Наиль Измайлов. Убыр

Роман нацелен на вполне определенную аудиторию. Это книга про подростков – и для подростков

Имена:  Наиль Измайлов · Шамиль Идиатуллин

Издательство «Азбука» меньше чем за год выпустило в свет два романа ужасов — «Псоглавцев» Алексея Маврина и «Убыр» Наиля Измайлова. Судьба последнего, как мне кажется, обещает быть более счастливой. И хотя проницательные рецензенты с «Фантлаба» полагают, что за именем Маврин скрывается некий известный автор («…ну не выходят дебютные романы тиражом в 15 тысяч экземпляров. И трейлеры на них не снимаются. А значит, и правда — не дебют. Вот только интересно — кто же автор?» — bezz), «Убыр» перед «Псоглавцами» имеет по крайней мере одно несомненное преимущество: он нацелен на вполне определенную аудиторию.

Это роман про подростков и для подростков.

С точки зрения подростков, мир взрослых и сам по себе враждебен и непонятен, поэтому визуализация или беллетризация этих страхов (и даже не обязательно с, казалось бы, непременным хеппи-эндом) обладает несомненным психотерапевтическим эффектом. Проживание превращается в переживание, а переживание имеет свойство заканчиваться.

«Убыр» в этом смысле построен очень грамотно. Здесь есть все необходимые составляющие «романа воспитания» — четкие моральные дихотомии (хорошо — плохо, правильно — неправильно), активный юный герой, непременная инициация и прочие пропповские штуки (включая классическое удаление в лес), на что уже обращали внимание рецензенты. К тому же (и это тоже очень важно) «Убыр» опирается на экзотический для обычного читателя этнографический материал.

Обилие сверхдоброжелательных отзывов на роман Александра Григоренко «Мэбэт» свидетельствует о том, насколько востребовано сейчас этномифологическое. Проблема, однако, в том, что этномифология сейчас в России может успешно подаваться именно как экзотика, причин тому, как я уже писала, много, но результат один: число ярких текстов (как правило, с элементами мистики), опирающихся на те или иные (как правило, трансформированные, преображенные) фольклорные элементы, будет расти.

Татарский убыр (не совсем наш упырь, нечто хотя и инфернальное, но питающееся не кровью и плотью жертвы, а его сущностью, энтелехией) «любит жрать женское, может жрать мужское, не любит жрать мертвое и не может жрать пацанское». И если твои родители вдруг стали вести себя странно, а потом и вовсе обернулись чужими злобными существами (мотив многих подростковых кинотриллеров с всяческими «вторжениями похитителей тел», а заодно и метафора того неохотно признаваемого факта, что родителей подросток вообще склонен воспринимать как враждебную непонятную силу), — значит, надо, забрав, как и положено хорошему старшему брату, симпатичную маленькую сестренку, пойти в темный лес на поиски волшебной травы, чтобы спасти зараженный город от чудовища.

Кстати, мотив неуязвимости подростков перед лицом зла, порабощающего психику взрослых, замечательно обыгран в советской — уже классической — подростковой фантастической повести Александра Мирера «Главный полдень», разве что убыр там имеет инопланетное и вполне материальное происхождение.

По дороге в волшебный лес подростку придется столкнуться с испытаниями пострашней убыра — с гопниками, нарывающимися на драку, с ласковым дяденькой-маньяком, положившим глаз на сестренку Дильку, с не очень ласковыми милиционерами и их совсем уж неласковыми дубинками. Зло обыденное, не мистическое оказывается столь же неуправляемым и страшным — все тот же извечный подростковый мотив враждебного взрослого мира, от которого по определению ничего хорошего ждать не приходится. Примечательно, что (осторожно, спойлер!), когда ближе к финалу повествования живой мертвец, захваченный убыром, принимается в той же последовательности расправляться с гопниками, маньяком и милиционерами (у автора они именно что милиционеры), наш возмужавший герой начинает испытывать к жертвам даже некое сочувствие, вплоть до попыток их спасти, отбить от страшного создания, — тем самым как бы символически примиряясь с реальным, сложным и неоднозначным злом. Для того и нужно зло потустороннее и инфернальное, на фоне которого даже гопники выглядят вполне себе людьми.

Некоторые рецензенты упрекали «Убыр» в том, что он слишком уж заглублен в быт: слишком много, во всяком случае в первой части книги, как будто и необязательных подробностей, непонятных татарских слов, ненужных мелочей. Я склонна полагать, что это как раз хорошо: неторопливое, вязкое повествование нагнетает напряжение и помогает поверить в происходящее — как же не поверить, если всё почти как в жизни! Саспенс вообще-то пострашнее триллера, а первая часть книги, описывающая — подробно, почти занудно — страшный, отторгающий тебя и трансформирующийся неизвестно во что родительский дом — это именно саспенс. И тут я согласна с Галиной Юзефович: вторая часть проигрывает по сравнению с первой, как почти всегда проигрывает триллер саспенсу — она оказывается несколько сумбурной, а местами проговорена наскоро, впопыхах. Как только дело доходит до собственно борьбы с нежитью, пугаться перестаешь. Даже упомянутая уже битва убыра-покойника — последовательно с гопниками, маньяком и милиционерами — выглядит почти пародийно.

Тем не менее, повторюсь, я склонна верить в успешную судьбу книги. Недаром Наиль Измайлов, раскрывший свое настоящее имя в интервью «Книжному обозрению» и питерской «Крупе», (Шамиль Идиатуллин, автор заметного романа «СССРТМ»), уже вошел со своим «Убыром» в короткий список конкурса детских книг «Книгуру».

Есть небезосновательное предположение, что именно наличие хороших книг для подростков свидетельствует о том, что с литературой вообще  все в порядке (вот и Татьяна Кохановская с Михаилом Назаренко в своем обзоре литературы соседней Украины пишут о том же). В последнее время на отсутствие таких книг — и таких авторов — мы пожаловаться не можем. Это и Вероника Кунгурцева, и дуэт Андрей Жвалевский — Евгения Пастернак (до этого был не менее симпатичный дуэт Андрей Жвалевский — Игорь Мытько), и Анна Старобинец, и Эдуард Веркин со своей мрачноватой повестью «Мертвец»… И у каждого из них что-то так или иначе близкое к хоррору...

Теперь вот «Убыр».

Что поделать, раз жизнь такая. И подросткам нравится. И даже взрослым нравится. Взрослые, честно говоря, от подростков мало чем отличаются — так же боятся маньяков, гопников и милиционеров.