***

Знаешь, в этом году, по общему мнению, было не очень. Ну конечно, были отдельные сильные работы. Но в целом… как-то не айс. Сама тема реальности и реализма не была раскрыта. Согласна, что это, наверное, самое актуальное из обсуждаемого сейчас. И возможно, сложно сегодня сделать четкую выставку с подобной тематикой… Но это отдельный разговор о том, что такое реальность сегодня, о том, что сегодня может считаться реализмом.

Из работ могу привести несколько примеров запомнившихся. Было офигенное видео, точнее, видеоинсталляция. Отличный монтаж пространственный, хотя и видео сами были смонтированы очень уверенно. Имя художника забыла, могу потом сказать, когда посмотрю в каталоге. Видео размещено на стенах друг напротив друга. Представь, на правой стене показывают взволнованных белых в основном людей. Постепенно становится понятно, что это биржевые маклеры. За их спинами табло, где цифры бегут, биржевые индексы и пр. В общем, система сигналов, репрезентирующая динамику капитализма. На противоположной стене показывают документальные съемки поездки художника в Африку, кажется в Нигерию. Лиза сказала, что это место с большим количеством рек. Так вот, художник делает съемку в маленькой деревне, находящейся в непосредственной близости от нефтяной вышки. Качество очень фиговое. Все как-то криво. Видно, что ему было неудобно снимать... И он записывает интервью с черным африканцем, размахивающим перед его лицом огромным мачете. Тот говорит художнику: «Нас так все это достало. Все эти приезжие репортеры! Мы так все это ненавидим, всех белых вообще. Еще раз тебя встретим здесь — убьем! Точно убьем! Убирайся к чертовой матери в свою Европу! У меня нож, который проткнет твое тело, а твое оружие для меня неопасно!» Он уходит. Да, в общем, выясняется, что жители деревни считают, что белые захватили их нефть. И вообще загрязняют реки… Теперь они, как могут, с этим борются. Потом сцена — они плывут по реке грязной. И с берега над ними смеются, в общем, как-то не friendly. Далее художник отправляется к активистам, видимо, к представителям местного освободительного движения. Как ты понимаешь, это очень специфичный вариант, знаешь, они, перед тем как идти на политическую акцию, танцуют, например, ритуальный танец! Да-а-а. Так вот, и активисты удолбанные сидят, значит, ему говорят: «Сука, мы тебя ненавидим! Ты зачем сюда приехал? Нам ничего от тебя не нужно! Убирайся в свою прогнившую Европу! Иначе мы тебя прямо сейчас убьем к чертям! Твое оружие для нас неопасно». И потом танцуют танец в костюмах из ракушек! Но это тупик… Ну да, тупик. А что делать? Здесь хотя бы рефлексия на ситуацию присутствует. Видео классно смонтировано. Там еще был взрыв в деревне, и люди на бирже как-то начали волноваться больше. Кажется, там вообще кризисный день был заснят.

Или другая работа. Художник сейчас стал суперзвездой после биеннале. Везде его зовут теперь. Имя Ренцо Мартенс тебе ни о чем не говорит? Нет, не певец. Смешно, да. Нет. Так вот. Работа была самой обсуждаемой, пожалуй, из всех. Но у меня мнения разошлись с товарищами. Кто-то считает, что этот проект — сознательно выстроенная критика активистского проекта и всех этих неправительственных организаций. Типа тонкое, нетривиальное прочтение, новый подход. Но не знаю. Я не согласна. Для меня это слишком. А еще, представляешь, я еще смотрела видео с подругой — куратором из Африки. Она там чуть не провалилась вообще! Так вот, кажется, он уже несколько таких проектов сделал, но я только этот видела. Вообще посмотреть нигде нельзя. На ютьюбе только один фрагмент есть смешной Enjoy your poverty! Это такой человек, получивший деньги на поездку в Африку, типа за помощь или исследование. А он еще сам так выглядит. Белая рубашка, брюки, волосы зализанные! Ну, понимаешь, такой белый мужчина. И он им преподает. Сидят, представляешь, все черные-черные, и он у доски в рубашке руками машет. Так вот, и что он им говорит — guys, типа вы все идиоты! К вам же белые едут, чтобы фотографировать вашу бедность! Они наживаются на вас! Зарабатывают на вас миллионы долларов! Давайте сами научитесь фотографировать и продавать просто эти снимки белым! Зачем вам нужны эти эксплуататоры? В рубашке белой стоит, волосы поправляет! Ну и начинает разворачиваться история. Африканцы постепенно учатся фотографировать. Потом сцена в больнице. Лежит ребенок умирающий. Страшно худой. И они как-то несмело начинают его фоткать. Ренцо им: «Нет, вы неправильно фотографируете. Вот как надо». И поднимает его, задирает рубашку. Типа секси! Вот так фотографируйте. Да, потом еще была сцена вечеринки. Представляешь, у них там нет электричества. И, в общем, они сделали буквы огромные светящиеся Enjoy your poverty, и электричество для них вырабатывается велосипедистами! Все танцуют танцы! Счастье! В общем, верх цинизма. Полный звездец. Ну и кончается все тем, что африканцы приходят к потенциальным покупателям имиджей. И им, естественно, говорят, у нас, мол, контракты, а вы кто такие? У вас лицензия есть? И вообще, что это за снимки такие непрофессиональные. И все. У художника, видимо, деньги заканчиваются. Художник уезжает.


***

Туалет центра современного искусства «Винзавод». Слева от бочки прилеплен черно-белый стикер с надписью: «Торпедо» (Москва) — «Знамя труда» (Орехово-Зуево). На фоне монотонного слоя пестрого граффити с модными флаерами он выделяется своей скупостью и дешевым дизайном. Московское «Торпедо» — некогда знаменитый советский футбольный клуб завода ЗИЛ, многократный чемпион и призер первенства, участник международных кубков. История «Торпедо» уходит в послереволюционные годы, когда на южных окраинах столицы, где было много промышленных предприятий, местные жители создали спортивную площадку. Впоследствии на этом месте возник клубный стадион, ныне стадион им. Стрельцова. Заводское «Торпедо» долгие годы находилось в кризисе и только сейчас начинает возвращать себе утерянные позиции. ЗИЛ продал клуб в 90-е, оставив район без любимой команды.

«Торпедо» — один из памятников ушедшей эпохи. То же самое относится к орехово-зуевскому «Знамени труда» — старейшему российскому футбольному клубу, основанному английскими рабочими Морозовской мануфактуры в 1909 году. Пролетарские команды, в пролетарских районах, об истории которых сегодня напоминают лишь странные названия. Спорт, главным образом футбол был и в каком-то смысле остается отдушиной для простого населения. До некоторого времени почти в каждом дворе можно было найти играющих в мяч детей. Противостояния спортсменов-профессионалов явно служили метафорой для реальной политической борьбы. А порою футбол становился подвигом небывалой смелости. Газета «Киевская правда» от 17 ноября 1943 года сообщает: «На протяжении долгого времени в концлагере находилась в заключении группа известных в стране киевских футболистов-динамовцев. В памяти киевлян встает незабываемая картина: матч между немецкой командой и командой рабочих хлебозавода №1, в которую входили указанные товарищи. В этом матче их заставили принять участие немцы, надеясь поразить киевлян своим непревзойденным искусством, продемонстрировать преимущество арийской породы... Этот матч был последним в жизни динамовцев. Их вскоре арестовали, а 24 февраля 1943 года на глазах всего лагеря во время расстрела 42 человек (за побег двух узников) убили и славных футболистов».

Ни для кого не секрет, что сегодня футбол — место аккумуляции агрессии, в том числе националистического толка. Он по-прежнему выполняет важную роль в обществе, выражая чаянья широких слоев населения. Только на смену рабочим командам пришли суперклубы олигархов. А вместо радостной злости от чистого соревнования, нивелирующего национальные привязки в пользу красоты борьбы, часто слышатся откровенно фашистские призывы. Так изначально формализованная и локализованная в четких рамках сфера человеческой деятельности незаметно приобретает политическую, причем ярко выраженного правого толка окраску.


***

Сегодняшний ночной Воронеж напоминает мне Париж XIX века. На смену желтым фабричным окнам пришли огни неоновой рекламы для круглосуточных тусовщков. Улица Сакко и Ванцетти манит и одинаково соблазняет во Владимире, Воронеже, Екатеринбурге, Ижевске, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Новороссийске, Орле, Перми, Пятигорске, Ростове-на-Дону, Самаре, Саратове, Тобольске, Туле, Челябинске. Большая часть заводов либо полностью закрыта, либо перепрофилирована. Так как в черноземном регионе нет полезных ископаемых и предприятий по их переработке, бывшая промзона почти полностью была отдана под сферу услуг. Немногим уцелевшим заводам пришлось отказаться от всей социальной инфраструктуры. Бывшие детские сады превращены в зоны отдыха, а там, где это сделать невозможно из-за клейма «района страха», ждут кого-нибудь наподобие современных художников, кто своим нематериальным трудом сможет расколдовать цены на недвижимость.

Мои коллеги по цеху, оставшиеся в родном городе, почти поголовно приняли доктрину формализма и сосредоточились на чисто эстетических проблемах собственного искусства. Они постепенно институциализируются, обрастая связями с властными структурами, но продолжают действовать на голом энтузиазме. Другие мои коллеги, уехавшие в метрополии, прокляли свою малую родину и называют оставшихся не иначе как фашистами — за любовь к локальному болоту. Уехавшие, как и положено людям мира, прилежно следят через социальные сети за мировыми политическими проблемами, изучают книги, критикующие глобальный капитализм, ищут выход из тупика активистского искусства. Оставшиеся предпочитают вообще не вспоминать уехавших. Уехавшие произносят имена оставшихся, только чтобы покритиковать их наивность в попытках найти у местных капиталистов деньги на развитие или пошутить по поводу недоразвитости их политических и эстетических взглядов.