Свинаренко пишет, что видит. Колесников пишет то, что хочет увидеть. А Панюшкин – то, чего не видел.

Оцените материал

Просмотров: 22222

«Старкоры»: храм Дракона

Алексей Яблоков · 15/12/2009
Валерий Дранников: «Я единственный в советской печати журналист, который через 19 лет вернулся в журналистику уже в пенсионном возрасте и состоялся снова»

Имена:  Валерий Дранников

©  ИТАР-ТАСС

«Старкоры»: храм Дракона
Валерий Джемсович Дранников был первым, кто заговорил со мной в редакции журнала «Большой город». Меня привели к нему за руку и поставили одесную. Из его облика я запомнил только золотые очки. Они разговаривали шершавым баритоном и источали легкий запах коньяка. В последнем, впрочем, не уверен. Что-то они точно источали.
— Что ты умеешь? — спросили очки.
Я, признаться, рассчитывал на должность редактора отдела, но на всякий случай сказал, что умею писать рецензии.
— Ну давай, напиши рецензию, — согласились очки и глянули куда-то вниз и вбок. — В понедельник пришлешь?
— Да я и завтра могу, — заторопился я.
Дранников помолчал, а потом негромко спросил:
— Значит, ты хочешь, чтобы я из-за твоей рецензии на работу в субботу вышел?

Второй памятный контакт состоялся зимой, после сдачи очередного номера. Вышли мы с ним из здания «Афиши» и бок о бок ловили такси на Тверской. Был шестой час утра. Валерий Джемсович возвышался ровно по диагонали от памятника Пушкину и хмурился. Казалось, что-то ему не нравится в великом поэте. И стоял Пушкин, как-то по-дурацки избоченясь, и глядел жалостно, и голуби, несмотря на зимнее время, его не украшали. Сам-то Дранников явно превосходил поэта чугунной прямотой осанки, непреклонностью головы, непокорностью кудрей, на которых никогда не таял снег.
— Какого хера ты деньги на такси тратишь? — обратился он вдруг ко мне. — Полчаса бы подождал в редакции, и метро откроют.
Пока я обдумывал его слова, он сел в подъехавший автомобиль, помахал рукой и исчез во мгле, которая разлучила нас на целых восемь лет.

И вот теперь мы сидим в маленьком кабинете спецкоров газеты «Гудок». Валерий Джемсович по-прежнему при галстуке и в золотых очках. То и дело у него звонит телефон, прибегают какие-то люди, даже пару раз приходили мужчины с телекамерой. Но Дранников бесстрастно дымит сигаретой и, как будто мы с ним не в окружении спецкоров, а где-то на берегу Желтой реки, говорит о ремесле, которому посвятил почти сорок лет своей жизни.

Что такое речь Валерия Дранникова? Вообразите себе благоуханный, цветущий сад. Круглый год там шелестят травы метафор, буйно шумят кроны олицетворений, в которых то и дело пропоет золотистая гипербола. Ветви гнутся под тяжестью тугих и сочных обобщений. Солнце иронии вечно в зените, и нет от него спасения, кроме как у мраморного кувшина, что стоит в самом центре сада. Из бесстрастного мрамора извергается прозрачная, искристая влага истины, которая доступна любому желающему. Да хоть бы и вам.

Спросите Валерия Джемсовича о начале его карьеры. Вы будете поражены. Как привольно и широко льется его речь, сколько историй обрушит он на вашу легкомысленную голову. Расскажет, как его обвинили в том, что он сменял комсомольский билет на японскую зажигалку. Как в связи с этим он трижды поступал на факультет журналистики. Как пригрозил декану журфака, что разобьет его хрустальную чернильницу, если тот его не примет. Как работал культоргом на ВДНХ. Как семь лет провел в «Московской правде», постоянно ругаясь с начальством. Как после запуска Гагарина в космос первым брал интервью у его родственников, и брат великого космонавта спрашивал его, Валерия Джемсовича, будет у Юрки стоять после этого полета или не будет.
— Ну, стоял-то у Юрки прекрасно, — непременно добавит Валерий Джемсович. И если вы не будете перебивать, тут же расскажет вам поразительную историю из личной жизни майора Гагарина.

Но все это легкая разминка. Дело в том, что после работы в «Московской правде» Валерий Дранников попал в газету «Гудок», чьи седые стены еще помнили Ильфа и Петрова, Олешу, Катаева, Булгакова.

— Ильф и Петров писали говно, — осадил мой восторг Валерий Джемсович, — плохие у них были заметки. Но не в этом суть. В 70-е годы у меня было несколько путей. Либо работать на советскую власть, либо уйти в диссиденты, либо как еврею отваливать. Я выбрал первый вариант: меня удержал Домжур, где все тебя знают, всегда нальют. Так что я пошел в «Гудок», спецкором отдела пропаганды. И там, в «Гудке», фактически создал отдел спорта. Стал звездой и любимцем министра транспорта СССР Бещева. Он стал читать «Гудок» не с первой полосы, а с четвертой, где стояли новости спорта! Я ночью ездил в Останкино смотреть прямые эфиры с заграничных игр, чтобы к утру первым написать заметку. Мне выписывали министерские премии — 100 рублей. У меня даже было право засылать заметки, минуя цензуру, их видел дежурный редактор только в подписной полосе.

Закончилось это так. В «Гудок» пришел новый редактор Воробьев и стал Валерия Дранникова ненавидеть. Тот напишет репортаж на триста строк, а ему оставят место только на тридцать. К тому времени Дранников уже был выдающимся мастером, а потому уместил заметку в положенные тридцать строк, попутно создав в последних строчках акростих: «Воробьев — говно». Дело дошло до комиссии со Старой площади, и Валерий Джемсович, как он сам говорит, «на всех обиделся и ушел из журналистики на целых 19 лет». За это время он создал кооператив «Символ», который первым в СССР начал выпускать майки с символикой. «Блузоны», как он их называет.

Ну а дальше кристальная влага, бьющая из мраморного кувшина, обрастает языками пламени, наливается титанической силой, превращаясь в огненную лаву. Спецкоры «Гудка», которыми руководит Валерий Дранников, знают об этом и смирно сидят на своих стульчиках, чтобы их случайно не задел кусок пылающей речи. Гай Валерий Джемсович устремляет в мою сторону огнедышащий поток имен, фактов, цифр. И я чувствую себя бледной помпейской фреской.

Страницы:

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:6

  • talya· 2009-12-16 01:17:41
    прекрасно!
    спасибо
  • marmar· 2009-12-16 16:36:25
    Дранников - лучший.
  • veterator· 2009-12-17 21:23:19
    Вся правда про Колесникова, какие там 20%, половина.
    А Столица, эхх..
  • i1g2o3r4· 2009-12-19 12:29:21
    Эх сейчас бы этих , ребят , обратно ! Страну не узнали бы! Низкий поклон и уважение за благородный журналисткий труд! С УВАЖЕНИЕМ ИВЧЕНКО ИГОРЬ .
  • illesh· 2010-07-12 13:22:18

    УХОДИТ НАШЕ ПОКОЛЕНИЕ...


    Позвонил Мост. Он на карточке справа, с бородой. И сказал просто и тихо:
    - Дракон помер...Вот так, дядя Андрей.
    Дранников на снимке в дурацкой бейсболке, грязный. Оба они хороши - бичи и есть бичи. Но - не всамделишние, снимок сделан на плошадке во время съемки кино. И под гримом и фингалами можно, кто захочет, настоящего Дракона увидеть. Такого, который пересекал путь большинства московских репортеров 60-90 годов. Кометой хоть на день врывался в их жизнь. А в памяти застревал навсегда.

    Про Дракона баек можно рассказывать - в шайтан-ящик не влезут. Веселый, поддатый, талантливый и, главное, а - б - с - о - л - ю - т - н - о свободный в своих сумасшедших поступках. Я ему завидовал. Молча, отлично понимая, что никогда не решусь написать в своей газете - респектабельной и антилегентной - акростих о том, что собственный начальник - ответственный секретарь - козел. Мягко говоря.

    А он мне, похоже, совсем не завидовал. Ни газете моей серьезной, ни должностям эффектным. Ни командировкам - то на северный полюс, то на Памир. Он в Москве окапался. И любил свой окоп. Продолжал бешенную пляску в "Московской правде" и в "Гудке".

    В горбачевский болтливый и суетливый период открыл кооператив. Должно быть из первых. Нахреначил маек с броской символикой. Помните: ПЕРЕСТРОЙКА. СССР и серп с молотом. Еще кучу других. Пол страны летом близнецами по улицам шастало. Но, видно, заскучал - бизнес не для Дракона.

    И вновь запуржил, пораскидав по дороге заработанные на майках баксы.

    Давно это было, давно. Вышел я в обнимку с Драконом из Дворца спорта в Лужниках, там еще хоккей международный давали. На часах - ночь непроглядная. На дворе холод и метро не ходит. В руках - недопитая бутылка. В карманах - мятый трешник.

    -Ну, что, Дракон, до дому надо как-то добираться. Тебе куда?

    - Не начальник. Душа песни просит. Мы с тобой сейчас на экскурсию двинем. В голубом троллейбусе. Как у Окуджавы. Ты вообще-то с Булатом знаком?

    И, не дослушав моего ответа, направился к кругу, где ночевали пустые троллейбусы. Через некоторое время вернуся с заспанным мужиком.

    -Вот. Витек, знакомься. И располагайся. А трешку дай ему...

    И полез в троллейбус, который уже засветился тусклыми декабрьскими огнями и заурчал своим электрическим мотором. Мы ехали, время от времени вылезая наружу и помагая Витьку, слегка хлебнувшему из нашей общей чаши, переставлять усы с одних на другие провода.

    Вот бульвары. Вот Пушкинская и Тверская. Вот Лубянка и три вокзала... Плыла за окном ночная Москва. Пустая и покойная. И разговор у нас был с Драконом о профессии. То же покойный, со смыслом. И сидел Дракон рядом с Витьком. Штурманом. Аккуратно и правильно вел троллейбус по непереименованным тогда еще вполне советским удицам. Но сами собой читались е не привинченные, посезавтрашние надписи - Пречистинка, Дмитровка, Охотный ряд...

    Лучше у меня поездок по родному городу ни до , ни после не случалось.

    Спасибо тебе Дракон.Спасибо Валерий Джеймсович Дранников.

    И правда - уходит наше поколение, рудиментом в ныняшних мирах . Словно полужесткие крепления. Словно радиолы во дворах.


    Андрей Иллеш

    Р.S.Если кто из журналистов читает меня, если не в лом, перепостите. Таких, как Дракон, уже больше не делают.

    http://illesh.livejournal.com/10955.html
  • horen· 2010-07-17 00:11:47
    прекрасно написано. спасибо.
Все новости ›