Однако, с другой стороны, при всей пристрастности у Гринфельд и в главе о России приведено довольно много важных наблюдений — в первую очередь о выдающейся роли Петра I и Екатерины II в создании русской нации, объединенной «светским» чувством социальной общности, а не только личной преданностью самодержавному монарху или ощущением религиозного избранничества ^*. Есть у нее и размышления на темы, в книге Т. и В. Соловей несколько мистифицированные, — например, о важнейшей роли выходцев из тогдашней Малороссии в формировании раннего русского национализма. Поэтому для понимания русского XVIII века работу Гринфельд прочитать тоже полезно, а для осмысления роли национализма в истории Европы — просто обязательно.

«Пять путей...» — намного более масштабное и содержательное, а главное — намного более оригинальное по своим идеям исследование, чем творение Т. и В. Соловей. Тем не менее между этими двумя книгами неожиданно много общего. И Гринфельд, и отечественные профессора МГУ считают национализм главной творящей силой современных обществ. Авторы обеих книг сообщают читателю, что работают в области исторической социологии, однако книги их по своим задачам — безусловно, историософские. Правда, Гринфельд, в отличие от российских историков, в самом деле пользуется социологическим исследовательским инструментарием. Авторов почти не интересует роль православной церкви в формировании русского национализма, что приводит их к заметным аберрациям: Гринфельд, похоже, вообще не помнит о концепции «Третьего Рима», а Т. и В. Соловей пишут только о ранних старообрядцах, считая, что национализм XIX — начала XX веков, в том числе и имперский, уже не был связан с церковью, а только с пониманием православия как родовой религии русских.

Наконец, как и авторы «Несостоявшейся революции...», Гринфельд обращается не к первичным источникам, а к разного рода англоязычным хрестоматиям (правда, в русском переводе большинство цитат сверено по оригиналам). Это особенно удивительно потому, что русский язык для нее родной. До того как эмигрировать в 1972 году из Краснодара в Израиль, Лия Гринфельд, будучи совсем юной девушкой, даже публиковала стихи в «Комсомольской правде».

Получается, что «долгая» история русского национализма пока что остается в исключительном ведении умеренно правых (Гринфельд) или крайне правых (Т. и В. Соловей). Либералы занимаются преимущественно его недавней историей или современным состоянием. Последнему вопросу посвящено очередное издание информационно-аналитического центра «Сова», подготовленное Александром Верховским и Галиной Кожевниковой.

Следует сделать важную оговорку — новый справочник рассказывает не о русском национализме в широком смысле слова (представленном, например, и в «Русском проекте» партии «Единая Россия») и не о стихийных общественных движениях, а именно о радикальном национализме, то есть «о группах и отдельных деятелях, которые применяют и/или легитимируют идейно мотивированное насилие, а также пропагандируют ксенофобию или дискриминацию (этническую и религиозную)». Радикальный национализм может соединяться с расизмом или фашизмом, но не обязательно, — и в любом случае не тождествен им.

Проблема, однако, в том, что современный русский национализм — в силу многих его особенностей — постоянно чреват радикализацией. Возможно, поэтому, помимо собственно радикалов, в книге описаны их «идеологические соседи» — от неосталиниста Юрия Мухина и религиозно-фундаменталистского этатиста, изобретателя доктрины «атомного православия» Егора Холмогорова до политтехнолога Станислава Белковского.

Новый справочник можно читать подряд, как обычную книгу: интересных сюжетов окажется немало. Бесконечная борьба лидеров, возникновение, дробление и распад кружков и сект... Наиболее важная концепция, заявленная в новом издании, состоит в том, что сегодня, в условиях деградации всего политического поля России, «рассадниками» идеологии радикального национализма совершенно не обязательно становятся партии или оформленные общественные организации — такими «точками роста» могут стать интернет-сайт, журнал или вождистская группировка («группускула»).

^* Петр I и Екатерина II Гринфельд интересны, а к остальным русским монархам она относится невероятно пристрастно. Например, объясняя деятельность Петра III, она пользуется малоприличной версией, пересказанной в книге одного из немногих русских оппозиционеров XVIII века — князя Михаила Щербатова, — которую все же невозможно использовать в качестве достоверного исторического источника.