Портрет поколения: Павел Гришин, Дмитрий Филиппов и Мария Яблонина

На нашу анкету ответили три победителя Конкурса современной скульптуры. Ни один из них не связывает свое будущее со скульптурой

Имена:  Дмитрий Филиппов · Мария Яблонина · Павел Гришин

Конкурс современной скульптуры был организован площадкой молодого искусства «Старт». Подать заявку на выступление на этой площадке можно здесь.


Ваш проект на «СТАРТЕ» — опишите его в нескольких фразах.

Павел Гришин:
Мой проект повествует о бессознательном, автоматическом существовании в мире «готовых истин». Может, это покажется странным, но «Тихий час» — это своего рода гимн сверхчеловеческой природе, дремлющей внутри каждого из нас, обещание ее скорого и неминуемого освобождения.

Дмитрий Филиппов:
Это мой первый проект в области скульптуры, и в нем я решил обратиться к самому понятию скульптуры. Начав с исследования проблемы границы между скульптурой и окружающим пространством, я в итоге пришел к замкнутому деформированному объему как метафоре давления постоянно изменяющегося мира, невозможности воплощения актуального высказывания в жестком теле скульптуры. В определенном смысле это разочарование, или, вернее сказать, критика скульптуры как медиума.

Мария Яблонина:
Проект «Искусственно воссозданное» представляет собой воплощенный в скульптуре рельеф местности. Не случайной локации, но места определенного, связанного с моей биографией, историей и личными воспоминаниями. Воспроизведение природной поверхности в масштабе 1:1 мотивировано желанием понять, что именно, с точки зрения его визуального представления, опосредует мою индивидуальную эмоциональную реакцию на конкретное место. Можно ли определить процедуры и механизмы, использование которых в культурном поле позволяет маркировать «источник» субъективного восприятия и присвоить его в качестве цельного воспоминания?

На какую традицию вы опирались?

Павел Гришин:
Странно рассуждать об опоре на какую-то конкретную традицию сегодня, в эпоху глобализации. Скорее можно говорить о некой мультикультурной традиции, черты которой еще только предстоит выявить.

Дмитрий Филиппов:
Концептуализм, минимализм.

Мария Яблонина:
Прежде всего на концептуализм.


ВЫ

Сколько вам лет?

Павел Гришин: 33.

Дмитрий Филиппов: 21.

Мария Яблонина: 21.

Где вы родились? А где живете сейчас?

Павел Гришин: Родился и живу в Москве.

Дмитрий Филиппов: Родился в г. Горняк, что в Алтайском крае. Месяц назад переехал в Москву.

Мария Яблонина: Родилась в Томске. Сейчас живу в Москве

Вы часто выезжаете за пределы города, где сейчас живете?

Павел Гришин: Скажем так, время от времени.

Дмитрий Филиппов: Пока не до этого.

Мария Яблонина: Раз в год, если повезет — два.

Вы жили за границей? А хотели бы — какое-то время? Для чего — чтобы учиться, сделать карьеру, посмотреть музеи и выставки, просто приятно провести время?

Павел Гришин:
Я не жил за границей, но, безусловно, считаю полезным подобный опыт, какие бы цели он ни преследовал.

Дмитрий Филиппов:
За границей не жил. Приятно проводить время — не думаю. Скорее, конечно, в целях образования. И еще, возможно, в целях десакрализации Запада — пока не побываешь в каких-либо значимых для тебя местах, думаешь какими-то мифологическими категориями. Так, Москва для провинции представляется совсем иной, чем та, что я вижу.

Мария Яблонина:
Не жила. Хотела бы. В первую очередь ради образования.

Вы получили какое-то художественное образование? Что вам это дало?

Павел Гришин:
Да. Я отучился четыре курса в МГПУ им. Ленина на художественно-графическом факультете и шесть лет в МГХПА им. С.Г. Строганова на отделении монументально-декоративной живописи. Получил необходимые профессиональные навыки.

Дмитрий Филиппов:
Среднее художественное, и немного проучился в Алтайской академии культуры и искусств. Что это дало, сказать сложно. Могу карандаш в руках держать и имею какое-то представление о том, что представляет собой «классическое» художественное образование.

Мария Яблонина:
Не уверена, что это можно считать художественным образованием, но я сейчас учусь в МАРХИ. На данном этапе сложно оценить, что оно мне дало. Какие-то технические навыки, несомненно.

Пришлось ли вам в какой-то момент переучиваться с «классического» художника на «современного», и если да, как вы это сделали?

Павел Гришин:
Я вообще не сторонник разделения на «классических» и «современных» художников, хотя в современной художественной среде, бесспорно, существует конфликт с академической школой. Кстати, выставка CONTRA MATER в МГХПА им. С.Г. Строганова в рамках спецпроектов 4-й Международной биеннале исследует как раз эту тему. По большому счету, это проблема именно российского художественного образования. И да, мне пришлось «переучиваться». Более того, у меня этот процесс, кажется, еще не завершился. А избавиться от влияния академического прошлого мне помогло то, что почти сразу после окончания института я начал заниматься журнальной иллюстрацией. Это весьма специфический вид графического искусства, позволяющий экспериментировать в любых направлениях.

Дмитрий Филиппов:
Лет с 14—15 я начал экспериментировать с медиа, видео, фото. Про современное искусство тогда еще толком ничего не знал. Учиться в художественную школу я пошел уже осознанно — хотел научиться хоть как-то рисовать. Вопрос становления «классическим» художником для меня никогда не стоял, с другой стороны, какое-то время у меня был привитый от преподавателей и окружения иммунитет к современному искусству.

Мария Яблонина:
Я никогда не училась на «классического» художника.


ПОЛИТИКА

Вы читаете постоянно какую-нибудь газету или общеполитический онлайн-ресурс, и если да, то какие?

Павел Гришин:
Газет я не читаю, но, когда у меня случается приступ информационного голода, я покупаю «Коммерсантъ». Что же касается ознакомления с основными новостями, то мне вполне хватает интернета. Обычно это новостной ресурс «Газета.Ру».

Дмитрий Филиппов:
Газет не читаю. Читаю ЖЖ, «Ленту.Ру» и новости своего региона на отдельных сайтах.

Мария Яблонина:
Чаще всего хватает фейсбука, чтобы быть в курсе каких-то ключевых событий.

Вы голосовали хоть раз на каких-нибудь выборах? Вы будете голосовать на предстоящих парламентских и президентских выборах?

Павел Гришин:
Голосовал два или три раза. Затрудняюсь ответить. Не имею привычки прогнозировать будущее.

Дмитрий Филиппов:
Нет, не голосовал ни разу. Всю свою совершеннолетнюю жизнь я живу не по месту прописки.

Мария Яблонина:
Еще не голосовала. Думаю, что буду.

Придерживаетесь ли вы каких-то определенных политических взглядов?

Павел Гришин:
Нет.

Дмитрий Филиппов:
Воздержусь от ответа.

Мария Яблонина:
На данном этапе мне сложно соотнести свои убеждения с доступным набором политических инструментов.


Что могло бы заставить вас выйти на улицу и участвовать в демонстрации?

Павел Гришин:
Я вообще не люблю больших скоплений людей. Мне кажется, в подобных ситуациях человек теряет индивидуальность, становится частью толпы и перестает контролировать свои действия и, как следствие, отвечать за происходящее. Я за конструктивный диалог, предполагающий взаимное уважение сторон.

Дмитрий Филиппов:
Может, мое окружение или какая-нибудь близкая мне идея.

Мария Яблонина:
—

Каково ваше представление о советском прошлом?

Павел Гришин:
Советское прошлое мне представляется чем-то вроде беспрецедентного эксперимента, у которого были как положительные, так и отрицательные результаты.

Дмитрий Филиппов:
Великий и трагический проект. Есть какая-то странная ностальгия по времени, в котором я не жил.

Мария Яблонина:
Мое представление о советском прошлом фрагментировано. Это скорее некие картинки, возникающие в воображении, связанные с бытовой повседневной жизнью, нежели цельное представление. Мне кажется, моему поколению (тем, кто не застал советское время в сознательном возрасте) свойственно некое романтическое представление о том времени.

{-page-}

 


ЭКОНОМИКА

На что вы живете?

Павел Гришин:
На гонорары от иллюстраций.

Дмитрий Филиппов:
Часть зарабатываю, часть — помогают родители.

Мария Яблонина:
В основном помогают родители.

Где вы живете — в собственной квартире, на съемной жилплощади, у родителей, что-то другое?

Павел Гришин:
Я живу у родителей.

Дмитрий Филиппов:
Снимаю комнату.

Мария Яблонина:
Снимаю комнату в коммуналке.

У вас есть мастерская? Где вы работаете?

Павел Гришин:
Мастерской нет. Работаю дома.

Дмитрий Филиппов:
Сейчас мастерской нет. Пока жил в Барнауле, иногда появлялось что-то похожее на мастерскую, но с московскими ценами на аренду я себе такого не могу позволить. Я занимаюсь фрилансом в области иллюстрации и графического дизайна, а недавно стал внештатным художником в книжном издательстве.

Мария Яблонина:
Мастерской нет, работаю дома.

Берете ли вы работу на заказ (фотография, реклама, дизайн...)? Это для вас приработок или часть вашей творческой деятельности?

Павел Гришин:
Да, я беру работу на заказ, и это является частью моей творческой деятельности.

Дмитрий Филиппов:
Пока это мой основной заработок. В основном это довольно однообразная работа, но в некоторых проектах по оформлению книг или музыкальных альбомов я использую свои художественные наработки.

Мария Яблонина:
Я работаю по профессии — занимаюсь архитектурой выставочных пространств. Я четко разделяю архитектуру и художественную практику. Тем не менее и то и другое для меня творческая деятельность.

Вы хотели бы где-то постоянно работать или, может быть, уже работаете? Или вы предпочли бы нигде не служить и жить, продавая свои произведения через галерею? Каковы, по вашему мнению, преимущества и опасности того или иного пути?

Павел Гришин:
Я бы предпочел нигде не служить и продавать свои произведения через галерею. Постоянная работа довольно плохо сочетается с творческим процессом.

Дмитрий Филиппов:
Сейчас этот вопрос стоит для меня довольно остро. Если ситуация усугубится, придется идти куда-то работать «на полный день», и это будет испытанием, поскольку я привык к свободному распорядку дня. Кроме того, с постоянной работой невозможно на долгое время погрузиться в проект — искусство требует полного внимания, а, постоянно отвлекаясь на мелочи, хорошего искусства не сделаешь. В итоге, конечно, хотелось бы получить независимость от коммерческого дизайна и работать с галереями, хотя, если ставить себе цель продавать, можно слишком далеко зайти в производстве ради потребностей рынка. Так что на обоих путях я ощущаю опасности.

Мария Яблонина:
Я бы предпочла иметь постоянную работу.


ИСКУССТВО

Вы себя причисляете к новой генерации художников? Если да, то как охарактеризовать ее?

Павел Гришин:
Мне формулировка — «новая генерация» — не очень ясна, и в ней есть какой-то чуждый мне пафос. Безусловно, я принадлежу к некоему поколению художников, но «новым» его можно назвать с большой натяжкой, потому что есть художники гораздо младше меня.

Дмитрий Филиппов:
Пока я себя ощущаю скорее наблюдателем этой генерации. С некоторыми художниками проекта «Старт» я вижу местами совпадение идей.

Мария Яблонина:
Чисто технически я, видимо, действительно могу себя причислить к некой новой генерации. С другой стороны, отрицать и уточнять эту идентификацию можно только с позиции уверенного знания о характеристиках этой самой новой генерации. К сожалению, не могу пока говорить о том, что я этим знанием обладаю.

Видите ли вы себя профессиональным скульптором (скорее, чем художником вообще)?

Павел Гришин:
Мне интересны любые формы и способы самовыражения. Я не мыслю себя профессиональным скульптором.

Дмитрий Филиппов:
Вряд ли, мой проект в области скульптуры — скорее исключение.

Мария Яблонина:
Нет.

Работаете ли вы только в каком-то определенном материале? Почему?

Павел Гришин:
Материал является для меня средством наиболее точной передачи первичного замысла. Часто бывает так, что я задумываю что-то в одном материале, а исполняю в другом, если это мне кажется более уместным.

Дмитрий Филиппов:
Нет, для меня материал, как и медиум, не настолько принципиален.

Мария Яблонина:
Мне бы не хотелось останавливаться на одном материале, одном медиуме.

Вы сами, физически, делаете свои работы или в этом участвуют другие люди? Если да, как организованы ваши экономические отношения с ними?

Павел Гришин:
До последнего времени я делал свои проекты сам. Часто мне помогает моя супруга. Но «Тихий час» потребовал более профессионального вмешательства (сварка и электрика) и совсем других производственных мощностей, чем те, которыми я располагаю в домашних условиях. Кроме того, детали скульптуры довольно тяжелые, и один я бы не справился. Но в любом случае, работая над эскизами к проекту, я всегда пытаюсь составить точное представление о том, как это можно выполнить в материале. И чаще всего могу сделать это своими руками.

Дмитрий Филиппов:
Все предыдущие проекты до «Старта» — инсталляции, объекты и прочее — делал я сам и с помощью друзей, на «Винзаводе» занимался только надзором, а все экономические отношения меня не касались.

Мария Яблонина:
Если говорить о работе «Искусственно воссозданное», она была сделана в заводских условиях рабочими по моим чертежам. При этом я не участвовала в экономической стороне процесса.

Какого именно успеха вы на данном этапе хотели бы добиться (очень конкретно)?

Павел Гришин:
Финансовой поддержки. Чтобы иметь возможность продолжать работать дальше, не думая о том, на что я завтра буду жить.

Дмитрий Филиппов:
Пока задача закрепиться в художественном сообществе, получить некое образование. Планирую поучиться в ИПСИ. А дальше, может, и «Инновацию» получить не помешало бы.

Мария Яблонина:
—

Ваша работа уникальна или она может быть тиражирована?

Павел Гришин:
Зависит от конкретного проекта. Вообще я не против тиражирования.

Дмитрий Филиппов:
Конечно, может быть тиражирована.

Мария Яблонина:
Может быть тиражирована.

Сколько времени должен зритель провести около вашей работы в идеале?

Павел Гришин:
Столько, сколько пожелает.

Дмитрий Филиппов:
Хотелось бы, чтобы зритель успел хотя бы прочитать сопроводительный текст.

Мария Яблонина:
Я не думаю, что здесь могут быть какие-то рамки.

{-page-}

 


Даете ли вы своим работам содержательные и (или) литературные названия или это для вас не важно?

Павел Гришин:
Я всегда даю своим работам содержательные названия.

Дмитрий Филиппов:
Это важно, если будет уместно.

Мария Яблонина:
—

В каком музее (галерее, выставочном зале) вас чаще всего можно встретить?

Павел Гришин:
Мне нравится выставочное пространство «Гаража», галереи «Айдан» и пространство «Красного Октября» — там есть залы с белой керамической плиткой и металлическими пластинами в полу, от которых я прихожу в неописуемый восторг.

Дмитрий Филиппов:
Все как обычно — «Гараж», «Винзавод», ГЦСИ и т.д.

Мария Яблонина:
Музеев и галерей у нас не так много, поэтому ни один явным образом не вырывается вперед.

Какую тему вам интересно было бы обсудить?

Павел Гришин:
Меня очень интересует взаимодействие с пространством в любых его проявлениях.

Дмитрий Филиппов:
Что сегодня реальнее — жизнь или искусство?

Мария Яблонина:
—

Насколько хорошо вы знаете историю мирового искусства XX века, где вы с ней познакомились?

Павел Гришин:
Достаточно хорошо. В университете и самостоятельно.

Дмитрий Филиппов:
Чувствую, что знаю плохо. Знакомился сам, из литературы, интернета.

Мария Яблонина:
Довольно поверхностно. Но я работаю над этим. Стараюсь заниматься самообразованием.

Кто ваш любимый художник или скульптор в XX веке? А в XXI?

Павел Гришин:
Мэтью Барни.

Дмитрий Филиппов:
Из скульпторов — Ричард Серра, группа «Движение», из художников — Фрэнсис Бэкон, Олафур Элиассон, круг московских концептуалистов.

Мария Яблонина:
Любимых художников очень много. В определенный момент на меня оказали колоссальное влияние работы Ричарда Серры. Пожалуй, это стало отправной точкой для меня, хотя с тех пор я постоянно открываю для себя новые имена и постоянно влюбляюсь.

К чему искусство ближе — к науке, религии, литературе, политике?

Павел Гришин:
Искусство ближе всего к жизни. В каком-то смысле жизнь и есть искусство. И поскольку все вышеперечисленное неотделимо от нашего существования, я не стал бы выделять тут что-то одно.

Дмитрий Филиппов:
Ближе всего, может, к религии, точнее даже, к вере. Не в теологическом понимании.

Мария Яблонина:
—

Вам близко какое-нибудь классическое искусство? Какое? И почему?

Павел Гришин:
Не совсем понял вопрос. Смотря что вкладывать в понятие классического искусства? Для меня и Пикассо — классика.

Дмитрий Филиппов:
Из художников выделю Босха. Из эпох ближе всего готика и романтизм.

Мария Яблонина:
—

Какие теоретические тексты об искусстве вам близки? Какой подход можно было бы применить к вашим работам?

Павел Гришин:
Тексты Ю.М. Лотмана и Хосе Ортеги-и-Гассета.

Дмитрий Филиппов:
«Под подозрением» Бориса Гройса, «Добро пожаловать в пустыню реального» Славоя Жижека, «Искусство после философии» Джозефа Кошута. Наверное, говорить об онтологическом подходе будет слишком расплывчато. Обычно я работаю с какими-либо социокультурными явлениями и понятиями.

Мария Яблонина:
Меня очень легко впечатлить, так что мне близко то, что я читаю в данный промежуток времени. Читать теоретические тексты об искусстве я начала совсем недавно. Сейчас предпринимаю попытки оперативно наверстать упущенное, например прочитать все старые выпуски «ХЖ».


ФАНТЫ

Пространство или объем?

Павел Гришин:
Пространство.

Дмитрий Филиппов:
Пространство.

Мария Яблонина:
Пространство.

Памятник или инсталляция?

Павел Гришин:
Инсталляция.

Дмитрий Филиппов:
Инсталляция.

Мария Яблонина:
Инсталляция.

Сол Левитт или Вера Мухина?

Павел Гришин:
Вера Левитт.

Дмитрий Филиппов:
Сол Левитт. Вера Мухина только как объект для изучения.

Мария Яблонина:
Сол Левитт.

Эллинизм или архаика?

Павел Гришин:
Эллинизм.

Дмитрий
Архаика.

Мария Яблонина:
Архаика.

Железо или пластик?

Павел Гришин:
Зависит от контекста.

Дмитрий Филиппов:
Железо.

Мария Яблонина:
Железо.

Церетели или Франгулян?

Павел Гришин:
Кто такой Церетели?

Дмитрий Филиппов:
Оба мимо.

Мария Яблонина:
—

Город или природа?

Павел Гришин:
Организованная природа, пригород.

Дмитрий Филиппов:
Природа.

Мария Яблонина:
Город.

Парк искусств ЦДХ или Новодевичье кладбище?

Павел Гришин:
Кладбище, но не Новодевичье.

Дмитрий Филиппов:
На Новодевичьем еще не успел побывать, а Парк искусств не впечатлил.

Мария Яблонина:
Новодевичье кладбище.


В подготовке материала участвовал Константин Алявдин. ​