От «Клыка» до «Аттенберга»

Греческое кино на «Оскаре»: гротеск, лекарство от отчуждения, министерство глупых походок и Q&A Афины Рейчел Цангари

Имена:  Афина Цангари · Йоргос Лантимос

В воскресенье, 27 февраля состоится вручение премий Американской киноакадемии. И хотя «Оскар» – это действительно не очень интересно, но как минимум один сюжет предстоящей церемонии заслуживает внимания: в номинацию «Лучший фильм на иностранном языке» впервые с 1977 года попала греческая картина – «Клык» Йоргоса Лантимоса. OPENSPACE.RU рассказывает о новом греческом кино и публикует материалы Q&А режиссера фильма «Аттенберг» Афины Рейчел Цангари, в начале февраля отвечавшей на вопросы зрителей в Гетеборге.


«Клык» два года назад победил в каннской программе «Особый взгляд» и превратился в ползучую фестивальную сенсацию. В нем изящно доводится до абсурда идея семьи как основной формирующей среды: трое половозрелых детей живут в замкнутом пространстве загородного дома, никогда не выходят на улицу и узнают о мире со слов родителей – авторитарного отца и матери-коллаборантки. Перед обедом они повторяют свои регулярные мантры: дети смогут водить машину, когда у них выпадет клык; когда клык снова вырастет, они смогут выйти за ворота. Незнакомое, излишнее и опасное трактуется старшими в произвольном ключе («Море? Это вид мебели»). Искажение реальности вызывает у аудитории смех, но утверждение отца «Кошка очень опасное животное» – не большее преувеличение, чем «Дед Мороз принес подарки», «Господь все видит», «Нельзя есть мясо свиньи» или «Неверные должны умереть». Лабораторный проект по созданию цивилизации в пробирке оказывается под угрозой, когда в семью вторгается посторонний – женщина, нанятая для оказания сексуальных услуг сыну; случайно принесенные ею видеокассеты («Рэмбо», «Челюсти») становятся информационной бомбой, взрывающей герметичный мир. И это тоже рабочая модель в миниатюре: закрытая система не справляется с новыми вводными, и мы видим, как в эпоху «Гугла» традиционные автократии смывает информационной волной. В «Клыке» отец находит решение: наемная работница уволена, отныне потребности сына будут удовлетворять его сестры. Закрытость системы достигла предела – дальше (уже не в кадре) инцест, вырождение и коллапс.

«Клык», к изумлению своих создателей попавший в оскаровский шорт-лист, стал первым громким проектом компании Haos Film; следующая работа студии – картина Афины Рейчел Цангари «Аттенберг» – прошлой осенью была показана в венецианском конкурсе.

Цангари изучала литературу в Университете Аристотеля (Салоники), современное искусство в школе Tisch (Нью-Йорк) и кинорежиссуру в Университете Техаса; она впервые появилась в кино в маленькой роли в «Бездельнике» Ричарда Линклейтера, а ее полнометражным дебютом стал фильм с труднопроизносимым названием The Slow Business of Going (2001) – снятый в девяти городах мира роуд-муви, который попал в список лучших картин 2002 года по версии газеты Village Voice. За время учебы и работы в США Цангари также стала основателем фестиваля экспериментального кино Cinematexas, занималась постановкой видеошоу и вернулась в родную Грецию в качестве видеодиректора церемонии открытия летних Олимпийских игр 2004 года. Haos Film, которую они с Лантимосом основали в 2005 году, так же как и шведская студия Atmo, стала удачной попыткой независимых кинематографистов защитить и реализовать свои идеи. Цангари стала продюсером «Клыка» и «Кинетты» (2005), режиссерского дебюта Лантимоса, он спродюсировал «Аттенберг» и сыграл в нем одну из ролей.

Трейлер фильма «Аттенберг»


Премьера «Аттенберга» в венецианском конкурсе и последующее его путешествие по мировым фестивалям сопровождались невероятным, но несколько оскорбительным для режиссера ажиотажем: публика отчаянно пыталась увидеть второй «Клык». Искали сходство, говорили о «новой греческой волне» – и то и другое Лантимос и Цангари яростно отрицают.

Марина, героиня «Аттенберга», сыгранная не говорящей по-гречески француженкой Арианой Лабед (венецианский Кубок Вольпи за лучшую женскую роль), живет в депрессивном индустриальном городе на берегу моря со своим умирающим отцом и близкой подругой – официанткой в пустующем ресторане. С отцом Марина смотрит фильмы знаменитого британского натуралиста, сэра Дэвида Аттенборо (Аттенберг – искажение его фамилии), с подругой – дурачится, подражая повадкам животных. С приезжим, командированным инженером (Лантимос), она впервые начинает изучать свое тело – так же как Дэвид Аттенборо изучает природу. После смерти отца Марине предстоит выполнить его последнюю волю – воспользоваться услугами агентства, помогающего совершить кремацию за рубежом (в Греции ее легализации препятствует православная церковь).

Отрицать некоторое сходство между «Клыком» и «Аттенбергом» бессмысленно. Оба фильма сняты идеологически близкими художниками, выходцами из экспериментального театра; они намеренно противопоставили себя архаичному греческому киноконтексту и стали снимать изощренное, неочевидное, но все-таки политическое кино.

И «Клык», и «Аттенберг» – две абсолютно разные производные одной и той же реальности и одного и того же намерения: предложить собственный критический взгляд на патриархальное общество, законы которого во многом определяются влиянием ортодоксальной церкви.

Но предельно герметичный «Клык» – очевидный гротеск, сатира. «Аттенберг», открытые пространства которого напоминают о вестернах, – скорее мечта, расстояние до которой совсем не кажется непреодолимым. Это не утопия – это позитивная программа.

Видеопроекция Афины Р. Цангари на церемонии открытия Нового музея Акрополя


Журналист Cinema Scope в своей беседе с Цангари указал на то, что обе картины рассказывают о детях, воспитанных в необычных условиях. И если в «Клыке» речь идет скорее об «обычных», но доведенных до абсурда, то в случае «Аттенберга» «необычные» следует заменить на «идеальные».

Во время первого диалога Марины с отцом Цангари двумя-тремя репликами создает представление о феноменальной близости, абсолютно лишенной инцестуального подтекста. Дочь говорит, что представляет отца голым, и спрашивает, испытывает ли он по отношению к ней эротические чувства. Тот отвечает, что нет: природа позаботилась о предохранителе, сознание мужчины подавляет сексуальные импульсы, направленные на детей. С такой же прямотой и нежностью Марина общается с двумя другими своими визави.

Главная героиня «Аттенберга» оказывается планетой, вокруг которой на своих орбитах вращаются трое других – отец, подруга и инженер, – и ее близость с каждым из них становится отдельным огромным миром.

В этом смысле «Аттенберг» отличается не только от греческого кино, малоизвестного за пределами страны, но и от всего современного кинематографа отчуждения, на разные лады и с разной степенью убедительности сигнализирующего об отсутствии коммуникации. Мир «Аттенберга» – это мир тончайших душевных настроек, совпадающих шестеренок и прозвучавших слов, которые мы хотели бы, но часто не решаемся произнести вслух.