«Екатерина» в Екатеринбурге

Рэп, блюз, танго, советская песня и барочные колоратуры в первом мюзикле на темы из томов Ключевского

Рэп, блюз, танго, советская песня и барочные колоратуры в первом мюзикле на темы из томов Ключевского

Под рассуждения о том, что мюзиклу в России жизни нет, ставшие уже аксиомой, возник крепко сколоченный и невероятно амбициозный проект, который еще, похоже, ой-ой-ой как себя покажет. Возник он не на виду, не в столицах, а в городе Екатеринбурге, хорошо рифмующемся с названием этого проекта, — мюзикл «Екатерина Великая».

Город, правда, назван в честь другой царицы Екатерины, но это не столь важно. Главное, что в нем есть Свердловский государственный академический театр музыкальной комедии, один из лучших в стране. А в нем — нестоличный энтузиазм сильно омолодившейся труппы и профессиональный нюх директора.



Мюзикл, стоивший примерно 700 тысяч долларов и выпущенный месяц назад, имеет устойчивый успех у местной публики. Но автор всей затеи композитор Сергей Дрезнин не скрывает своих экспортных мечтаний. Его целевая аудитория прежде всего иностранцы, как в России, так и за ее пределами. Так как он уже много лет среди них живет (последнее время в Париже), то хорошо чувствует их вкусы. Для предполагаемых лондонских гастролей он даже обещал добавить в постановку больше обнаженной натуры.

Отечественную публику «Екатерина», ставшая, по сути, первым мюзиклом на темы из томов Ключевского, и без того может, что называется, фраппировать — и слишком рекламно-эмигрантской демонстрацией русского духа, блуда, бунта и т. д., и превращенным в голливудскую мелодраму жизнеописанием русской царицы, и даже музыкой.

Нельзя сказать, что в музыке есть что-то сложное и широкой публике недоступное. Скорее наоборот. Композитор бравирует доступностью, вплотную подходя к опасным рубежам, за которыми маячит пошлость. Но все возможные стили он лихо перемешивает в один большой винегрет. В оркестре, которым управляет лауреат последней «Золотой маски» маэстро Борис Нодельман, есть и балалайки, и электрогитара. Советская славильная песня, одесские куплеты, танго, блюз, рэп, имитация барочных колоратур, приветы Мусоргскому («Борис Годунов») и Прокофьеву («Александр Невский»), русская протяжная, русская забутыльная, русская православная — все это находится друг с другом в самом близком, тесном и даже иногда агрессивном соседстве. И именно этот динамичный монтаж — главная ценность и главная необычность музыкальной составляющей проекта, про который приходится выговаривать слово «постмодернизм».

Надо заметить, что все эти музыкальные аномалии происходят при наличии на сцене париков и кринолинов. Их в невероятном количестве сделал художник по костюмам Павел Каплевич, используя свои фирменные «пророщенные» ткани, которые в этом шоу пришлись намного более кстати, чем, скажем, в прошлогоднем сокуровском «Борисе Годунове» в Большом театре. Да и Нина Чусова в качестве режиссера тоже гораздо лучше сочетается с этими затейливо-броскими материалами, чем Александр Сокуров.

Чусова поставила крепкий и разудалый спектакль, в котором ни на секунду невозможно отвлечься от сцены и задуматься о своем, что, собственно, для мюзикла самое главное.

Важный ингредиент, добавляющий спектаклю аромата и сложности, — хореография уральской знаменитости Татьяны Багановой, ироничная и въедливая работа которой нет-нет да и выходит на первый план. Кульминация — эпизод про «потемкинские деревни», когда при виде наклеенных улыбок, хроменьких шажков и угодливо трясущихся голов просто валишься от смеха со стула.



Спектакль можно смотреть даже с первого ряда: ни о какое опереточное ломание не спотыкаешься. Все очень добротно и честно сыграно. Царица Елизавета — роскошная стерва. Ее канцлер граф Бестужев-Рюмин — добродушный пофигист. Цари Петр III и Павел (их играет один актер) — закомплексованные придурки. Народ отлично валяет дурака, двор с не меньшей убедительностью занимается развратом. Фавориты Екатерины (их в спектакле три: романтичный Григорий Орлов, роскошный Григорий Потемкин и смазливо-сексуальный Платон Зубов) внятно представляют различные мужские доблести.

Заглавных героинь в спектакле две — очень действенный драматургический ход. Когда одна впадает в ступор от нелегкой российской придворной жизни, вторая приходит ей советами на помощь. Одна — наивная девочка, привезенная в 15-летнем возрасте из Германии, вторая — зрелая женщина у власти, временами напоминающая тетку из райкома, которая в конце концов становится ровно такой же стервой, какой была ее предшественница Елизавета.

Роль старшей Екатерины с большим достоинством исполняет екатеринбургская примадонна Нина Шамбер. Но вряд ли этот проект стоило начинать без Марии Виненковой в качестве молодой Екатерины, чья игра, голос, темперамент и обаяние моментально сообщают спектаклю какой-то особый градус.



Обе Екатерины вызывают у авторов спектакля (среди которых имеется и драматург Михаил Рощин) сложный набор чувств — из сострадания, восхищения, иронии и, может быть, даже страха. Тема сильной, эмансипированной женщины, командующей мужиками, оказывается необычайно сегодняшней.

Хотя общий пафос «Екатерины» другой: ничего-то в России не меняется. Мысль не новая, но для иностранцев, наверное, важная.