Красные вестерны

Европа и Америка открывают для себя приключенческое кино СССР из соцлагеря

26 января начался фестиваль в Роттердаме, 28-го стартует Гетеборгский международный кинофестиваль. Оба киносмотра объединили свои силы для проведения ретроспективы «Красные вестерны» — в ней будут показаны фильмы, снятые в Советском Союзе, Румынии, Чехии, ГДР и Болгарии. Консультантом программы стал российский киновед Сергей Лаврентьев — именно его книга «Красный вестерн» («Алгоритм», 2009) подсказала роттердамскому куратору Людмиле Цвиковой идею и название ретроспективы (впервые программа Сергея Лаврентьева «Вестерн под красным знаменем» была показана на «Кинотавре» в 2002-м году).

Изобретение красного вестерна было в некотором смысле неизбежностью, он стал зеркальным отражением вестерна американского, полузапретного, но бесконечно привлекательного. Декадентскому империалистическому жанру противопоставили его социалистический антипод — с правильным набором положительных и отрицательных героев. «На деле получилась яркая альтернатива серым картинам, снятым в манере так называемого соцреализма, — говорит Цвикова. — В СССР эти фильмы пользовались бешеной популярностью, особенно в 1960—1970-е годы».

Первым советским вестерном, скорее всего, является картина Ивана Перестиани «Красные дьяволята» (1923) — экранизация повести Павла Бляхина, заново переснятой в 1967 году. Именно в этом первом, немом фильме (озвученном в 1943-м) были установлены исторические и содержательные границы красного вестерна — первые послереволюционные годы, борьба за установление советской власти. Другим пионером жанра Лаврентьев называет Льва Кулешова, который был поклонником вестернов и в больших количествах показывал их своим студентам в Государственной школе кинематографии (позднее ставшей ВГИКом).  Вошедший в роттердамскую программу фильм «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков» (1924) — своего рода лабораторная работа кулешовского курса, снятая, как только в распоряжении преподавателя и его студентов наконец появилась кинопленка. Порфирий Подобед и Борис Барнет, играющие консервативного американца мистера Веста и его верного слугу ковбоя Джедди, пародируют Гарольда Ллойда и Дугласа Фербенкса, а помимо пропагандистских и формальных задач Кулешов решал еще и вполне гуманистическую: он надеялся своей работой преодолеть растущее недоверие между двумя странами. Еще одна работа Кулешова — фильм «По закону» — закрывает программу (копия восстановлена Австрийским музеем кино и будет демонстрироваться в живом сопровождении музыки Франца Райзекера) и к жанру вестерна относится совсем условно: ее сценарий написан Кулешовым и Шкловским по мотивам рассказа Джека Лондона «Неожиданное». Это практически безбюджетное кино про золотоискателей на Аляске, снятое на берегу подмосковной речки, однако и в нем отчетливо различимо влияние как «Золотой лихорадки» Чаплина, так и «Алчности» Эриха фон Штрогейма и картин Джона Форда.

Открытый диалог культур осложнила (но не прекратила) наступившая реакция, вестерны исчезли из советского проката, и их главным зрителем и ценителем в СССР стал Сталин — синефил, почти каждый свой день завершавший в персональном кинотеатре. Именно по его инициативе был снят включенный в роттердамскую программу фильм Михаила Ромма «Тринадцать» — неавторизованный ремейк «Потерянного патруля» Джона Форда, в свою очередь послуживший основой для картины Золтана Корды «Сахара» (1943). Забавно, что ни Ромм, ни соавтор сценария Иосиф Прут работы Форда не видели — они знали ее только в пересказе Бориса Шумяцкого, начальника Главного управления кинопромышленности, расстрелянного в 1938-м. С «Тринадцати» тем не менее началась еще одна важная линия красного вестерна — картины про борьбу красноармейцев с басмачами. Расцвет этого направления относится скорее к началу 1970-х, когда в метрополии жанр стал сходить на нет, и самый известный его пример — это «Белое солнце пустыни» (1970). По его поводу роттердамский каталог иронически замечает, что в основе сюжета — любовный треугольник, в котором товарищ Сухов разрывается между любовью к жене Катерине и привязанностью к гарему Абдуллы. В числе менее известных картин, также отобранных в программу, — «Встреча у старой мечети» Сухбата Хамидова (1969), «Красные маки Иссык-Куля» Болотбека Шамшиева (1971) — возможно, первый советский фильм о наркотрафике — и «Седьмая пуля» Али Хамраева (1972) по сценарию Фридриха Горенштейна и Андрея Кончаловского.

Золотым веком советского вестерна, однако, стали 1960-е, и одной из важнейших предпосылок Сергей Лаврентьев считает визит в США Никиты Хрущева — следствием этого визита стал выход на наши экраны «Великолепной семерки» Джона Стёрджеса (1960). Популярность картины была так велика, что ее приходилось показывать на стадионах, однако в прессе была развернута критическая кампания, и фильм изъяли из проката еще до истечения лицензии. Почва, однако, уже была подготовлена.

И «Белое солнце пустыни», и «Неуловимые мстители» Эдмонда Кеосаяна, отбросившие оригинальное название повести Бляхина из-за потеплевших отношений власти и церкви, и «Никто не хотел умирать» Витаутаса Жалакявичюса, из которого цензура вырезала первую сцену с въезжающими в литовскую деревню танками Красной Армии, — ярчайшие образцы жанра, и все они включены в роттердамскую программу.

Несколько неожиданным, но по сути правильным выбором отборщиков программы стал фильм «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974), дебютная работа Никиты Михалкова, в которой пламенные коммунисты 1920-х годов напоминают одиноких героев Дикого Запада (не столько в версии Форда, сколько в версии Серджио Леоне, картины которого в конце 1960-х можно было увидеть на Московском фестивале). «Лаврентьев подарил мне свою книгу, на обложке я увидела фотографию советского ковбоя — красивый мужчина в шляпе и с пистолетом в руке. Оказалось, это Никита Михалков, “Свой среди чужих, чужой среди своих”», — вспоминает Цвикова.

В ее родной Чехословакии в прокате тоже шла «Великолепная семерка», а также советские вестерны, и под их влиянием в странах соцлагеря произошли собственные мутации жанра.

У «Лимонадного Джо» (1964), самого известного чехословацкого вестерна, помимо «Великолепной семерки» был и национальный предшественник — кукольный фильм знаменитого аниматора Иржи Трнки «Песня прерий» (1949). Трнка принял участие и в работе над «Лимонадным Джо», цитатами из которого до сих пор разговаривает все взрослое население по обе стороны чешско-словацкой границы. Фильм получил приз в Сан-Себастьяне, вышел даже в американский прокат, а в СССР, по свидетельству Лаврентьева, в нем почти не различали пародийного элемента; повторно в советский прокат фильм про принципиального ковбоя-трезвенника был выпущен в годы горбачевской антиалкогольной компании.

«Песня прерий» Иржи Трнки (посмотреть видео)

Собственную версию «правильных вестернов» с хорошими индейцами и плохими белыми колонизаторами производили и в ГДР — в двенадцати таких сериях (Indianerfilme) главную роль сыграл югославский атлет Гойко Митич. В роттердамскую программу вошли «Сыновья Большой Медведицы» Йозефа Мака (1966) и «Чингачгук Большой Змей» Рихарда Грошоппа (1967), как и другие вестерны DEFA, снятые не в ГДР, а в Югославии. Тито, как и Сталин, был большим поклонником жанра, но национальные югославские вестерны снимались не про индейцев, а про борьбу партизан с гитлеровскими захватчиками (впрочем, у югославов тоже была своя «Песня прерий» — мультфильм «Ковбой Джимми» (1957), снятый Душаном Вукотичем, одним из основателей анимационной киностудии «Загреб-фильм»). Позднее география съемок Indianerfilme расширилась, вплоть до Узбекистана.

В числе других картин программы — «Закон и кулак» Ежи Гофмана и Эдварда Скужевского (1964), в котором Диким Западом становятся «возвращенные земли» (ziemie odzyskane), бывшие территории Третьего рейха, которые отошли к Польше в 1945 году (главный герой, прошедший через Освенцим, оказывается в группе волонтеров, обеспечивающих переход имущества под новую юрисдикцию, но отряд оказывается укомплектован мародерами, с которыми придется вступить в смертельную схватку). Болгарский кинематограф представляет фильм «Восемь» Зако Хескии (1969), основанный на реальном случае из истории партизанского движения (во время войны Болгария была союзником Гитлера). Румынский — картину «Актриса, доллары и трансильванцы» Мирчи Верою (1979), вторую часть известной трилогии («Пророк, золото и трансильванцы», 1977, и «Нефть, ребенок и трансильванцы, 1980), до конца 1970-х своих вестернов у Румынии не было, и заимствовать они могли уже не только у Форда, но и у Сэма Пекинпы.

Нельзя не отметить, что ретроспектива, организованная силами нескольких фестивальных институций, — еще один ответ на вопрос, что будет с кинематографом как с коллективным зрительским опытом. После показа в Роттердаме и Гетеборге программа отправится в Линцы, Вроцлав и Братиславу. «Обычно подготовка ретроспективы отнимает много сил и времени, а показывают ее только в одной стране, и это обидно. Не все могут позволить себе путешествовать, а образовательная составляющая очень важная вещь, сейчас это многие понимают, — говорит Цвикова. — И мы подумали: почему не сделать специальную программу сразу для нескольких фестивалей? Посоветовались с коллегами из других стран и решили, что настало время делить расходы и усилия».

Программа красных вестернов, отобранная европейскими фестивалями, не единственная ретроспектива такого рода: в феврале похожую программу, «Дикий Восток» (составленную также при участии Сергея Лаврентьева), покажет нью-йоркский Линкольн-центр