«Иллюзии» Ивана Вырыпаева

Известный драматург написал пьесу об относительности всего сущего и сам же поставил ее в театре «Практика»

Имена:  Иван Вырыпаев

​Новая пьеса Ивана Вырыпаева устроена как шкатулка фокусника: в ней раз за разом обнаруживается второе, третье, четвертое и пятое дно. Структурно она напоминает вырыпаевский «Танец Дели», который в прошлом году привозили на фестиваль NET из Варшавы. Тот спектакль состоял из семи мини-пьес, семи вариаций одной и той же истории, в которых каждый раз умирал другой герой. В «Иллюзиях» умереть придется всем, без вариантов. Да и факты их биографий вроде бы четко определены. Но что касается области чувств, тут все очень зыбко. Отношения двух супружеских пар, всю жизнь друживших семьями, так переплелись, что впору составлять схему со стрелочками — кто кого любил и кто кого хотел, — чтобы окончательно не запутаться.

«Иллюзии» состоят из небольших рассказов-монологов, каждый из которых опрокидывает и ставит под сомнение содержание предыдущего. Тут, к сожалению, не обойтись без спойлеров, хотя прелесть вырыпаевского текста наполовину состоит как раз в неожиданности сюжетных поворотов, где зрителей бросает вверх-вниз, как на американских горках. Так что, если хотите сохранить эффект новизны, смело пропускайте следующий абзац.

А для остальных расскажем вкратце, в чем дело. В первом монологе мы слышим речь умирающего старика, который горячо благодарит жену за счастливо прожитые в браке пятьдесят два года и ее любовь, которая наполнила смыслом всю его жизнь и сделала из него человека. Эта речь так искренна и проникновенна, что впечатлительным зрительницам впору доставать носовые платки. Но уже в следующем рассказе эта самая жена перед смертью признается другу мужа, что всю жизнь любила его одного. Тот, ужаленный воспоминаниями юности, бежит к своей жене и сообщает, что полвека их совместной жизни были ошибкой и на самом деле он всегда любил соседку, хотя сам не подозревал об этом. А оскорбленная жена, не будь дурой, заявляет, что всю жизнь была любовницей его друга, того самого, что умер в самом начале и, получается, врал своей жене даже на смертном одре.

Это еще не все, но дальше рассказывать не буду. Скажу лишь, что к финалу герои совсем отчаиваются найти правду в этом изменчивом и непостоянном мире. Все, что казалось им очевидным и незыблемым, оказалось эфемерным и иллюзорным. И это экзистенциальное открытие иронично иллюстрирует один эпизод — про то, как один из героев накурился травки и обнаружил, что мир мягкий, а не твердый.

Таких флешбэков в пьесе много, и каждый демонстрирует какую-либо странность наших героев: один видит летающие тарелки, другая в минуты странности прячется в платяном шкафу. В общем, что-то с этими нормальными вроде бы людьми не в порядке. А когда сюжет начинает опасно приближаться к мыльной опере, Вырыпаев намеренно подливает масла в огонь, украшая собственный текст какой-нибудь совсем уж развесистой клюквой про инцест или рак груди, но тут же забирает свои слова обратно — «это была шутка». Короче, умело разбавляет мелодраму гротеском.

Написаны «Иллюзии» мастерски. Автор не сотрясает, по обыкновению, воздух громкими словами о Боге, а говорит об очень простых вещах — о любви, доверии, дружбе и предательстве. Но при этом раскрывает какую-то сущностную правду о мире, в котором ни на что нельзя опереться и который при малейшем прикосновении, как хрупкий пазл, распадается на атомы. Здесь все основополагающие понятия утратили четкие очертания и, куда ни глянь, везде натыкаешься на «теорию относительности» (Вырыпаев лукаво называет одного из героев своей истрии Альбертом).

Мало кто из наших современных драматургов владеет формой так, как Иван Вырыпаев.

Но спектакль, поставленный Вырыпаевым-режиссером, мало бы потерял, если бы на сцену вышел сам автор и просто прочитал текст. На сцене «Практики» это делают четверо: муза и жена драматурга прекрасная польская актриса Каролина Грушка, играющая в вырыпаевской «Комедии» Инна Сухорецкая, кудряшовец Александр Алябьев и улыбчивый американец Казимир Лиске. Все четверо хороши и чертовски обаятельны, но в их интонациях безошибочно угадывается голос драматурга. Пожалуй, лишь молодой Алябьев порой сбивается с общего хорошего тона и начинает плюсовать — надо думать, вопреки воле автора. Актеры тут не играют, а просто рассказывают истории. Ведь жанр этого спектакля, как настаивает Вырыпаев, разговор со зрителем. Откровенный разговор глаза в глаза. Неслучайно в центре сцены стоит кафедра с микрофоном, а в зале до середины спектакля не гаснет свет. Даже роли тут не распределены до конца и не закреплены четко за исполнителями, дабы не было соблазна по привычке войти в образ. Легче всего приходится иностранцам, Грушке и Лиске, которые отстраняются от текста с помощью легкого акцента. Их акцент помогает и зрителям отстраниться: ведь не могут же нормальные русские люди изъясняться такими нечеловечески длинными и правильными фразами. И дело не в том, что пьеса была написана по заказу театра немецкого города Хемница, бывшего Карл-Маркс-Штадта, где премьера состоялась на день раньше московской. Отличие пьес Вырыпаева от большинства новодрамовских текстов и заключается в том, что он не стремится поймать и зафиксировать язык улицы, сделать слепок неприглядной действительности, а конструирует свои, абсолютно герметичные миры. Но как симфонии необходим дирижер, пьесам Вырыпаева, построенным по музыкальным принципам, нужна тонкая и точная режиссура. Тут-то и становится очевидным, насколько важной фигурой в карьере Вырыпаева был Виктор Рыжаков, всегда скромно остававшийся в тени драматурга. По крайней мере все самые удачные его спектакли — «Кислород», «Бытие №2» и «Июль» — были поставлены в тандеме с этим режиссером. И хотя сам Вырыпаев как постановщик идет по тому же пути отстраненного чтения-исполнения пьесы, этому его тексту явно не хватило взгляда со стороны.

Ссылки

• Иван Вырыпаев: «Мы состоим из любви и юмора», 12.11.2010
• Иван Вырыпаев: «Честный человек сегодня не может заниматься искусством», 03.12.2008
• Мария Хализева. «Объяснить» Ивана Вырыпаева, 01.12.2008