Нерусское бедное

«Непрекрасная» ярмарка Frieze – реакция на блестящее, жирное искусство прошлых лет

Ярмарка Frieze 2010 проходила, как обычно, в Риджентс-парке на севере Лондона, в огромной прозрачной временной структуре, представляющей собой нечто среднее между палаткой и самолетным ангаром. В этом году она шла с 13 по 17 октября и показала 170 галерей со всего света. Возможно, опрометчиво судить о состоянии современного искусства по коммерческой ярмарке, но я все же это сделаю: Frieze 2010 явно свидетельствовала о возвращении «бедной эстетики». Для галерей Frieze — главный источник дохода, и именно поэтому так важно, что на сей раз тут было выставлено так много «непрекрасного» (unbeautiful) искусства (эпитет не мой, а одного коллекционера).

Может быть, это ответ на экономический кризис — так же как итальянское «бедное искусство», Arte Povera, выросло в свое время из режима строгой экономии, вызванного суровой эпохой после Второй мировой войны? Отражает ли это те стесненные обстоятельства, в которых у художников и их спонсоров меньше денег для инвестиций в новые работы? (Это подводит нас к «Русскому бедному», каким его провозгласил Марат Гельман, — органическому продукту безденежной среды.) Может, и так. Но это также часть естественного процесса приливов и отливов, реакция на блестящее, жирное искусство прошлых лет. Насколько я мог заметить, тут не было ни единой работы Джеффа Кунса или Мураками. Херст все еще популярен, его выставили несколько галерей. Но ведь его аптечки, заполненные скромными (хотя и по-хайтековски блестящими) предметами, тоже по-своему брутальны и «бедны».

Neo-povera встречалось на Frieze на каждом углу, наиболее заметно — на стенде Greene Naftali (Нью-Йорк). Многие работы напоминали о соблазнительной грязновато-белой трэшевости итальянских образцов пятидесятилетней давности. В галерее Reena Spaulings (Нью-Йорк) стояла недостроенная стена из керамической плитки, местами замазанная каким-то загадочным составом — никак не названная работа Матиаса Фальдбакена (Matias Faldbakken) [1]. «Без названия» (Staple Board) Тарика Алвиа (Tariq Alvia) — большая потрепанная поверхность с рисунком, исполненным при помощи степлера, — была выставлена в сопровождении саундтрека процесса (бум-бум-бум) на стенде Cabinet (Лондон) [2]. В галерее Gregor Podnar (Любляна — Берлин) была милая домашняя версия Кунеллиса: оконная рама, а перед ней горит маленький огонек — «Без названия» Ариэля Шлезингера (Ariel Schlesinger) [3]. Но в какой-то момент Arte Povera превращается в нечто другое, хотя и родственное. В «формализм на выброс» из дешевых материалов, как у Алекса Булдакова на стенде XL (Москва), — инсталляция «Файлы» [4]. В фигуративные изображения, выполненные минимальными средствами, как у Трейси Эмин, которая вышила черной ниткой распростертую на кровати девушку, — на стенде Lehman Maupin (Нью-Йорк) [5]. В примитивизм, как у Райана Мосли (Ryan Mosley), художника на стенде галереи «Риджина» (Москва) [6]. Или в брутальную инсталляцию, как у Кристофера Бюхеля (Christopher Büchel) в Hauser & Wirth (Цюрих/Лондон/Нью Йорк): пара столов, на них порножурналы, банка пива и недоеденный бутерброд с ветчиной [7]. Все это называется «Поглощенный желанием» (Consumed By Desire).

То, что перед нами некое обращение к эстетике Аrte Povera, подтверждается для меня и присутствием старых мастеров: целая стена работ Ричарда Таттла (Richard Tuttle) в Stuart Shave/Modern Art (Лондон) [8] и огромная фетровая скульптура Роберта Морриса 1974 года в Salon 94 (Нью-Йорк). Этот Моррис, с его сочетанием необработанности материала и несколько расслабленного формализма, казался главным предшественником эстетики neo-povera.

Конечно, было много и других настроений. «Флирт» Роба Прутта (Rob Pruitt) в Gavin Brown’s Enterprise (Нью-Йорк) показался мне вершиной нью-йоркской беззаботности [9]. Образ раздавленной бабочки в исполнении Мэта Колишоу (Mat Collishaw) на стенде Raucci/Santamaria (Неаполь) был жесток и красив [10]. Фото тукана — работа Вольфганга Тильманса на стенде Daniel Buchholz (Берлин) — явило мне одно из самых симпатичных лиц в толпе [11]. Видео Анны Мольской «Peers» в Broadway 1602 (Нью-Йорк) — это был предметный урок преобразований, на которые способно искусство [12]. Художница показала все, что она ненавидит, включая позирование голой и канареек, — и результатом, конечно же, явилось весьма привлекательное видео, где появляется красивая женщина с обнаженной грудью, яркие птички, порхающие вокруг, и т.п. Как высказывание это было даже слишком ясно. Хани Арманиус (Hany Armanious), египетский художник, живущий в Австралии, показал найденные объекты, отлитые потом из резины, вроде поврежденного сиденья автомобиля, на стенде Michael Lett (Окленд) [13]. Арманиус будет представлять Австралию на следующей Венецианской биеннале. Редкая на ярмарке политическая работа была представлена в Sfeir-Semler (Гамбург/Бейрут): фальшивые объявления о продаже недвижимости в секторе Газа, работа Тайсира Батнуи (Taysir Batnui): не «бедное искусство», но образы и описания «бедной жизни» [14]. В Krinzinger (Вена) Марк Уоллинджер показал три снимка (качество съемки — плохим мобильником) людей, заснувших в общественном транспорте [15]: саркастический комментарий к объему ярмарки, которая требовала долгих часов просмотра. Мысль о том, что многие на самом деле чувствуют себя рядом с современным искусством не особенно хорошо, лежала в основе спецпроекта Анники Штрём (Annika Ström): она запустила на ярмарку группу одинаково одетых мужчин, которые сновали по ней с чрезвычайно сконфуженным видом. [16].

Когда-то, в старые добрые времена, Frieze была связана с ярмаркой под названием Zoo, которая вначале проходила в находящемся рядом зоопарке, а потом в Королевской академии. Zoo Art Fair начала приобретать хорошую репутацию, и чуть ли не за счет самой Frieze. Но Frieze разорвала связи, Zoo переехала на восток Лондона, поменяла программу на нечто менее коммерческое и в прошлом году, заблудившись на этом пути, закрылась. Меж тем Frieze, усвоив, что элитная ярмарка нуждается в дополнительном контенте и убедительности, которые может предоставить импульсивный и непосредственный младший братишка, открыла Frame, раздел с соло-проектами художников. В этом разделе мое внимание привлекла инсталляция Лоренцо Скотто ди Луцио (Lorenzo Scotto di Luzio) на стенде Fonti (Неаполь) — коллекция сюрреальных человеческих фигур, симулировавших фундаментальный акт дыхания [17]. «Я и истина» Иона Григореску в галерее Andreiana Mikhail (Бухарест), серия работ 1970—1980-х годов, которые в Румынии не могли быть выставлены по цензурным соображениям [18], в контексте Frieze открывали дополнительное измерение рядом с массой «свободного» искусства.

*

Frieze — это как тяжелый камень, брошенный в воды лондонского арт-мира. Он гонит волну, влияя на время и место событий. Проще говоря, люди стараются приурочить важные выставки к Frieze и организовать их поблизости. Tate открыла шоу номинантов премии Тернера за неделю до ярмарки. Номинанты в этом году: живописец Декстер Далвуд (Dexter Dalwood) [19]; скульптор Анхела де ла Крус (Angela de la Cruz) [20]; Otolith Group, — многонациональная группа художников, которую на 2010—2011 годы спонсировал UK Arts Council, причем на сумму в £69 650 (больше $100 000), видимо, потому, что она отвечает критериям политкорректности; и звуковой художник Сьюзан Филипц (Susan Philipsz). Все это представляет смесь коммерчески этаблированного (Далвуд работает с Gagosian, а де ла Крус — с Lisson) и альтернативного, или, согласно современному жаргону, «прогрессивного». Все уверены, что премию получит Далвуд, но я лично думаю, что шансы есть и у де ла Крус, и у Otolith Group, чья киноинсталляция сделана в сотрудничестве с легендарным Крисом Маркером. Звуковая инсталляция Филипц, шотландская народная песня, раздававшаяся из динамиков в галерее, с моей точки зрения, не преодолела путь от фольклорного образца до музейного экспоната.

Tate Modern открыла очередной проект в Турбинном зале: на сей раз это инсталляция из ста миллионов керамических семечек подсолнуха, рассыпанных по галерее усилиями экосознательного китайского художника Ай Вэйвэя. Но через пару дней выставка была закрыта из соображений охраны общественного здоровья и безопасности (теперь это главный источник цензуры в Великобритании). Причина — много пыли.

Частные коллекционеры и галеристы также стараются держаться как можно ближе к Frieze. Заметным было новое открытие Paradise Row Gallery в шикарном месте в центре Лондона, с выставкой Шезада Давуда (Shezad Dawood): восточные ткани были сшиты вместе и слегка обработаны краской, а чучела хищных птиц свисали с потолка меж неоновых кругов. Обе инсталляции были весьма хорошенькие и предлагали, если хотите, мир бесконечных возможностей, где волшебные вещи совершаются без особых усилий с вашей стороны. Это показалось мне весьма отличным от более ранних работ Давуда, среди которых был такой шедевр, как фильм, в котором он блуждал по лондонским пабам и дешевым забегаловкам, полуголый и выкрашенный в голубой цвет, как индийский бог. Давуд и некоторые другие художники галереи Paradise Row могут быть знакомы русскому зрителю по выставке Natural Wonders в Baibakov Art Projects (2009). Окажется ли выгодным для владельца Ника Хекуорта (Nick Hackworth) явно весьма затратный переезд из скромной восточной части Лондона в самый центр, не знаю, но желаю успеха.

Открытие в Paradise Row было назначено на субботу перед Frieze — при том что вернисаж в субботу для Лондона вещь крайне необычная: слишком много конкурирующих событий. В тот же вечер один из крупнейших лондонских коллекционеров Анита Заблудовиц (Anita Zabludovicz) открыла выставку Тоби Циглера (Toby Ziegler) в собственном пространстве в северном пригороде Лондона, в Chalk Farm. Циглер — одна из жарко лелеемых надежд молодого британского искусства; тут он показал большие конструктивистские скульптуры из алюминия, высотой в два этажа, а также летающие воздушные шары, которыми пользуются синоптики.

За пару дней до Frieze, открылись две выставки — Vanitas, организованная AVA (All Visual Arts) в бывшем посольстве на Портленд-плейс к югу от Риджентс-парка; и Hell’s Half Acre, вдохновленная Дантовым «Адом» и организованная Стивом Лазаридесом (Steve Lazarides) в сети туннелей под вокзалом Ватерлоо. Вместе они представляли определенный аспект постхерстовского лондонского арт-мира: сосредоточенность на несчастье, бренности и смерти, а в иконографическом отношении — на черепах, костях, изображениях мертвецов и плодах трудов таксидермиста. AVA руководит Джо Ла Плака (Jo La Placa), который в Москве работает с галереей «Триумф». Лазаридес более всего известен как дилер граффитиста Бэнкси. Как кураторский проект обе выставки были, по-моему, рассчитаны на эффект, незрелы и слегка скучны. Однако на выставке AVA множество эффектного, включая фото взрывающегося букета работы Ори Гершта (Ori Gersht) [21], скульптуру с тенью Тима Нобла и Сью Вебстер [22], миниатюрную реплику венского кабинета Фрейда работы Чарльза Мэттона (Charles Matton) [23] и необарочную картину с цветами Долли Томпсетт (Dolly Thompsett) [24].

На выставке AVA было несколько таксидермических объектов — работы Тима Нобла и Сью Вебстер, Полли Морган (Polly Morgan) и Кейт Мак-Гвайр (Kate MccGwire). Искусство из чучел ныне в Лондоне модно. Это еще один из постхерстовских трендов, разумеется, — хотя у него животные, как известно, в формальдегиде. Вершиной культа чучел стала выставка в «Музее всего» в Primrose Hill в северном Лондоне — выставка огромной коллекции произведений, сделанных из чучел животных викторианским эксцентриком Уолтером Поттером (Walter Potter). Среди них были сложные диорамы с котятами, лягушками и кроликами, которые прежде выставлялись в пабе Jamaica Inn в графстве Корнуолл [25]. Надо ли говорить, что почти все творения Поттера ныне находятся в частных коллекциях Дэмиена Херста и других знаменитостей — например, поп-артиста Питера Блейка и светского фотографа Дэвида Бэйли.

На следующий день после открытия Frieze эссеистка Лора К. Джонс представляла свою книгу The Hedonist’s Guide to Art в модном ресторане Mark Hix, расположенном в магазине Selfridges. Книга шла в паре со свиными шкварочками, которые в наши дни получить практически нигде невозможно. Книга на самом деле более важная, нежели кажется по названию: это собрание более чем девяноста эссе пятидесяти с лишним авторов, которые не столько анализируют мир современного искусства, хотя и это они делают, — сколько приподнимают завесу над душой этого мира, питаемой алкоголем, наркотиками и мечтами. Думаю, что историки искусства лет через пятьдесят или сто будут обращаться к этому сборнику инсайдерских познаний, экспертных раздумий и человеческих исповедей с гораздо большим интересом, нежели к трезвым текстам аналитических критиков. Из связанных с Россией участников проекта там есть я, Ник Ильин, Виталий Комар и живущий в Вашингтоне дилер Марк Кельнер, чей блестящий текст «Как продать картину олигарху» (одно из условий, если вы мужчина, это сменить пол) был полностью перепечатан в «Таймс».

На закате фризовской недели художник Вольф Ленкевиц (Wolfe Lenkiewicz) и лондонская светская девушка и куратор Виктория Голембиовская показали выставку под загадочным названием The House of the Nobleman. Она располагалась в особняке в Риджентс-парке и была набита классическим модернизмом и современным искусством от Сезанна, Пикассо и Родена до Мураками, Рихтера, Уорхола и самого Ленкевица. Смотреть на это было вполне мило, но кураторская концепция равнялась нулю, и создавалось впечатление, что выставка (спонсированная Mirax Group, крупнейшим игроком на рынке московской недвижимости) решала дополнительную задачу — продать этот весьма дорогой дом. Моему вкусу больше соответствовала выставка в новом частном пространстве в Хэмпстеде, у коллекционеров Фреды и Изака Узиэль (Freda and Izak Uziyel). Там будет показываться их коллекция, которая включает в себя важные работы лондонских еврейских художников, таких как Ори Гершт (Ori Gersht) и Дэниел Силвер (Daniel Silver), а также собрание берлинской живописи, в создании которого участвовал куратор Марк Гисборн. Но будут и регулярные выставки.

Коллекция Узиэль напоминает о том, куда, собственно, попадет большинство произведений, показанных на Frieze: в просторные дома и в тщательно дизайнированные частные выставочные залы богачей. Однако вся неделя Frieze совершенно не носит характера узкого мирка для богатых — она превратилась в довольно массовое событие, наряду, я бы сказал, с концертами популярной классической музыки в Альберт-холле под названием The Proms' (один из популярнейших фестивалей музыкальной жизни Англии. — OS). Параллельная программа Frieze проходит с очередями на улице. Уровень посещаемости ярмарки во много раз выше, чем у другой достопримечательности в том же парке, — у зоосада. По причинам, которые еще предстоит выяснить, чучела животных, представленные в качестве искусства, сегодня привлекают куда больше, нежели сами эти животные.

Перевод с английского Екатерины Дёготь

Ссылки

• Ярмарка Frieze в Лондоне. 13—19 октября, 10.10.2008
• Анастасия Палёнова. Открытия недели Frieze, 10.10.2008
• Екатерина Деготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Выпуск первый, 15.10.2008
• Екатерина Деготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Выпуск второй, 16.10.2008
• Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze. Заключительный выпуск, 21.10.2008
• Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze 2009. Выпуск первый, 20.10.2009
• Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze 2009. Выпуск второй, 22.10.2009
• Екатерина Дёготь. Дневник VIP на ярмарке Frieze 2009. Выпуск третий, 23.10.2009