Страницы:
* * *
в подвале жилого дома
в подворотне злачного района
наш парадайз или хевен
иди на зов мадонны
express yourself don't repress yourself
в облаках белого дыма
райские птицы и полунагие парни
познают бестелесность
наша вера предельно проста
ты создан танцевать
и заниматься любовью
расслабься возьми выпивки
и засунь язык в рот незнакомцу
вдохни глоток свободы
расстегни верхнюю пуговицу
рабочей недели
тебя ждет белая полоса жизни
на крышке унитаза
в туалетной кабинке
которая там где нет нужды
обретает отрешенность часовни
ты встретишь своего ангела
возле орошенной семенем
стены дарк-рума
каждый страждущий
став на колени
возведя глаза вверх
издаст сладостный вопль благодати
утопающий среди шепота и стонов
о неверующий фома
жаждет свидетельств
что ж именно там
в ярком неоновом свете
многим экс-геям
и явился БОГ
* * *
А у нашего малыша
голова из хлебного мякиша
А у ихнего карапуза
туловище из кочана кукурузы
А у соседской крошки
пузико из картошки
спичечные ножки
ручки из бумаги
подвержены влиянию влаги
(хранить в пеленках
из пищевой пленки)
А эти сидят
детей нет
воздух коптят
страну позорят
собачье
Парень с сайта знакомств.
Парень с самой красивой улыбкой на свете.
Он ничего не обещал, но эта неопределенность была убедительнее всяких клятв.
Он ничего не обещал, поэтому мог рассчитывать на все.
Он обещал позвонить.
Я ждал его полгода, как самый верный пес ждет своего хозяина
на вокзале, в аэропорту, у причала или у двери дома.
Полгода я был готов вскочить и побежать навстречу.
На самом деле я ждал его всю жизнь.
Иногда он вдруг появлялся, и мы вместе смотрели кино, курили траву или просто гуляли.
Иногда мы выгуливали его далматинца.
Хотя даже тогда я понимал, что мы не вместе, и продолжал ждать.
Он так часто окликал при мне пса,
но теперь уже не помню, как его звали.
Кажется, Макс.
«Макс, ко мне!»
«Сюда, Макс!»
«Плохой мальчик!»
Роскошное и послушное животное.
Я видел его подавленным только один раз.
Мы сидели на кухне, я ел горячий бутерброд с колбасой, а он смотрел на меня, поджав ноги коленями к подбородку, как мальчишка.
И прямо посреди кухни Макса вырвало.
Макс был на моей стороне,
он блевал колбасной оберткой,
и тогда я окончательно убедился, что его хозяин не вымысел.
Стоит ли говорить, что мне приходилось сомневаться, не выдумал ли я его, — настолько он был хорош.
Обычно мы гуляли в парке вдоль проспекта напротив его дома.
Когда мы переходили через дорогу, он пристегивал Макса на поводок.
Он всегда контролировал ситуацию.
В одной руке держал поводок, а другой — нервно хватал меня за предплечье.
Чтобы, вдруг я зазеваюсь, со мной не случилось чего-то страшного.
Чтобы я не угодил под колеса. Чтобы был рядом.
Я ждал полгода.
И все это время он держал меня за предплечье.
Чтобы я был рядом.
А потом однажды он меня отпустил.
Он ничего не обещал мне, поэтому нельзя сказать, что он меня бросил.
Я угодил под машину прямо посреди проспекта.
Он сказал, что встретил парня и теперь они живут вместе.
Меня отбросило на обочину, я долго лежал без сознания, потерял рассудок.
Теперь уже даже не вспомню, как звали его далматинца. Все это в прошлом.
Все это в прошлом — позови он меня сейчас, и я сделаю вид, что не узнаю его голос.
Я утратил способность кого-то ждать — лишь на предплечье остался еле заметный след.
Изредка мы случайно сталкиваемся на улице, и нам нечего сказать друг другу.
Когда я перехожу через дорогу, он все еще держит меня за предплечье.
Танцующий цветок
дважды, а это значит, наверняка.
Скуластый грузин, твердый, как рысак,
который всегда приходит первым.
Танцор с идеальным телом
и естественной брутальностью, так не свойственной танцорам.
Я никогда раньше не видел настолько подробного торса
и даже не мог подумать, что тот состоит из стольких мышц.
Он показывал себя по вэбке,
и мы полночи болтали в скайпе о разной чепухе.
Он лежал перед ноутом в одних только трусах,
в таких свободных трусах
— и в них помещались все мои пошлые представления о Грузии
вместе с наивысшей их точкой — Казбеком.
Он был прекрасен, как рассвет,
который мы, можно сказать, встретили вместе.
Я любитель приукрасить
и временами здорово преувеличиваю,
но не в этот раз, не в этот раз.
Его шершавый акцент обволакивал, как море.
На следующий день я поехал к нему,
будучи хорошо удолбанным.
Трезвым я бы не решился с ним встретиться —
он был слишком красив для этого
и, клянусь, его красота могла бы убить меня.
Он показывал мне видео с выступлений, где он танцевал самбу,
и фотографии содержавшей его экс-модели
(раньше она была замужем за депутатом и деньги у нее водились).
Мы выпивали, разбавляя водку колой.
Когда он затягивался сигаретой, его волосатая грудь вздымалась,
словно у героя любовного романа.
Он рассказывал забавные истории о своих знакомствах.
Например, как один очень известный журналист
просидел у него до утра,
дожидаясь, когда сможет получить свой пирог.
«Ты знаешь, кто я такой?!» — говорил журналист,
а потом, стоя на коленях, кушал его хуй.
«Да, кушал. Никогда не видел, чтобы его так жадно заглатывали».
Чтобы было понятно, мы встретились просто для перепиха,
условно называя его «спать в обнимку».
Впрочем, уснули мы, да, в обнимку.
Хотя я не так уж и ясно все помню.
Проснулся я от того, что меня окатили ледяной водой.
Надо мной сурово склонилось утро —
одно из тех, которые превращают слова в тяжеленные глыбы,
а лица — в сморщенную картошку.
И я понял, мне нужен воздух.
Я понял, надо сваливать.
Я представил наш завтрак:
он поставит чайник,
сядет напротив, и
на меня c грохотом обрушатся огромные валуны Казбека.
Мы оба окажемся под завалом,
нас точно засыплет.
Надо сваливать!
Он сказал: «А как же завтрак?!»
Он сказал: «Но у тебя ведь еще есть время до работы».
Он сказал: «Если бы ты был сейчас в Грузии —
ты бы уже был мертв».
То есть выбирать не приходилось.
Он стоял в махровом белом халате на голое тело,
все такой же твердый и породистый,
и смотрел,
как я зашнуровываю кроссовки,
как надеваю куртку,
как рассовываю по карманам
телефон, зажигалку и сигареты.
И все это время в Грузии меня пыряли кухонным ножом.
В прорези халата был виден его мясистый хуй.
До интервью оставался час,
я сидел в кофейне,
мне принесли американо
и два отличных круассана с шоколадом.
И внезапно в зал влетел прозрачный полиэтиленовый пакет.
Уверен, это был пакет из фильма «Красота по-американски»,
танцующий пакет, снятый Рики на видео.
Он то опускался вниз, почти касаясь земли,
то припадал к стене, то возносился к потолку.
Он кружился между столиками,
облетал вокруг колонны,
приостанавливался над посетителями,
трепетал над официантками.
И не было ничего сколько-нибудь значительного или многообещающего,
когда и не надо глубины, когда все просто, прозрачно, недолговечно и доступно.
Было только это парение —
как если бы заблудшая душа автомата с чипсами
получила шанс попасть в лучший из миров.
Ей пришлось изгаляться, но я готов поспорить,
что она прорвалась на небеса.
Она очутилась на самом далеком облаке — среди лучших отрывков из фильмов и арий.
Она не упустила свой шанс — и пакетик теперь возвышается над нами, как эдельвейс.
Это было замечательное утро,
одно из лучших в моей жизни.
Черт, а если бы где-то там, в Грузии, меня не прикончили,
я бы мог пропустить его, я бы мог его пропустить.
И я написал танцору-мачо смс,
что-то о том, что он лучший,
что буду помнить его всю жизнь и все в таком духе.
И вот тут уже я немного преувеличил,
но совсем немного.
Страницы:
КомментарииВсего:37
Комментарии
- 29.06Московская биеннале молодого искусства откроется 11 июля
- 28.06«Райские врата» Гиберти вновь откроются взору публики
- 27.06Гостем «Архстояния» будет Дзюнья Исигами
- 26.06Берлинской биеннале управляет ассамблея
- 25.06Объявлен шорт-лист Future Generation Art Prize
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451783
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343393
- 3. Норильск. Май 1268687
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897700
- 5. Закоротило 822156
- 6. Не может прожить без ирисок 782485
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759184
- 8. Коблы и малолетки 740955
- 9. Затворник. Но пятипалый 471410
- 10. ЖП и крепостное право 404530
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403187
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370552
Теперь по тексту. Почему в contemporary art, когда тебе смачно плюют в лицо, принято или тихо утереться, или благодарно размазать художественное высказывание по всему фейсу? Почему после этих акций художники с удивлением обнаруживают, что их или презирают, или вежливо обходят стороной как ассенизаторов? Зачем, даже и от отчаяния, превращаться в грязного подонка и беспросветного циника?
Это главное впечатление и от здешней "квир-пропаганды" - воинствующая безвкусица. Разделяю и Вашу нешуточную тревогу за г-жу Деготь: фаллическая тема действительно все глубже и глубже вторгается в ее кураторско-редакторское творчество.
Буду. Безвкусица - не китч, а принадлежность китча, одна из его примет. Но я и не утверждал, что китч - образец вкуса. Я говорил, что китч - последнее прибежище традиционного художественного языка. Это не означает, что все, созданное с использованием традиционного языка, представляет собой китч - сейчас, как и прежде, появляются истинные шедевры живописи, графики, скульптуры. Но если мы представим себе не столь уж гипотетическую ситуацию, что Деготь сотоварищи разыщут и затопчут последнего истинного живописца и графика, то китч (сам по себе безвкусный, аляповатый, вульгарный и проч.) все-таки уцелеет - а с ним выживет и традиция.
Признаю, что в этих трех соснах легко запутаться, но только не Вам, дорогой Теодор.
Возвращаясь к теме, хотел бы обратить всеобщее внимание на странный вывих в эстетической позиции раздела. Повсеместно ратуя за деконструкцию формы, г-жа Деготь делает явное исключение для квир-пропаганды, отдавая предпочтение характерному китчевому натурализму форм малой и крайней части гей-активистов - всем этим бутафорским розовым округлостям, дилдо и "х-ям на ладошке". Спрашивается, почему? Она что, геев за людей не считает? Лишает их права на истинное (т.е. деконструированное) Искусство? Проявляет мелкобуржуазный патернализьм?
современного искусства.
P.S. лично я не гей.
Конечно, можно было бы и поспорить по поводу определения «традиционный», которым Вы сейчас оперируете, вот, не поленюсь, ранее Ваша цитата из переписки с Каутск..., ой, с yuri: «…определение "традиционное", которое Вы поставили перед словом "искусство" излишне - другого искусства просто не существует». Но, оk, гол не защитан.
По теме. Тут недавно были сообщения (разумеется от английских ученых), что мол гомофобы это скрытые геи. Исходя из этой логики, гомофилы это скрытые натуралы. Ученые вскрыли всю звериную суЧность гомофилов.
Дорогой Александр, вот прямо положенный ответ на Ваш прямо поставленный вопрос.
Гомофоб - это тот, кто говорит:
"Сегодня парень перераст,
а завтра Родину продаст".
Гомофил, в отличие от первого, пользуется совсем иным стишком:
"Сегодня парень гомофил,
а завтра Родину купил".
Как видите, тут работает надежный марксистский принцип "товар - жо... пардон, деньги - товар", так что всё чисто. Можно заметить, что рифма в гомофильском стишке слегка хромает - это отражает несовершенство нынешнего гомофильского состояния - отчего, собственно и требуются постоянная борьба и непрерывная квир-пропаганда.
И как ловко увязали анальную динамику с марксистской проблематикой!
И точно, надо отметить.
Жижек тихо плачет в уголке.
Он Маркса как-то по-другому позиционировал.
Но радоваться рано, товарищи.
Начали с дилдо, а закончили анусом...
Вот она - силы пропаганды.
Пока дилдой елдучей живы,
Товарищ! Марксу посвятим
Своей прямой кишки разрывы!
Товарищ! Чуешь сил прилив?
Долой стрейтов! Дрожите, гады!
Свобода, сиськи заголив,
И пусси райот посрамив,
Ведет дилды на баррикады!
Интересно, кого Вы считаете "сексуально фрустрированными кретинами"?
И, если позволите, несколько слов о критериях "сексуальной фрустрированности"...
Буду очень признателен.
Посмотрели заголовок - нет - искусство.
Ещё раз прочитали - почесали... репу. НЕт - всё-таки - искусство.
А как же утверждение редактора раздела про "искусство-искусства"?
Или пропаганды? Тогда чего?
Чешем...