Герой «Доктора Кто» играет Гамлета

На месте прежнего «дома Шекспира» в Стратфорде воздвигают святилище туристической индустрии с соответствующим туристическим репертуаром

Ремонт, как известно, равен стихийному бедствию. Старая мудрость и здесь, в шекспировском городе, сохраняет свою силу, несмотря на то что названное бедствие спланировано с английской тщательностью и в самых благих целях. Тем более это не просто ремонт, а радикальная реконструкция. Королевский Шекспировский театр лежит в развалинах, словно над ним поработали тяжелые бомбардировщики. Смотреть на эти руины больно. Эйвонские лебеди бестолково слоняются по реке в тщетных поисках еды. Никто их не кормит: из-за стройки к реке не подойти.

Театральный дом Шекспира был воздвигнут 129 лет назад на средства стратфордского пивовара Чарлза Флауэра (будете в Стратфорде, непременно зайдите в актерский паб «Черный лебедь», он же «Грязная утка», и закажите пинту «Флауэрса»: скажете потом спасибо). В 1926 году старый театр сгорел — к великой радости шекспироборца Бернарда Шоу, отметившего событие жизнерадостной статьей. Спустя еще шесть лет (долго не могли найти деньги, пока не выручили, как всегда, американцы) на смену пряничному зданию викторианского театра явилось сооружение в геометризированном стиле ар деко. Местные жители новый театр невзлюбили, сочтя модернистским кощунством, и прозвали его «фабрикой» — бранное слово в устах стратфордских провинциалов. Но — привычка свыше нам дана. К квадратам и прямым углам нового театра привыкли, а потом их и полюбили. Углы со временем словно сгладились, и то, что казалось верхом авангарда, постепенно стало в глазах британцев и всего мира символом почтенной старины. Дело, понятно, не в самих стенах, а в том, что в них происходило и в исторической памяти европейского театра оказалось крепко-накрепко связано с этими именно стенами, подмостками, зрительным залом и фойе. На этой сцене играли бруковского «Тита Андроника» с Лоуренсом Оливье и «Короля Лира» с Полом Скофилдом — спектакль, изменивший ход театральной истории. Здесь молодой Питер Холл ставил «Войну Роз», свою знаменитую композицию по шекспировским хроникам, здесь Тревор Нанн сделал себе имя не как создатель «Кошек», а как один из тончайших психологов мирового театра — он поставил «Макбета» с Джуди Денч и Йеном Маккелленом. Здесь Энтони Шер сыграл своего Ричарда III, о котором хладнокровные английские критики писали: «Теперь будет, о чем рассказывать внукам».

И пришел этим стенам, всему этому старому дому черед уйти, «скончаться, сном забыться». Компания молодых архитекторов составила новый, революционный проект, вывешенный на ограде стройплощадки для всеобщего обозрения. В 2010 году новое здание должно открыться (и будьте покойны, оно откроется день в день). Традиционную викторианскую сцену-коробку заменят открытой «елизаветинской», глубоко вдающейся в зал и с трех сторон окруженной местами для публики. Тесноватые фойе сменятся полными воздуха и света пространствами, где к услугам «патронов» (так в Стратфорде принято называть зрителей) будут очень и не очень дорогие рестораны и кафе; высокие застекленные переходы, опоясывая здание, свяжут главный зал с малым; старая, чудом сохранившаяся с викторианских времен башня, когда-то служившая резервуаром для воды на случай пожара (что, как известно, не помогло), теперь будет надстроена и украшена смотровой площадкой, с которой съехавшиеся со всего света туристы смогут обозревать стратфордские окрестности.

Должен, однако, признаться, что вся эта перестройка очень мне не по душе. Глядя на чертеж будущего театра, не говоря уж о развалинах нынешнего, вместо положенного шекспироведу энтузиастического восторга я испытываю какое-то тягостное чувство, похожее, вероятно, на то, что в 1932 году испытывали стратфордцы. Не думаю, что во мне говорит старый консерватор, не желающий смириться с веселой поступью прогресса. Дело не только в том, что от объемов и линий Шекспировского театра, каким он станет в 2010 году, веет холодом функционалистской расчисленности. И даже не только в том, что будущий театр как две капли воды похож на множество других подобных сооружений культурного назначения, разбросанных по всему свету, и ничего от Шекспира и шекспировского города в нем нет. Главное в другом. Вместо «храма искусства» — рискну прибегнуть к этому старомодному выражению — перед нами воздвигается святилище масскультной туристической индустрии, монументальный комбинат услужливого сервиса, цель которого не столько искусство, сколько комфорт (в данном случае это слово следовало бы писать с заглавной буквы). Одно с другим, по идее, может сходиться, но при этом нужно ясно определить, что важнее.

Стиль рождающегося здания поддержан стилем последних спектаклей. На сцене «Корт-ярда», временной площадки Шекспировского театра, идет не что-нибудь, а «Гамлет». Трагедия поставлена и сыграна ловко, легко и без затей — так, словно все трехвековые рассуждения о «глубинах и высотах» главной пьесы Шекспира — сентиментальная стариковская чепуха. А на деле все просто: дядя убил папу, а сыну нужно убить дядю. И отличные актеры знаменитого театра бодро и с каким-то даже облегчением играют фабулу, словно автор этого детектива — не Шекспир, а Томас Кид, сочинитель «Пра-Гамлета».

Оглушительный успех спектакля у туристической публики был понятен. Тем более что принца датского играл сам Дэвид Теннент, герой знаменитого сериала в жанре фэнтези «Доктор Кто», идущего по всем телеэкранам мира. У нас его ежедневно показывает СТС. Я специально посмотрел одну серию. Сколько-нибудь существенного различия между стратфордским принцем Гамлетом и инопланетным Доктором я заметить не сумел.

Автор – профессор Российской академии театрального искусства