Тендер на костыли

МАРИЯ ЛЕПСКАЯ считает, что абсурдные финансовые нововведения превращаются для культуры в удавку, которая страшнее любой идеологии

МАРИЯ ЛЕПСКАЯ считает, что абсурдные финансовые нововведения превращаются для культуры в удавку, которая страшнее любой идеологии

Для начала несколько поразительных фактов из жизни отечественной Мельпомены. Знаете ли вы, что...

1. Организация, создавшая Международный Чеховский фестиваль и семь раз за минувшие полтора десятилетия осилившая его проведение, вынуждена участвовать в конкурсе на проведение Международного Чеховского фестиваля.

2. Театр имени Евгения Вахтангова устраивал тендер на проведение юбилея Театра имени Вахтангова. С ним соревновался МХТ им. А.П. Чехова. Победил Театр Вахтангова.

3. Для спектакля «Сон в летнюю ночь», который ставили в питерском театре «Балтийский дом», понадобился костыль. Дирекция театра вынуждена была проводить конкурс среди трех изготовителей костылей. В другом спектакле понадобились мороженые куры. Был проведен тендер среди птицефабрик северной столицы.

По сути, у нас происходят сейчас процессы, сопоставимые с тем, что происходило в России в самые махровые годы советской власти. Тогда способом регуляции культурной сферы была идеология, теперь — принявший совершенно фантасмагорические формы финансовый механизм.

Представьте себе, что вы домохозяйка и вам надлежит составить смету, указав, сколько именно рублей вы израсходуете в ноябре следующего года на подсолнечное масло. Именно в таком положении находятся сейчас театры. Они должны заранее понимать, сколько придется потратить на декорации спектакля, к которому еще даже не готов макет оформления, а сколько на костюмы, сколько на туфли «белый верх — черный низ», а сколько на «черный низ — белый верх». Тотальный контроль над финансовой деятельностью (абсурдный даже, когда речь идет о фабрике, не говоря уже об учреждениях культуры) нашел свое предельное выражение в идее тендеров.

Идея эта, как и многое другое, была заимствована Россией на Западе и сама по себе является весьма разумным способом бюджетирования. Если дело касается госзакупки зерна, строительства электростанции или разработки месторождения, соперничество нескольких подрядчиков полезно, как вообще полезна в сфере экономики всякая соревновательность. Но федеральный закон #94 с невинным названием «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» (или в просторечье «закон о тендерах») фактически приравнял к разработке месторождения любую жизнедеятельность учреждения культуры вплоть до покупки реквизита и фатально лишил театры оперативности (на любое тендерное решение требуется не менее 60 дней).

Несложно догадаться, что многие так называемые тендеры проводятся в связи с этим постфактум: фестиваль стартовал и даже прошел, и тут на него объявляется конкурс. Декорации к спектаклю сделаны, теперь надо провести на них тендер. Обстоятельства этой имитационной соревновательности достойны войти в учебники по истории театра абсурда. Представители одного из московских коллективов красочно описывали, как собираются в одной комнате люди, проводящие псевдотендер, произносят под диктофон (аудиозапись является частью отчетной документации) заученный текст и рвут над диктофоном бумагу, имитируя вскрытие некоего конверта с именем победителя. Имитационная соревновательность, однако, чревата реальными последствиями.


ВАЛЕРИЙ ШАДРИН, генеральный директор Международного театрального фестиваля имени А.П. Чехова:

«Фестиваль, как все понимают, невозможно подготовить за год или даже за два. Это кропотливая и длительная работа. Сейчас, например, мы составляем программу 2010 и 2011 годов. Но если какой-то компании, творческой или строительной, вдруг придет в голову идея принять реальное, а не имитационное участие в конкурсе на проведение Чеховского фестиваля и она заявит некую сумму (условно 200 млн), а мы, не зная этого, объявим бюджет будущего фестиваля равным 205 млн, то тендер автоматически выиграет эта компания. Критерием оценки выступают именно деньги, а не уровень уже проведенных проектов или репутация организации, участвующей в конкурсе».

Тендерная комиссия не только решает, какой исходящий реквизит или туалетную бумагу следует закупать театру, но и с каким театральным художником или режиссером ему надлежит сотрудничать.


МАРК ЛИТВАК, директор Московского ТЮЗа:

«Догадываетесь, какова будет реакция Сергея Бархина, оформившего множество спектаклей в нашем театре, если я предложу ему поучаствовать в конкурсе наравне с каким-нибудь Тютькиным. А ведь то, что ответит мне Бархин, еще не главная проблема, поскольку выиграть конкурс легко может означенный Тютькин, если заявит меньшую сумму затрат, нежели выдающийся сценограф Бархин».

Каждый чиновник, по известному закону Паркинсона, рождает двух подчиненных. Бюрократов всегда было много. Теперь их стало неправдоподобно много (и все они, заметим, получают зарплату). Но их все равно не хватает, ибо тендеров бесчисленное множество. Поэтому госучреждение (театр) обязывают «воспитать Бабу-Ягу в собственном коллективе». А именно направить на трехмесячное обучение добровольцев из штатных сотрудников театра, которые потом станут участниками тендерной комиссии. Обучение одного человека стоит сейчас 17 тысяч рублей, четырех человек (меньше не получается) — 68 тысяч. Умножаем на 1000 учреждений культуры в Москве (только культуры!) — получаем 68 млн рублей, или 2,8 млн долларов. И это только видимая часть айсберга.

Тотальный контроль над государственными средствами, призванный вроде бы предотвратить их разбазаривание, в реальности обходится государству дороже любого воровства и при этом, что важно, совершенно не отменяет воровства и коррупции, а лишь переводит их в несколько иное, чем прежде, пространство.


АНДРЮС РАШИМАС, директор Московского театра «Школа современной пьесы» кандидат социологических наук:

«Государство не оставляет пространства для применения моих экономических знаний, моего умения вести переговоры с поставщиками и подрядчиками, пространства для маневра при выборе «вдруг» появившейся пьесы или приглашения интересного режиссера, который не готов ждать, пока я от его имени выиграю конкурс с парочкой «мертвых душ». Логическим продолжением этой системы должна стать единая дирекция, одна на всю страну, которая сама будет за всех планировать, проводить конкурсы и оплачивать выигравшим компаниям их работу. Кажется, нечто подобное мы уже проходили».

Результат этих нововведений несложно предсказать. В складывающейся ситуации выживут директора, менее всего заинтересованные в качестве театрального продукта. Они буду вовремя составлять отчеты и проводить тендеры, но при этом говорить режиссеру: этого я тебе не куплю, обойдешься; мне из-за твоей прихоти надо корректировать бюджет, а Марья Ивановна меня и так не любит. Инициативные люди, которым надоест жить под этим прессом, уйдут (да уже уходят). В том числе в частные театры, в антрепризы, которые живут по законам рынка с соответствующим рыночным театральным продуктом. Зрелищ будет много, даже больше, чем теперь, театральное искусство почти исчезнет. Директоров же гостеатров будут в соответствии со старой отечественной традицией рекрутировать из директоров бань. Восстановится нормальный советский процесс. Просто бал в нем будет править не идеология, а новоявленная финансовая бюрократия.


Еще по теме:
Марина Давыдова. Закон о тендерах

Ссылки

• Марина Давыдова. Закон о тендерах