бы, потому что я мало знаю людей, способных спокойно реагировать на одни и те же, как в дурном сне, повторяющиеся вопросы, ответы на которые участники группы Война давно уже дали...

Обращение организаторов в оргкомитет о повторном возвращении этих номинантов в шорт-лист выглядит как странная тавтология...

Война должна быть в шорт-листе. Брать или не брать премию, если они ее выиграют, — их право. По-моему, точка.

А правила номинирования и все процедуры вокруг присуждения премии должны быть продуманными и прозрачными. Это значит, что есть над чем работать...


Письмо Алексея Плуцера-Сарно
6 марта 2011

Члены совета и жюри премии получили 12 подтверждений от группы Война о согласии на номинацию, но Михаил Миндлин продолжает цинично утверждать, что никаких подтверждений от группы не получал.

Заявление группы «Война»
7 марта 2011
Отправлено Алексеем Плуцером-Сарно

Арт-группа Война требует немедленного увольнения Михаила Миндлина с поста гендиректора ГЦСИ по причине его профнепригодности, несоответствия должности, фальсификации писем, выхода за пределы своих полномочий, неуважения к экспертному совету и жюри премии, саботажа и бюрократической волокиты, а также попыток взять на себя функции главного цензора современного искусства. В  российском арт-сообществе есть множество выдающихся экспертов, имеющих огромный опыт организационной работы. Группа Война выдвигает кандидатуры и совещательно рекомендует на должность гендиректора ГЦСИ Екатерину Деготь, Елену Селину, Марата Гельмана, Дмитрия Озеркова, Александра Боровского, Евгения Уманского и Арсения Сергеева. Мы уверены, что любой из этих честных и ответственных профессионалов, своим трудом доказавших умение руководить масштабными проектами, достойно справился бы с данным поручением, возложенным на него партией и правительством. Арт-сообщество должно объявить бойкот Михаилу Миндлину, неоднократно публично демонстрировавшему все перечисленные выше качества непрофессионализма. Он на весь мир опозорил ГЦСИ еще в истории с Лувром и Авдеем Тер-Оганьяном. Теперь же Михаил Миндлин своим бездарным руководством практически поставил всю госпремию «Инновация» на грань краха и развала, а ГЦСИ покрыл позором в глазах всего арт-сообщества. Долой Михаила Миндлина!

Подробнее о причинах нашего требования с изложением задокументированных фактов.​

Ссылки

• Андрей Паршиков. Maybe Yes, Maybe No, Maybe Sex, I Don’t Know, 28.02.2011
• Александр Морозов. Ассанж, «Война» и «шея мира», 14.12.2010
• Анатолий Осмоловский. О группе «Война» и не только о ней, 10.12.2010
• Нужно ли проявить солидарность с группой «Война»? 20.11.2010
• Елена Костылева. Война народная, 13.07.2009