Вчера знаменитый австрийский музейщик Петер Ноевер досрочно ушел в отставку. Это решение он принимал накануне, на рейсе Москва – Вена. ХЕРВИГ ХЁЛЛЕР узнал, в чем повод и в чем причина
Имена:
Петер Ноевер
© Margherita Spiluttini/MAK
Фасад музея МАК в Вене
Петер Ноевер с 1986 года и до вчерашнего дня руководил
Музеем прикладного искусства (MAK) в Вене и был самым видным музейщиком Австрии. Он создатель выставок прикладного искусства (постоянная экспозиция музея сделана известнейшими современными художниками), имеет огромные связи по всему миру, в том числе и в России, где его очень хорошо знают; его экстравагантные проекты регулярно
становятся международными инфоповодами и возбуждают споры. Например, так было в прошлом году, когда под названием «Цветы для Ким Ир Сена» он показал пропагандистскую живопись из КНДР. Наверняка так же будет и в мае 2011 года, когда Ноевер в московском Музее архитектуры устроит австрийский проект
Austria, Davaj! — своего рода ответ на «русскую» выставку «Давай!», которая была представлена в
МАК несколько лет тому назад и
тоже была воспринята неоднозначно. Ноевер в свои 69 лет полон сил. И еще летом прошлого года в частных беседах охотно говорил о планах музея до 2014 года. Что же случилось?
Конец эпохиПрошлой осенью, однако, стало известно, что его «уходят», формально — по истечении срока контракта в конце 2011 года. Но вчера он неожиданно написал письмо наблюдательному совету
МАК и объявил о сложении своих полномочий. «Прошу прощения у сотрудников, друзей и сторонников
МАК за проблемы, которые возникли из-за моего поведения при праздновании дня рождения моей мамы. Прошу понять этот шаг». Одновременно австрийское министерство культуры подтвердило готовящийся запрос в прокуратуру. Австрийские органы должны разобраться в возможном составе преступления в поведении Ноевера. Это несмотря на отсутствие, по официальной информации, финансового ущерба для музея: бывший директор после разоблачений прошлого года уже заплатил за мамин праздник в самом
МАК.
Формально конец начался с простого решения министерства культуры отказать в продлении его контракта. Ноевер тогда
лаконично объявил в интервью газете «Фальтер», что и не желает продлевать свои полномочия. Все это было до некоторой степени неожиданно: до тех пор социал-демократка Шмид, которая возглавляет министерство, считалась его поклонницей. В 2008 году она продлила его контракт до конца 2011 года, и произошло это через несколько месяцев после ремонта ее офиса, которым тогда директор
МАК бесплатно занимался в качестве дизайнера. Официально связь между этим заказом и продлением контракта Ноевера отрицалась.
Читать текст полностью
© Elfie Semotan
Петер Ноевер
Два года спустя подобного офисного заказа не было. Показалось, что музейный долгожитель (ему в Австрии в этом плане нет подобных) мирно уходит в конце 2011 года. Накануне решения Шмид в австрийских СМИ все чаще звучала жесткая критика в адрес директора МАК. Ему инкриминировались эмоциональные нападки на подчиненных, излишнее количество дорогостоящих командировок, вышеупомянутое четырехкратное празднование дня рождения пожилой мамы в самом музее. А также кумовство и вообще некий феодальный стиль правления.
По российским меркам, подобные упреки кажутся совершенно пустячными. Так, собственно, долгое время было и в более скромной Австрии. Но когда наступает время перемен, якобы незначительные нарушения могут иметь серьезные последствия — даже для влиятельнейших людей. Это иллюстрирует и пример Ноевера, который, несмотря на свою сверхрадикальную риторику, всегда был удивительно близок к австрийскому политическому истеблишменту.
Вена. Предыстория
В области современной культуры послевоенная Вена вплоть до 1970-х годов была относительно мертвым городом. Последствия политики (в том числе культурной) гитлеровцев были еще налицо. Многих деятелей культуры убили, другие успели вовремя сбежать и остались навсегда в эмиграции. Но дело не только в людях: картины Эгона Шиле, ныне признанные шедеврами мирового искусства, долгое время после 1945 года продавались за бесценок — результат мощной нацистской кампании против «дегенеративного искусства». На этом депрессивном фоне появились радикалы — венские акционисты, которые в 1968 году своей знаменитой акцией «Университетское свинство» (Uniferkelei) прогремели на всю страну.
© Getty Images / Fotobank
Петер Ноевер. 1968
На рубеже 60-х и 70-х Ноевер работал дизайнером в семейной компании R. Svoboda & Co, которая и сейчас еще занимается офисной мебелью. Будущий директор МАК, однако, был не просто дизайнером, короткое время он был и «наследником» (Juniorchef) этой компании. Он уже тогда оказался хорошим организатором, талантливым коммуникатором и придумывал новые форматы: например, согласно своей официальной биографии, Ноевер в 1970 году был одним из соучредителей венской ярмарки Ifabo, которая потом в течение тридцати лет сохраняла позиции центральной австрийской площадки для презентации офисной техники.
И уже тогда молодой сотрудник маленького мебельного завода охотно говорил о политике. Например, о том, что дизайн является «ключевой категорией изменения окружающего мира». Крайне пафосные и при этом простые лозунги и по сей день его товарный знак. «Я считаю, что если то, чем занимается художник, считают искусством, то он в большой опасности», — заявляет Ноевер на своем личном сайте. Этот сайт, кстати, недавно тоже был предметом медийной критики: он создан на государственные средства, которые были предназначены для МАК.
Вокруг политики и господин Фишер
Назад в 70-е: несмотря на отсутствие академического образования, Ноевер скоро стал преподавать «аналитику дизайна» в Высшей школе прикладного искусства. Своими заявлениями уже не очень молодой лектор постепенно привлек внимание и политиков, и центральных СМИ. Показательно, в какой связи его имя первые три раза упоминается в архиве официозного австрийского агентства прессы APA. Он всегда был в гуще политики: в 1977 году речь шла о его участии в некой дискуссии «Формы городской культуры», которую устроила народная партия Австрии (ÖVP). Год спустя он был упомянут как один из авторов манифеста, в котором «молодые архитекторы и дизайнеры» протестовали «против попытки венских властей приравнивать обитание и жизнь к вопросам стиля». И в марте 1980 года в АPA был опубликован анонс дискуссии под названием «Красные демаркации», которую устроила социалистическая партия Австрии (SPÖ). Среди объявленных участников, кроме Ноевера, был и некий Хайнц Фишер — тогда глава социалистической фракции в австрийском парламенте.
Сегодня Фишер — президент Австрийской Республики. В тот далекий мартовский день он, однако, задержался в парламенте и не смог участвовать в дискуссии. Отношениям между дизайнером и политиком это не помешало, их до сих пор считают близкими друзьями. Своей карьерой Ноевер обязан распоряжению друга: 1 февраля 1986 года Хайнц Фишер, тогда еще в качестве министра науки, назначил Петера Ноевера директором музея прикладного искусства. Фишер, кстати, связан и с выставкой Austria, Davaj!, которая открывается 18 мая в московском Музее архитектуры. Это, как подтверждает администрация австрийского президента, неслучайное совпадение: австрийский президент как раз во время выставки собирается приехать в гости к Дмитрию Медведеву. Для подготовки выставки Ноевер на днях был в Москве. В венском самолете, как сообщает газета Der Standard, он, собственно, и решил, что досрочно уходит из МАК.
Имперское наследство
Музей прикладного искусства является федеральным музеем (Bundesmuseum), он подчиняется австрийскому федеральному правительству. В Вене таких учреждений девять; все они (за исключением Музея современного искусства (MUMOK), который был создан в начале 1960-х) являются прямым наследием империи Габсбургов и были созданы с имперским размахом совсем в другой, нежели современная Австрия, стране. В Австро-Венгрии в свое время жило больше 50 миллионов человек; осталось шесть миллионов и имперские учреждения в столице.
© Foto Georg Mayer/MAK
Из коллекции музея МАК. Женская обувь. Китай, XIX век. Шелк, позолота, хлопок, деревянная подошва
Эта предыстория имеет большое значение, в том числе для МАК: в запасниках музея хранится богатейшее историческое собрание. Есть азиатское искусство, очень много стекла, фарфора, мебели, ткани, ковров, архив знаменитых Венских мастерских эпохи модерн (Wiener Werkstätte). Но имперский момент присутствует не только в коллекции, но также и в образе мысли — пышная история в этих учреждениях все еще продолжается. Венская культурная тусовка часто воспринимает директоров этих имперских музеев как настоящих феодалов, и многие из них сами рано или поздно начинают себя так ощущать. Очень странна венская история: отменили монархию уж 90 лет назад, был сильнейший перелом истории во время Третьего рейха, формально существует республика, демократические выборы и так далее. Но в ментальном плане Вена ХХI века — и это касается многих структур — живет некой феодальной жизнью. Обстановка роскошных имперских дворцов, в которых по сей день работает государственная элита, явно мешает преодолению этого комплекса.
Очередь за Ноевером
В плане институционного феодализма директор МАК не исключение. Порой у него сложно отличить служебное от личного: как уже было сказано, его собственный сайт был оплачен МАК. Но в последние два года возникла серьезная проблема. С отставкой коллеги Ноевера — Вильфрида Сайпеля — он стал самым видным руководителем в музейном ландшафте Австрии. До конца 2008 года Сайпель был директором гигантского Художественно-исторического музея (Kunsthistorisches Museum), он устраивал там частные фуршеты для политиков-друзей, его подозревали в солидных коррупционных сделках, хотя уголовное дело не было заведено. До такого размаха Ноеверу далеко, но он теперь оказался крайним.
Сложно понять закулисные механизмы австрийского минкульта, но ключевой фигурой в предыстории отставки считают оппозиционного депутата от партии зеленых. Вольфганг Цингль является автором депутатского запроса, в результате которого вышеозначенные упреки в адрес Ноевера осенью прошлого года стали достоянием гласности. «Может быть, эти поступки в России и не вызвали бы волнений, это мне все равно. Но поведение Ноевера недопустимо», — сказал мне депутат в личной беседе. Цингль не захотел назвать конкретные фамилии, но утверждает, что влиятельные друзья директора МАК настоятельно не рекомендовали ему делать этот запрос.
Пафос вместо компромисса
© MAK Center/Joshua White
MAK-центр в Лос-Анджелесе. Шиндлер-Хаус архитектора Рудольфа Шиндлера
Сам Ноевер, по крайней мере до вчерашнего дня, не сдался и всем отвечал со своим фирменным пафосом, имевшим порой уже эскапистский оттенок. «Искусство вместо компромисса» — так он назвал недавнюю пресс-конференцию, на которой объявил свою последнюю программу в МАК. Критику в свой адрес он не совсем принимает. «Я не нытик, — сказал он мне, — но это отвратительная политика. Одна партия очерняет меня по полной программе, но все, что остается от упреков, это мамин день рождения». После запроса и служебной проверки директор за четыре праздника с мамой перечислил тысячу евро на счет музея. Он отвергает и другие обвинения критиков. «Я не могу сидеть на венском Ринге (главная улица Вены. — OS) и считать машины», — отвечает он на упреки в своих многочисленных командировках. Поводы для командировок были: при Ноевере музей занимался глобальным расширением: с 1994 года существует филиал МАК в солнечной Калифорнии. МАК-центр находится в модернистском здании, которое построил знаменитый австрийский архитектор Рудольф Шиндлер.
© Foto Georg Mayer/MAK
Отто Мюль. 4 Haushaltsgeräte – 2 Weintrauben. 1986
Кроме того, в правление Ноевера, как считают его критики, в музее было слишком много актуального искусства и маловато прикладного в классическом понимании. Помнится провокационная выставка венского акциониста Отто Мюля, которого (в том числе из-за судимости за преступление против нравственности) в Австрии считают проблемной фигурой. Или пафосные проекты вроде «Давай!» и выставки северокорейского искусства, которая не злоупотребляла критическим подходом к тамошнему режиму. Да и анонсированные выставки 2011 года, за исключением персонального проекта модельера Хельмута Ланга, — не очень «прикладные». До конца года ожидаются еще фотопортреты Бруно Крайского (легендарного канцлера-социал-демократа) и выставка, которая посвящается антропософу Рудольфу Штайнеру. Сейчас показывают работы австрийской художницы Эвы Шлегель.
© Korean Art Gallery, Pyongyang
Ri Tong Gon. Ранним утром. 1998
Прикладной анахронизм
Ноевер защищает уклон в сторону изобразительного. «Искусство неразделимо, другой подход — полный анахронизм. Обсуждение и испытание исторического собрания возможно лишь с помощью актуальных методов. Это ключевой момент. Искусство тесно связано с протестом, с отказом от успокоения. Особенно это важно в Австрии. Вся страна в ужасающей мере спокойна, неподвижна, сверхдовольна и очень богата».
{-tsr-}С уходом Ноевера в музейном ландшафте Австрии заканчивается эпоха. Была ли она слишком дорогой для австрийского налогоплательщика? Может быть. Этим вопросом в данный момент занимается Счетная палата и скоро займется и прокуратура; официального ответа пока еще нет. Наследник в МАК наверняка будет другим. Такого обаятельного феодала-шута, который постоянно пишет радикальные манифесты и при этом является лучшим другом многих политиков, скорее всего, уже не будет. Австрийский минкульт явно занят поиском другого человека. Ноевер был художественным руководителем — показательно, что в официальном объявлении министерства теперь ищут «научного руководителя».
«Могу себе представить, что планируется дрессировка, — говорит Ноевер о своем неизвестном наследнике. — Но если придет голодный пес (williger Hund), который захочет показать миру все, что возможно, — тогда все будет в порядке».
