Петер Ноевер: человек-МАК ушел

Вчера знаменитый австрийский музейщик Петер Ноевер досрочно ушел в отставку. Это решение он принимал накануне, на рейсе Москва – Вена. ХЕРВИГ ХЁЛЛЕР узнал, в чем повод и в чем причина

Имена:  Петер Ноевер

Петер Ноевер с 1986 года и до вчерашнего дня руководил Музеем прикладного искусства (MAK) в Вене и был самым видным музейщиком Австрии. Он создатель выставок прикладного искусства (постоянная экспозиция музея сделана известнейшими современными художниками), имеет огромные связи по всему миру, в том числе и в России, где его очень хорошо знают; его экстравагантные проекты регулярно становятся международными инфоповодами и возбуждают споры. Например, так было в прошлом году, когда под названием «Цветы для Ким Ир Сена» он показал пропагандистскую живопись из КНДР. Наверняка так же будет и в мае 2011 года, когда Ноевер в московском Музее архитектуры устроит австрийский проект Austria, Davaj! — своего рода ответ на «русскую» выставку «Давай!», которая была представлена в МАК несколько лет тому назад и тоже была воспринята неоднозначно. Ноевер в свои 69 лет полон сил. И еще летом прошлого года в частных беседах охотно говорил о планах музея до 2014 года. Что же случилось?

Конец эпохи

Прошлой осенью, однако, стало известно, что его «уходят», формально — по истечении срока контракта в конце 2011 года. Но вчера он неожиданно написал письмо наблюдательному совету МАК и объявил о сложении своих полномочий. «Прошу прощения у сотрудников, друзей и сторонников МАК за проблемы, которые возникли из-за моего поведения при праздновании дня рождения моей мамы. Прошу понять этот шаг». Одновременно австрийское министерство культуры подтвердило готовящийся запрос в прокуратуру. Австрийские органы должны разобраться в возможном составе преступления в поведении Ноевера. Это несмотря на отсутствие, по официальной информации, финансового ущерба для музея: бывший директор после разоблачений прошлого года уже заплатил за мамин праздник в самом МАК.

Формально конец начался с простого решения министерства культуры отказать в продлении его контракта. Ноевер тогда лаконично объявил в интервью газете «Фальтер», что и не желает продлевать свои полномочия. Все это было до некоторой степени неожиданно: до тех пор социал-демократка Шмид, которая возглавляет министерство, считалась его поклонницей. В 2008 году она продлила его контракт до конца 2011 года, и произошло это через несколько месяцев после ремонта ее офиса, которым тогда директор МАК бесплатно занимался в качестве дизайнера. Официально связь между этим заказом и продлением контракта Ноевера отрицалась.

Два года спустя подобного офисного заказа не было. Показалось, что музейный долгожитель (ему в Австрии в этом плане нет подобных) мирно уходит в конце 2011 года. Накануне решения Шмид в австрийских СМИ все чаще звучала жесткая критика в адрес директора МАК. Ему инкриминировались эмоциональные нападки на подчиненных, излишнее количество дорогостоящих командировок, вышеупомянутое четырехкратное празднование дня рождения пожилой мамы в самом музее. А также кумовство и вообще некий феодальный стиль правления.

По российским меркам, подобные упреки кажутся совершенно пустячными. Так, собственно, долгое время было и в более скромной Австрии. Но когда наступает время перемен, якобы незначительные нарушения могут иметь серьезные последствия — даже для влиятельнейших людей. Это иллюстрирует и пример Ноевера, который, несмотря на свою сверхрадикальную риторику, всегда был удивительно близок к австрийскому политическому истеблишменту.

Вена. Предыстория

В области современной культуры послевоенная Вена вплоть до 1970-х годов была относительно мертвым городом. Последствия политики (в том числе культурной) гитлеровцев были еще налицо. Многих деятелей культуры убили, другие успели вовремя сбежать и остались навсегда в эмиграции. Но дело не только в людях: картины Эгона Шиле, ныне признанные шедеврами мирового искусства, долгое время после 1945 года продавались за бесценок — результат мощной нацистской кампании против «дегенеративного искусства». На этом депрессивном фоне появились радикалы — венские акционисты, которые в 1968 году своей знаменитой акцией «Университетское свинство» (Uniferkelei) прогремели на всю страну.

На рубеже 60-х и 70-х Ноевер работал дизайнером в семейной компании R. Svoboda & Co, которая и сейчас еще занимается офисной мебелью. Будущий директор МАК, однако, был не просто дизайнером, короткое время он был и «наследником» (Juniorchef) этой компании. Он уже тогда оказался хорошим организатором, талантливым коммуникатором и придумывал новые форматы: например, согласно своей официальной биографии, Ноевер в 1970 году был одним из соучредителей венской ярмарки Ifabo, которая потом в течение тридцати лет сохраняла позиции центральной австрийской площадки для презентации офисной техники.

И уже тогда молодой сотрудник маленького мебельного завода охотно говорил о политике. Например, о том, что дизайн является «ключевой категорией изменения окружающего мира». Крайне пафосные и при этом простые лозунги и по сей день его товарный знак. «Я считаю, что если то, чем занимается художник, считают искусством, то он в большой опасности», — заявляет Ноевер на своем личном сайте. Этот сайт, кстати, недавно тоже был предметом медийной критики: он создан на государственные средства, которые были предназначены для МАК.

Вокруг политики и господин Фишер

Назад в 70-е: несмотря на отсутствие академического образования, Ноевер скоро стал преподавать «аналитику дизайна» в Высшей школе прикладного искусства. Своими заявлениями уже не очень молодой лектор постепенно привлек внимание и политиков, и центральных СМИ. Показательно, в какой связи его имя первые три раза упоминается в архиве официозного австрийского агентства прессы APA. Он всегда был в гуще политики: в 1977 году речь шла о его участии в некой дискуссии «Формы городской культуры», которую устроила народная партия Австрии (ÖVP). Год спустя он был упомянут как один из авторов манифеста, в котором «молодые архитекторы и дизайнеры» протестовали «против попытки венских властей приравнивать обитание и жизнь к вопросам стиля». И в марте 1980 года в АPA был опубликован анонс дискуссии под названием «Красные демаркации», которую устроила социалистическая партия Австрии (SPÖ). Среди объявленных участников, кроме Ноевера, был и некий Хайнц Фишер — тогда глава социалистической фракции в австрийском парламенте.

Сегодня Фишер — президент Австрийской Республики. В тот далекий мартовский день он, однако, задержался в парламенте и не смог участвовать в дискуссии. Отношениям между дизайнером и политиком это не помешало, их до сих пор считают близкими друзьями. Своей карьерой Ноевер обязан распоряжению друга: 1 февраля 1986 года Хайнц Фишер, тогда еще в качестве министра науки, назначил Петера Ноевера директором музея прикладного искусства. Фишер, кстати, связан и с выставкой Austria, Davaj!, которая открывается 18 мая в московском Музее архитектуры. Это, как подтверждает администрация австрийского президента, неслучайное совпадение: австрийский президент как раз во время выставки собирается приехать в гости к Дмитрию Медведеву. Для подготовки выставки Ноевер на днях был в Москве. В венском самолете, как сообщает газета Der Standard, он, собственно, и решил, что досрочно уходит из МАК.

Имперское наследство

Музей прикладного искусства является федеральным музеем (Bundesmuseum), он подчиняется австрийскому федеральному правительству. В Вене таких учреждений девять; все они (за исключением Музея современного искусства (MUMOK), который был создан в начале 1960-х) являются прямым наследием империи Габсбургов и были созданы с имперским размахом совсем в другой, нежели современная Австрия, стране. В Австро-Венгрии в свое время жило больше 50 миллионов человек; осталось шесть миллионов и имперские учреждения в столице.

Эта предыстория имеет большое значение, в том числе для МАК: в запасниках музея хранится богатейшее историческое собрание. Есть азиатское искусство, очень много стекла, фарфора, мебели, ткани, ковров, архив знаменитых Венских мастерских эпохи модерн (Wiener Werkstätte). Но имперский момент присутствует не только в коллекции, но также и в образе мысли — пышная история в этих учреждениях все еще продолжается. Венская культурная тусовка часто воспринимает директоров этих имперских музеев как настоящих феодалов, и многие из них сами рано или поздно начинают себя так ощущать. Очень странна венская история: отменили монархию уж 90 лет назад, был сильнейший перелом истории во время Третьего рейха, формально существует республика, демократические выборы и так далее. Но в ментальном плане Вена ХХI века — и это касается многих структур — живет некой феодальной жизнью. Обстановка роскошных имперских дворцов, в которых по сей день работает государственная элита, явно мешает преодолению этого комплекса.

Очередь за Ноевером

В плане институционного феодализма директор МАК не исключение. Порой у него сложно отличить служебное от личного: как уже было сказано, его собственный сайт был оплачен МАК. Но в последние два года возникла серьезная проблема. С отставкой коллеги Ноевера — Вильфрида Сайпеля — он стал самым видным руководителем в музейном ландшафте Австрии. До конца 2008 года Сайпель был директором гигантского Художественно-исторического музея (Kunsthistorisches Museum), он устраивал там частные фуршеты для политиков-друзей, его подозревали в солидных коррупционных сделках, хотя уголовное дело не было заведено. До такого размаха Ноеверу далеко, но он теперь оказался крайним.

Сложно понять закулисные механизмы австрийского минкульта, но ключевой фигурой в предыстории отставки считают оппозиционного депутата от партии зеленых. Вольфганг Цингль является автором депутатского запроса, в результате которого вышеозначенные упреки в адрес Ноевера осенью прошлого года стали достоянием гласности. «Может быть, эти поступки в России и не вызвали бы волнений, это мне все равно. Но поведение Ноевера недопустимо», — сказал мне депутат в личной беседе. Цингль не захотел назвать конкретные фамилии, но утверждает, что влиятельные друзья директора МАК настоятельно не рекомендовали ему делать этот запрос.

Пафос вместо компромисса

Сам Ноевер, по крайней мере до вчерашнего дня, не сдался и всем отвечал со своим фирменным пафосом, имевшим порой уже эскапистский оттенок. «Искусство вместо компромисса» — так он назвал недавнюю пресс-конференцию, на которой объявил свою последнюю программу в МАК. Критику в свой адрес он не совсем принимает. «Я не нытик, — сказал он мне, — но это отвратительная политика. Одна партия очерняет меня по полной программе, но все, что остается от упреков, это мамин день рождения». После запроса и служебной проверки директор за четыре праздника с мамой перечислил тысячу евро на счет музея. Он отвергает и другие обвинения критиков. «Я не могу сидеть на венском Ринге (главная улица Вены. — OS) и считать машины», — отвечает он на упреки в своих многочисленных командировках. Поводы для командировок были: при Ноевере музей занимался глобальным расширением: с 1994 года существует филиал МАК в солнечной Калифорнии. МАК-центр находится в модернистском здании, которое построил знаменитый австрийский архитектор Рудольф Шиндлер.

Кроме того, в правление Ноевера, как считают его критики, в музее было слишком много актуального искусства и маловато прикладного в классическом понимании. Помнится провокационная выставка венского акциониста Отто Мюля, которого (в том числе из-за судимости за преступление против нравственности) в Австрии считают проблемной фигурой. Или пафосные проекты вроде «Давай!» и выставки северокорейского искусства, которая не злоупотребляла критическим подходом к тамошнему режиму. Да и анонсированные выставки 2011 года, за исключением персонального проекта модельера Хельмута Ланга, — не очень «прикладные». До конца года ожидаются еще фотопортреты Бруно Крайского (легендарного канцлера-социал-демократа) и выставка, которая посвящается антропософу Рудольфу Штайнеру. Сейчас показывают работы австрийской художницы Эвы Шлегель.

©  Korean Art Gallery, Pyongyang

Ri Tong Gon. Ранним утром. 1998

Прикладной анахронизм

Ноевер защищает уклон в сторону изобразительного. «Искусство неразделимо, другой подход — полный анахронизм. Обсуждение и испытание исторического собрания возможно лишь с помощью актуальных методов. Это ключевой момент. Искусство тесно связано с протестом, с отказом от успокоения. Особенно это важно в Австрии. Вся страна в ужасающей мере спокойна, неподвижна, сверхдовольна и очень богата».

С уходом Ноевера в музейном ландшафте Австрии заканчивается эпоха. Была ли она слишком дорогой для австрийского налогоплательщика? Может быть. Этим вопросом в данный момент занимается Счетная палата и скоро займется и прокуратура; официального ответа пока еще нет. Наследник в МАК наверняка будет другим. Такого обаятельного феодала-шута, который постоянно пишет радикальные манифесты и при этом является лучшим другом многих политиков, скорее всего, уже не будет. Австрийский минкульт явно занят поиском другого человека. Ноевер был художественным руководителем — показательно, что в официальном объявлении министерства теперь ищут «научного руководителя».

«Могу себе представить, что планируется дрессировка, — говорит Ноевер о своем неизвестном наследнике. — Но если придет голодный пес (williger Hund), который захочет показать миру все, что возможно, — тогда все будет в порядке».​

Ссылки

• Петер Ноевер: Вена – это общество паталогической зависти и ни с чем не сравнимой провинциальности, 24.02.2011