Просмотров: 47423
10 вещей Ольги Барнет
01/06/2012
Работы Петра Вильямса, эскиз Владимира Дмитриева, кукла-маркиза и штоф, в котором не было водки
Ольга Барнет в фильме Андрея Тарковского «Солярис», 1972
Сегодня мы открываем новую рубрику — «Личные вещи». OPENSPACE.RU побывает в гостях у людей, которые многое видели, многое пережили и запомнили. По нашей просьбе они покажут свои
семейные реликвии — от писем и фотографий до хозяйственных мелочей — и расскажут истории, которые с ними связаны. Наш первый визит — к актрисе МХТ Ольге Барнет, дочери кинорежиссера Бориса Барнета («Дом на Трубной», «Окраина», «Подвиг разведчика») и звезды Вахтанговского театра Аллы Казанской, легендарной испонительницы роли Нины, которой Арам Хачатурян посвятил свой знаменитый вальс к лермонтовскому «Маскараду».
1. Алла Казанская. Рисунок Петра Вильямса
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Этот рисунок был у мамы, сколько я себя помню. Поглядите, в каком он виде — помятый, лежал где-то, сложенный вчетверо. Я ей как-то сказала: «Мам, ну что ж ты до такой степени ничего не ценишь?» Ведь и Вильямс, и другие выдающиеся люди готовы были многое ей отдать и многое для нее сделать. Но она как-то легкомысленно к этому относилась. Ничего не собирала, не коллекционировала. Я даже не очень понимаю, когда был выполнен этот рисунок и что на ней за платье. Но подозреваю, что это нарисовано к спектаклю «Волки и овцы». К сожалению, Вильямс и Казанская вместе в театре никогда не работали, но так как он за ней ухаживал во время постановки «Волков и овец», думаю, это примерно в то время и произошло.
2. Портрет Бориса Барнета работы Петра Вильямса
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Это тоже работа Петра Вильямса. И это уже портрет отца. Он очень мне нравится. В нем какие-то вещи очень точно схвачены. Вот эта гвоздика в руке и расползающийся совершенно стул. Отец был мощный, крупный человек, хотя и не такого уж высокого роста. У него вещей было мало, но он любил и умел одеваться, всегда очень элегантно выглядел. В светлом плаще, в шляпе немного набок. Мама вспоминала, как она сидела как-то дома и раскладывала пасьянс. А папа где-то, ну… погулял немного. Пришел, открыл дверь. Она долго не оборачивалась, потом все же обернулась. И увидела, что он стоит в дверном проеме — в плаще, в шляпе, эдак картинно опершись на открытую дверь. И говорит театральным голосом, упреждая развитие событий: «В конце концов, мне эти скандалы надоели!» Этот портрет сделан до знакомства Вильямса с мамой. Так что тут нарисован вовсе не муж женщины, за которой художник ухаживал, как можно было бы подумать. Вильямс рисовал не мужа Казанской, а режиссера Бориса Барнета. И истории этих двух портретов — совершенно параллельные истории.
Читать текст полностью
3. Канделябры
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Когда мама переехала к отцу, она была очень благополучной женщиной, потому что у нее до отца был муж, который работал в торгпредстве. У нее были и туалеты, и все-все. Она переехала на Дорогомиловскую улицу с Арбата, что сейчас равносильно переезду из центра куда-нибудь в Хорошево-Мневники. У папы была двухкомнатная квартира. Одна комната была вообще пустая. А во второй стоял ящик, покрытый парчой. Такой элемент шика в нищем доме. Папа тогда не работал — картины не снимал. В какой-то момент мать сказала отцу: «Смотри, у меня остались последние шелковые чулки». На что отец немедленно ответил: «Никогда не думал, что ты такая мещанка». И вот когда настал край, решено было продать эти канделябры. Отец взял их в свои большие руки, так точно нарисованные Вильямсом, и понес их в комиссионный. Но в комиссионном сказали, что им канделябры не нужны, потому что «такой дряни» у них у самих очень много. И папа вернулся не солоно хлебавши. С тех пор мы так с этими канделябрами и прожили.
4. Штоф
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Штоф хороший. Древний. А история, связанная с ним, проста чрезвычайно. У нас в поставце всегда что-то НЕ стояло. То есть в доме напитки не держались. В силу… ну, в общем, в силу… Мама рассказывала, что однажды все же купили водку, настояли ее на калгане, и она была такая вкусная-превкусная. Папы не было дома, в гости пришла Александра Александровна Дикая. И кто-то еще. Мама сварила картошку, была селедка, грибы, которые сами солили, накрыли стол. Давайте, думают, по рюмке выпьем. Поставили штоф, рюмки красивые, налили, а там чай. Приходит отец. Мама говорит: «Боря, ну что ж это такое». — «А что? Ничего!» Так он и не сознался.
5. Портрет Александры Дикой
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
А вот и портрет самой Александры Александровны Дикой работы Якова Шапиро. Выполнен 15 августа 1925 года. Как вы понимаете, это жена известного артиста и режиссера Алексея Дикого, игравшего в советских фильмах самого товарища Сталина, что, впрочем, не помешало ему отсидеть в сталинском лагере. Александра Александровна была балериной, но, связав свою судьбу с Алексеем Денисовичем, бросила профессию, потому что, как она говорила, жизнь с Алешей — это замена смертной казни и это невозможно ни с чем совместить. Она была очень мудрая женщина, очень. Что бы ни происходило, держала себя в руках. Даже когда он выпивший под утро домой приходил, она просто открывала глаза и говорила: «О, Алешка пришел!» И все. И больше ничего. А Алексей Денисович был крутого нрава, в загуле любил побить посуду. Мама как-то присутствовала при одном из таких эпизодов. Дикий бил посуду — просто об стены шарахал. Мама говорит: «Александра Александровна, да успокойте вы его!» А Александра Александровна отвечает: «Не волнуйтесь, вот смотрите внимательно — он ведь дорогого-то ничего не бьет». Их посадили обоих. Причем примерно в одно и тоже время. Она была очень маленькая, худенькая. Каким образом она попала в карцер, я не знаю. Но, говорила она, меня спасло только одно, то, что я была балерина и все время вставала на пуанты. Потому что там было очень узкое пространство, нельзя было повернуться. И еще — продолжала Александра Александровна — я все время почему-то читала наизусть «Медного всадника». А сам Шапиро, сделав этот портрет, быстро отбыл за границу. И там, говорят, вполне себе процветал. Художник-то хороший — посмотрите, какая рука!
6. Фотография Аллы Казанской
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
А это как раз молодая мама. Фотография сделана на съемках жуткого совершенно фильма под названием «Юность командиров». Они там в горы все время идут, скачут куда-то, потом она кого-то спасает. Ну и все хорошо, конечно, кончается. В общем, это запредельное что-то, а не фильм. Но я фотографию не за это ценю. Красота разная ведь бывает. Скажем, в этом фильме Татьяна Окуневская еще снималась — считалось, что она тоже красивая. Но мне показалось, что этот портрет и то, как мама выглядит, совершенно выпадают из стилистики и фильма, и времени вообще. Тут очень современная какая-то красота. Да и в самом фильме нет ни одного момента, когда бы Казанская была в том времени. Она вываливается из него абсолютно. И тут это очень видно, по-моему.
7. Эскиз к «Пиковой даме»
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Это эскиз к спектаклю в Большом театре. Художник Владимир Дмитриев. Они являются какими-то нашими дальними родственниками. Мамин папа и Владимир Владимирович Дмитриев были братьями. Кажется, двоюродными. Это, конечно, не самый лучший эскиз. Потому что работы у них я видела в доме просто фантастические. Потом в силу разных обстоятельств часть этой роскоши хранилась в гараже, и, конечно, некоторые вещи просто пропали — ну, в смысле, испортились. А вот у его дочери, Ани Дмитриевой, знаменитой нашей теннисистки и спортивного комментатора, осталось много работ. И у телеведущего Володи Молчанова, ее сводного брата.
8. История куклы
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Мамин дедушка, Валерьян Алексеевич Апостолов, был офицер, донской казак, и он участвовал в белом движении. Сначала он был у Краснова, потом у Богаевского. В 1919 году понял, что все — нужно уезжать. Но он эмигрировал без жены, Ольги Александровны, и без двух своих дочек, то есть, соответственно, без моей бабушки и ее сестры. У них тогда были женихи в Москве, и они сказали, что никуда не поедут, а он сказал, что не может оставаться, его просто расстреляют, и на этом все закончится. В 1921 году он, как и положено, через Константинополь оказался в Париже. И оттуда до 1933 года все время посылал с какими-то оказиями посылки жене и девочкам. В 1933 году мамина бабушка, его жена, написала, чтобы он больше ничего им не присылал. Потому что это становится опасно. После этого он прислал только вот эту куклу, потому что, как он написал, она очень похожа на Ольгу Александровну. Кукла была очень дорогая, с веером, в роскошном платье маркизы и к тому же с музыкальной шкатулкой, то есть можно ее завести, и она начинает двигаться под музыку. Эту куклу никому не давали. Мама мечтала, чтобы ей ее подарили. Но так и не дождалась. И только когда мне исполнилось 8 лет, кукла досталась мне. С тех пор мы так и не расстаемся.
9. Старая фотография
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
А вот Валерьян Алексеевич Апостолов, который прислал куклу из Парижа. И Ольга Александровна Апостолова, на которую кукла похожа. Вглядитесь — ведь правда же похожа!
10. Керамическое изделие
© Евгений Гурко / OpenSpace.ru
Это долгая история. Году, наверное, в 1980-м мама в Литературной газете прочитала статью об Ахматовой. Дала ее мне и говорит: а ты знаешь, кто это пишет? Это пишет моя тетка Галина Лонгиновна Герус. «А почему мы ее никогда не видели?». «А она живет в Ташкенте». Тетка была замужем за известным композитором Алексеем Федоровичем Козловским. Тогда говорили, что есть два современных композитора — Козловский и Шостакович. Году в 1937-м его вызвал к себе один следователь и сказал: я являюсь поклонником вашего творчества, сегодня вечером вы должны уехать, потому что завтра вас посадят. Они, наскоро собравшись, уехали в Ташкент. А когда Ахматова была в Ташкенте в эвакуации, то первая жена Бориса Пастернака, Евгения Владимировна, познакомила их. И они очень подружились. Ахматова посвятила Козловскому много стихов. Кажется, она слегка была даже в него влюблена.
Мама не поленилась, поехала в Ташкент и познакомилась там с Галиной Лонгиновной. Она оказалась удивительной женщиной. Долгое время писала нам письма. Меня всегда поражал их слог — такой старомодный, опять же не из нашей жизни и не из нашего времени. В этих письмах она проследила чуть не всю родословную нашей семьи, начиная аж с Византии.
{-tsr-}В какой-то момент Галина Лонгиновна — она уже осталась к тому времени одна — стала плохо видеть, и тогда она начала наощупь лепить керамические изделия. Вот одно из них, которое она прислала маме. Милая такая вещица, из глины. Она сама ее обожгла. Мне рассказывали, что уже в конце жизни к ней приблудился аист, которого она спасла. И они какое-то время так жили вдвоем с аистом. Когда Галина Лонгиновна умирала, аист не отходил от ее ложа. Положил голову на кровать и стоял. На одной ноге, потому что вторая у него была перебита. Она умерла, и через несколько дней он тоже умер. А у нас остались от этой удивительной женщины письма и маленькая керамическая безделушка.
