«Дон Карлос» Темура Чхеидзе

Спектакль, выпущенный к 90-летию БДТ, завис в каком-то безвременье, где перемещаются не люди, а функции и символы

Сцена, как любят Чхеидзе и его постоянный сценограф Георгий Алекси-Месхишвили, почти пуста. Разве что быстро появятся — быстро пропадут большая чаша с водой на подставке, пара кресел, письменный стол, глобус. Диагональная стена с тремя проемами; винтовая лестница у портала; в вышине — наклонная плита, напоминающая кессонированный потолок. На задник проецируются слайды: фрагменты барочной статуи, плафона, лепнины.

Чем меньше деталей обстановки, тем крупнее может быть подан актер. Жанр-то пьесы Шиллера — трагедия, то есть стихия мощных чувств и пламенных страстей.

Трагедии не вышло. Романтические стихи пылкого Шиллера петербургский поэт Елена Шварц заново, для этого спектакля, перевела прозой. Надо думать, преследуя две цели: сделать текст менее пафосным и более доходчивым. Но этот верный ход не спасет спектакль, если актеры разучились играть, а режиссер — ставить первый план пьесы. Трагедия Шиллера — это не одноименная опера Верди, где можно наслаждаться музыкой, не слишком вдаваясь в фабулу.

Действие пьесы происходит в XVI веке при дворе испанского короля Филиппа II. Его сын Карлос влюблен в собственную мачеху — королеву. Сам Филипп вожделеет к принцессе Эболи. А та в свою очередь — к Карлосу. Тем временем является друг детства принца маркиз Поза, который печется о независимости Фландрии, порабощенной испанской короной, и подвигает Карлоса на борьбу за ее освобождение. И тот хочет ехать в Брюссель, но ткачиха с поварихой, с сватьей бабой Бабарихой… то бишь, тьфу, злокозненные герцог Альба и духовник короля Доминго не хотят его пустить чудный город навестить. И при этом все бесконечно перехватывают письма со всяким компроматом и сливают его королю…

Этот путаный сюжет надо изложить так, чтобы публика, отнюдь не знающая трагедию назубок, хотя бы поняла, кто кому дядя. Но столь простой задачей сотрудники БДТ не озабочены, поскольку заняты производством высокого и прекрасного. Высокое и прекрасное воплощено в торжественных, мерных, красивых мизансценах и еще более красивых платьях Марины Еремейчевой, которые актрисы величественно носят. Вот, собственно, и все, что может предложить зрителям Чхеидзе. И этот драматический балет длится четыре с половиной (!) часа.

Рецензируя «Дядюшкин сон», предыдущую постановку Чхеидзе в БДТ, я попенял спектаклю на отсутствие ансамбля: с мастерскими работами Алисы Фрейндлих и Олега Басилашвили диссонировали бледные, натужные, а то и просто малопрофессиональные роли окружающих. Должно быть, критика услышана: к ансамблю «Дон Карлоса» претензий нет — играют все ровно. Вернее, не столько играют, сколько красят интонации. Кажется, актеры разучились играть характеры. Не характерность (тут всё на месте — например, Геннадий Богачев в роли великого инквизитора еле передвигает ноги, старчески шепелявит etc.), а именно характер. Ходят какие-то мужчины и женщины, называют себя герцогами и принцессами, старательно подают друг другу руку, как в паване, достают шпаги, преклоняют колено и приседают в реверансах — но кто они? Владение актерским мастерством предполагает умение вырастить в себе самом некое другое существо, дать ему дыхание, заставить поверить в его реальность — и пребывать на сцене в постоянной вибрирующей связи с этим созданием. Тогда становится понятно, что перед тобой не только актер — к примеру, народный артист Ивченко, — но еще и король; не посторонний персонаж из старинной пьесы, а внятный твоим чувствам человек.

Ничего этого нет. Театральный язык Темура Чхеидзе завис в каком-то безвременье, в котором перемещаются не люди, а функции и символы. Квелое тело трехактного спектакля все расползается и расползается, умножая череду никуда не ведущих сцен. Перефразируя пьесу Треплева из «Чайки»: холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Скучно, скучно, скучно.

В 1919 году Большой драматический театр открылся как раз «Дон Карлосом», но этого обстоятельства явно недостаточно, чтобы вновь без особой надобности обращаться к весьма густонаселенной пьесе Шиллера. Ведь никакой «прославленной товстоноговской труппы» давно не существует. Это стало всего лишь фигурой речи.


Другие материалы раздела:
Марина Шимадина. «Латышская любовь» Алвиса Херманиса на «Золотой маске», 30.03.2009
Ольга Рогинская. Лев Эренбург на «Золотой маске», 27.03.2009
Ксения Аитова. Как живет театр в кризис, 24.03.2009