Леонид Никитинский. Тайна совещательной комнаты

Психологически поверхностный, но фактурно выразительный детектив о суде присяжных

Психологически поверхностный, но фактурно выразительный детектив о суде присяжных

Детективщики, как правило, народ мастеровой. Редко встретишь среди них человека, который считает, что пишет Книгу, Настоящий Роман. Судя по посвящению и послесловию автора, Леонид Никитинский — тот самый редкий случай. На обложке рекомендации Андрея Константинова, Генри Резника и Михаила Швыдкого. Все это настораживает, но и мимо пройти не дает. Свежи в памяти графоманские сочинения главы ММВБ Александра Потемкина про «французского князя, знатока фондовых рынков, приехавшего в Россию» (золотые буквы, красный переплет); ими были завалены все duty-free.

С Никитинским ситуация получше. Он задумал роман о присяжных. Соблазнительный материал: четырнадцать характеров (двенадцать и два запасных) плюс прокурор, адвокат, следователь, люди из ФСБ. Детективной коллизии почти нет, читателю с самого начала ясно, что подсудимый невиновен — больно уж он хороший человек. Вопрос в том, как это будет доказано и какие козни будут строить злобные приверженцы беззакония.

Плюс романа в фактуре: автор, судя по всему, знаком с предметом. Минус в том, что много мельтешни. Интриги, подкопы, дезинформации, выражения на лицах суматошно мелькают перед читателем. Наверное, в реальных делах так и бывает, но когда все коллизии излагаются в художественном тексте, получается занудно. А ведь надо еще и про характеристики персонажей не забывать, и философию какую-то выводить, Роман все-таки. В итоге — пред нами масса живых, явно невыдуманных сценок, связанных с российским правосудием. Последнюю треть дочитываешь уже зевая.

Вот странное наблюдение, которое касается не только Леонида Никитинского. Российские писатели сторонятся нестандартных, особых случаев и черт, как бы опасаясь, что им не поверят. Поэт? — Пушкин. Длинноногая девушка? — Молоденькая кобылка. Проблемы? — Сын колется, жена умирает в больнице. Пожилая женщина? — Клубок и спицы. Для придания остроты образу судьи ему вменяются язва и поговорка «ну уж вы уж». Даже оригинальность выглядит неоригинально: большие розовые очки, много веснушек и знание хинди. Все характеры в романе составлены таким вот условно-мультяшным способом. Между тем по-настоящему жизненно выглядят именно особые, редкие подробности, «такое не выдумаешь». Ну если уж ты Пишешь Роман, почему не заглянуть хотя бы на один уровень вглубь? Ведь не надо быть особым психологом, чтобы описать не схему, а человека, тем более когда у героев, как в этом случае, есть реальные прототипы. Впрочем, я, наверное, завышаю требования.

Вообще же, роман о суде присяжных — действительно интересная тема. Недавно я приобрела в букинистическом магазине сборник историй о реальных делах, разбиравшихся в том, дореволюционном суде присяжных. В книге даны речи знаменитых прокуроров и адвокатов (Спасович, Плевако), подробно описаны обстоятельства дел, их мотивы. Некоторые дела держат в напряжении до самого конца, адвокат и прокурор строят кардинально противоположные версии... Вот где детектив, вот где характеры! И ни слова выдумки.

Леонид Никитинский. Тайна совещательной комнаты. СПб.: Астрель, 2008