Оцените материал

Просмотров: 79123

Сергей Братков: «Тема гадости становится главной»

Екатерина Дёготь · 03/07/2008
Русско-украинский классик фотографии о том, как изменились люди за последние десять лет

Имена:  Сергей Братков

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Милицейская эстафета». 2003 - Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Милицейская эстафета». 2003

«Ты сама лучше всего про эту работу сказала – что это обращение апостола Павла»

Этим летом в Фотомузее в швейцарском городе Винтертуре — одном из крупнейших фотомузеев мира — проходит ретроспектива живущего в Москве фотографа Сергея Браткова (р. 1960). Этот факт означает, что Братков — большая фигура мирового искусства, и не только фотографии: из русских художников ретроспективы за границей были, пожалуй, пока только у Кабакова. Братков — жесткий и эксцентричный портретист постсоветской реальности. ЕКАТЕРИНА ДЕГОТЬ спросила у него, как изменились люди — в России, но и не только – за последние десять лет.
Ты много раз подчеркивал, что ты художник, а не фотограф. А что конкретно это означает? Ты по-другому снимаешь, по-другому печатаешь?

— Ну, можно было бы, допустим, сказать, что я хочу из фотографии сделать картину. Но на самом деле — скорее скульптуру, которая обладает формой, объемом, массой. Это ближе всего к фотографии, мне кажется. А снимаю я действительно по-другому. Ведь традиционно фотография эмоциональна, а любительская — особенно. Например, крестный ход когда снимают, обычно можно видеть, как священник несет на руках ребенка, тот к нему прильнул и т.п. Вот что люди пытаются ловить, именно в эти моменты им и кажется, что получилась «художественная фотография». И любители, и глянцевые фотографы так думают. Я же преднамеренно снимаю не эмоционально, и композицию строю тоже по-другому — например, я почти никогда не использую центральное построение. Кроме того, в традиционном восприятии фотографии очень важны свет и тень как строительный элемент, а для меня это вообще не важно. Поэтому нашим, московским, фотографам мои снимки просто неинтересны.

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Милицейская эстафета». 2003 - Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Милицейская эстафета». 2003

«Ты сама лучше всего про эту работу сказала – что это обращение апостола Павла»



Потом, форматы я использую необычные, часто огромные, важен становится вопрос инсталляции на стенах — фотография действительно становится скульптурой, особенно если это лайтбокс. Я уже делал лайтбоксы, встроенные в стену, или в форме креста и полосы («плюс — минус»), или встроенные в бочку. Сейчас в Винтертуре у меня была ретроспектива, набор разных серий, и каждая была решена по-своему. Москва, например, как длинная линия, такая амбразура, когда ты подсматриваешь за людьми... Омоновец, в воде лежащий раскинув руки (Христос такой), на 12 метров был растянут...

Ну и, конечно, глянцевое фото реализует представления фотографа о красоте, они обычно сладкие...

— О да, а ты у нас любишь всякую гадость поснимать...

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Саша. Из серии «Детки». 2001.   - Сергей Братков

Сергей Братков. Саша. Из серии «Детки». 2001.

«Родители сами наряжали своих детей, съемку я вел для кастинга модельного агентства. Пока я снимал, мама этой девочки вышла на кухню. Я спросил: ‘А что мама там делает?’. Она сказала: ‘Курит’. Я попросил: ‘А покажешь, как?’. Вот так и получился этот снимок – самый знаменитый из этой серии».

— Так тема гадости, трэша, наверно, главной сейчас становится, потому что кругом мусор. Я недавно разговаривал с космонавтом Гречко, а он, знаешь, сторонник теории инопланетных цивилизаций. Так у него такая версия: инопланетяне побывали случайно на Земле, очаровались, восприняли ее как курорт, создали биоробота человека, который ухаживал бы за этим курортом как садовник, холил и лелеял. Потом улетели и обещали вернуться, а люди не справились и превратили Землю в неухоженный такой крымский санаторий. Поэтому грозит скоро конец света.

— Что тебе интересно снимать, при виде чего ты прямо зажигаешься?

— Ну конечно, делаешь работы все время о самом себе, поэтому мне интересны простые люди, которые меня всю жизнь окружали, когда я грузил шампанское на заводе и крыши крыл рубероидом... Но вообще это, скорее всего, будет моя последняя выставка с портретной героической частью. Потому что герои кончились.

— Да, я прочитала твое интервью, в котором ты говоришь, что раньше рабочие были настоящие герои, а теперь приезжаешь на завод, они там получают нормальную зарплату, — и ничего в них героического нет. Получается, герой — это тот, кто не на зарплате. И мы все в советское время были, выходит, герои!

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Моя Москва». 2002   Я целое лето снимал праздники, коллективное бессознательное. Это фото с парнем с расстегнутой ширинкой немного опускает не Москву, а Америку».

Сергей Братков. Из серии «Моя Москва». 2002

Я целое лето снимал праздники, коллективное бессознательное. Это фото с парнем с расстегнутой ширинкой немного опускает не Москву, а Америку».



— Я бы сказал так: в советское время мы имели дело с персонажами. Вот партработник, вот инженер, вот художник Кабаков, который сам первым понял эту персонажность. Потом в перестройку и в девяностые люди позволили себе быть героями. А сейчас это время закончилось — мы видим повсюду клерков, которые одинаково одеваются, одинаковую музыку слушают... Опять время персонажей. Причем эти персонажи уже ближе к компьютеру, их надо изображать в новых технологиях.

— О, это гениально: искусство будущего — это анимация, потому что мы все уже стали игрушками. А все-таки: сейчас стало интереснее снимать или неинтереснее?

— Сейчас, можно сказать, евроремонт завершился в отношениях между людьми... Но молодежь стало легче снимать, они более открытые, доступные.

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Маруся. Из серии «Принцессы». 1996.    «Я снимал девушек, которые ходили в репродукционный центр, это все были подруги моей тогдашней жены. Все они очень хотели иметь детей. Это про то, что все мечтают зачать от принцев, в получается – от солдат.»

Сергей Братков. Маруся. Из серии «Принцессы». 1996.

«Я снимал девушек, которые ходили в репродукционный центр, это все были подруги моей тогдашней жены. Все они очень хотели иметь детей. Это про то, что все мечтают зачать от принцев, в получается – от солдат.»

— Они интересны как визуальный объект?

— Да я не знаю, не снимаю я их.

— А что снимал последнее?

— Ночью, болельщиков. Я группы вообще сейчас снимаю. Коллективное тело. Во время футбола так получилось, что я и в Германии был, и в России. В Берлине собрались болельщики, заправляли ликованием молодые люди, выглядели они немного как наци, но мне не было страшно, я близко подошел. А на Манежной после победы над голландцами было страшно, летели бутылки... У нас массы пока дикие.

— У тебя много откровенно постановочных фотографий, когда ты снимаешь не только человека, но и его представление о себе, как он себя показывает. А кого интереснее снимать — того, кто позирует, или того, кто не знает о съемке?

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Из серии «Сталевары». 2003.    «Вот это те самые герои, которые возможны только в отсутствие денег».

Сергей Братков. Из серии «Сталевары». 2003.

«Вот это те самые герои, которые возможны только в отсутствие денег».

— Когда люди тебя не видят, это ближе к охоте. И ощущение как на охоте, то есть главный результат — твое самоутверждение как профессионала. Тем более потом ты отбираешь из всего материала что хочешь. Когда модели, тут другое — тут идет твое самоутверждение как актера, который может убедить людей, и как режиссера. Это другая сторона твоей художественной личности, и это уже во многом театр.

— Что бы ты посоветовал молодому человеку, который снимает просто для себя, но хотел бы куда-то двигаться?

— Про сексуальность, я думаю, снимать. Это интересная тема, а хорошей съемки нет. Или вот как я для себя решил: я живу далеко от центра, в районе Лосиного острова, специально хотел уйти из цивилизации — велосипед, лыжи, прелесть окраинности. Так я выхожу когда картошку покупать на базар, беру с собой фотоаппарат, и у меня задача — отснять жителей своего района. Надо придать своей съемке какой-то смысл, это главное.

— Не приходилось ли тебе сталкиваться с тем, что тебе где-то не разрешают снимать? Например, в холле большого офисного центра, где находится наша редакция, почему-то снимать нельзя, хотя это отнюдь не Госдума.

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Два медведя. 2007  
 «Это относительно недавняя работа. Про наших двух медведей, само собой».

Сергей Братков. Два медведя. 2007

«Это относительно недавняя работа. Про наших двух медведей, само собой».



— Ну, у меня, конечно, большой опыт. Надо просто убедить себя, что на тебе шапка- невидимка. А камера — это твое табельное оружие, как у милиционера. Но вообще у нас еще можно снимать на улице и не бояться, что человек, который случайно попал в твой кадр, подаст в суд. Теперь ведь на Западе полагается у всех брать подписки, что они не возражали, когда вы их снимали. Все фотографы очень этим напуганы.

— То есть теперь Картье-Брессон не мог бы снимать?

— Конечно, нет. Любой человек может сказать: а на каком основании вы меня снимаете? Борис Михайлов живет в Берлине, он уже член Союза германских фотографов, у него справка, как в советское время, что он имеет право снимать на улице. Но он все равно вынужден обманывать людей и говорить: я вообще-то снимаю троллейбус. А у нас зато теперь стало можно снимать в метро, по крайней мере смотрят сквозь пальцы на это, все привыкли к иностранцам, уставившимся в потолок. Да и Москва отличается от периферии, я тут недавно оказался на матче, когда играли две британские команды, так милиция была настолько лояльна (дали указание), что я стал напротив шеренги милиционеров, вытянул руку и снимался на их фоне. И ничего, они даже смеялись. Вообще, если сейчас читать газеты и знать, когда у нас национальный праздник типа Дня Конституции, то можно идти и снимать сразу, потому что в такие дни дается указание относиться к публике лояльно.

— То есть в советское время в такие дни было, как раньше говорили, «усиление», а теперь, наоборот, идет «послабление».

— Совершенно точно.

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Вулканоиды. 2004.   «Это фото и видео я снимал между Азовским и Черным морем, на грязевом курорте, который находится в колхозе «За Победу»

Сергей Братков. Вулканоиды. 2004.

«Это фото и видео я снимал между Азовским и Черным морем, на грязевом курорте, который находится в колхозе «За Победу»



©  Сергей Братков

Сергей Братков. Без названия. 2008  
 «Это я снимал болельщиков. Пока еще эту серию, с надписями, не показывал – у вас в первый раз»

Сергей Братков. Без названия. 2008

«Это я снимал болельщиков. Пока еще эту серию, с надписями, не показывал – у вас в первый раз»



— А теперь ты будешь двигаться куда — в сторону видео?

— Страшно меняться, но герои-то кончились... Я сейчас должен сделать большую выставку у Пинчука (в Киеве в новом Центре современного искусства. — Е.Д.) полная свобода, но он желает видеть совершенно новую выставку. Срок нереальный — 31 января. Такой вызов... Но я накопил большой архив, а в 80-е и в конце 90-х многое не напечатал, некогда было... Сейчас я могу это использовать для коллажей. Или вот еще я слепил несколько макетов скульптур, в которые вставлены фотографии. Когда-то, в самом начале, у меня были, помнишь, шкафы с фотографиями, фото в цементе... Я теперь к этому возвращаюсь.

©  Сергей Братков

Сергей Братков. Руль. 2008  
 «Это коллаж из моей новой серии. Вот, собираюсь двигаться в такую сторону».

Сергей Братков. Руль. 2008

«Это коллаж из моей новой серии. Вот, собираюсь двигаться в такую сторону».

— Интересно, что Вольфганг Тильманс, крупнейший немецкий фотограф, тоже сейчас движется в сторону скульптуры из фото — делает такие абстрактные фотографии, изгибает их как объект и выставляет в стеклянных боксах. Что это, уход от иллюзии в сторону чего-то более ощутимого?

— Да, это общая тенденция. В начале тысячелетия у Тильманса тоже герои, такие молодые, крутые, гомосексуальные. Нулевые годы — это было время надежд, а потом наступила скука, ничего эти годы нового не дали, постепенно герой уходит, снимать человека становится скучно, ничего нового о нем не скажешь. И на смену героям идет абстракция. После фигуративной живописи 90-х стало много сейчас абстракции.

— То есть мы, может быть, зря думаем, что за абстракцией начала ХХ века стояли какие-то теории. Может быть, Кандинский просто впал в мизантропию, и ему люди надоели.

— Ну да, как и в Америке в 50-е годы была абстрактная живопись, потому что героев не было, а потом наступили 60-е, пришли астронавты, и пошел поп-арт... Но сейчас время героев опять прошло.

Выставка Сергея Браткова «Время героев» открыта в Фотомузее Винтертура до 24 августа

 

 

 

 

 

КомментарииВсего:6

  • gleb· 2008-07-06 11:48:16
    Болельщики не открываются
  • driff· 2008-07-09 00:16:34
    Было бы здорово, если все картинки бы открывались в режиме слайд шоу.
  • Fla· 2008-07-30 12:25:08
    Надо в швейцарию бы слетать)
Читать все комментарии ›
Все новости ›