«БерлусПутин» в «Театре.doc»

Политический фарс, которым «Театр.doc» отметил свой десятилетний юбилей, доказал, что самоцензура в России стремительно выходит из моды

Имена:  Варвара Фаэр · Дарио Фо · Евдокия Германова · Франка Раме

Фарс нобелевского лауреата Дарио Фо, в котором Путину пересаживают половину мозга Берлускони (получившийся двуглавый аномал l'anomalo bicefalo ужасается тому, что натворил прежде), в Италии шел в таком же, как Doc, небольшом театрике. Потом его, хоть и со скандалом, даже показали по какому-то частному каналу, после чего журналисты заявили великому и ужасному Дарио, что он победил цензуру.

Лично я первый и последний (пока) раз подверглась цензуре в 2003 году, в журнале «Итоги». Мне заказали статью про «Театр.doc». Вернее, это была статья про только появившуюся у нас «новую драму» — она называлась «Драма времен интернета и мобильника». Я выбрала «Кислород» Ивана Вырыпаева и Виктора Рыжакова, который вышел в «Театре.doc» годом раньше; «Потрясенную Татьяну» — семь коротких пьес Лаши Бугадзе, объединенных Михаилом Угаровым в один спектакль, — и еще пару постановок. При публикации из статьи исчезла цитата про то, что у летчика, врезающегося в здание торгового центра, и у пожарного, который тушит образовавшееся пламя, одна цель — кислород. А абзац про «Потрясенную Татьяну» сократили раза в два. Текст «Кислорода», объяснили мне, руководство журнала сочло пропагандой терроризма. Ну, а про Грузию вообще нечего писать — у нас с ней война вот-вот начнется.

Это я к тому, что постановки «Театра.doc» всегда задевали чью-то любимую мозоль. Возьмите афишу большинства академических театров: если на ней нет даты, нелегко будет отличить, сегодняшняя это афиша или, скажем, десятилетней давности. В Doc иначе. Правда, и традиционных афиш тут нет; во всяком случае, я не видела, чтобы они были где-то расклеены. Зато навскидку помню, что десять лет назад здесь шла «Большая жрачка» — фарс о том, что творится на ТВ; «Песни народов Москвы» — о жизни бомжей, где одного забулдыгу невероятно точно изображал Вырыпаев. И «Преступления страсти» — реальные рассказы женщин, сидящих в колонии, поставила все та же Варвара Фаэр. Сегодня к остросоциальным памфлетам вроде «Жизнь удалась» в «Театре.doc» добавились острополитические: «Час восемнадцать» — о том, как умирал юрист Магнитский; «Двое в твоем доме» — о домашнем аресте Владимира Некляева, ну и «БерлусПутин». Чувствуете? Это не «Театр.doc» изменился (он, как известно, только зеркало) — это изменились болевые точки.

Текст Дарио Фо, написанный при участии Франки Раме, в «Театре.doc» адаптировали: думаю, в оригинале драматург глубже внедрялся в итальянское полушарие «бицефала» и вряд ли был настолько осведомлен о жизни русского премьера, как следует из спектакля. Можно предположить, что от Фо в «БерлусПутине» вообще не так уж много. Но одно ощущается точно — дух итальянского площадного театра. А что самое главное в площадном театре? Бесстрашие и заразительность.

У нас, как известно, самоцензура куда важнее цензуры. Иной раз пишешь и думаешь, как бы не навредить людям. Того и гляди — пожарные, налоговая инспекция, изменение состава «совета директоров» и… прощай, подвал в Трехпрудном. Так вот бесстрашный спектакль, поставленный режиссером Варварой Фаэр, лишает человека подобных тормозов.

…Однажды Берлускони приехал на дачу к Путину, а на того, как назло, готовилось покушение. Перепутав, террористы ухлопали Берлускони (зря он переоделся в подаренное Путиным кимоно!), а нашего премьера ранили в голову. В панике врачи пересадили правое полушарие итальянского лидера русскому, а народу объявили, что Путина задело шасси взлетающего самолета.

Сергей Епишев и Евдокия Германова играют не только раненного в голову Путина и его жену Людмилу, но и некоего оппозиционно мыслящего режиссера (назовем его N), предлагающего актрисе Жанне почитать текст по ролям в преддверии будущих съемок. Клоунесса Евдокия Германова, которую не раз сравнивали с Джульеттой Мазиной, играет пародию и на себя саму, и на само актерское тщеславие. Ее Жанна получила огромный аванс, и потому сперва шумно восторгается каждым словом, а потом все больше стихает. «Это только репетиция?» — с надеждой спрашивает она. «Конечно», — успокаивает он, потихоньку включая камеру. Действие происходит в монастыре, куда к Людмиле, кроме мужа, явится еще парочка персонажей: русский священник и итальянский врач (все тот же Сергей Епишев в черной рясе или хирургическом колпаке). «Он вошел, голый по пояс, на горных лыжах и с двумя древнегреческими амфорами под мышками», — шепчет, тараща глаза, «Людмила», пока на сцену (она в Doc, как известно, в полуметре от зрителей и без всяких кулис, просто дверь) вваливается двухметровый Епишев, с забинтованной головой и напяленной поверх рубашки пластмассовой грудью атлета.

По закону физики минус на минус дает плюс: из комы гибрид двух лидеров выходит порядочным человеком, страдающим не только от потери памяти, но и от того, что рассказывает ему Людмила. «Дружок, неужели все это сделал я?» — спрашивает он жену, глядя на голодных, злых пенсионеров, скалящих на него беззубые рты с экрана…

Экран заменяет белое полотнище на двух древках — с такими сейчас ходят на демонстрации. На него режиссер N проецирует фрагменты недавних митингов и путингов. Когда в кадре появляются Михалков, Табаков и другие культурные доверенные лица кандидата в президенты, Жанна не выдерживает: она больше не желает обливать премьера грязью. «Тогда аванс верните», — говорит режиссер. «А его уже нет — ипотека, 39 процентов годовых», — тоскливо бубнит она, со вздохом берясь за текст. Вскоре актерский темперамент и тщеславие одерживают верх. Войдя в раж, Жанна — от лица жены — припоминает премьеру всё: от опозданий на свидания, «запорожца» без глушилки, сумок с продуктами, которые она таскала, будучи беременной, до знаменитого кооператива «Озеро» и прочего, что заставляет «мужа» все больше округлять глаза.

«Блажен тот народ, которому нужны не герои, а лизоблюды», — наконец изрекает он и направляется в Думу. Лучшая сцена «БерлусПутина» снята на пленку: кафедра; забинтованный, тактично прикрывающий руками соски премьер призывает разоблачить всех жуликов и воров, и в первую очередь самого себя. Тут камера отъезжает, и мы видим реальные физиономии депутатов, которые в сочетании с произносимым текстом кажутся смешнее любого шаржа.

К финалу в стране начнется революция. Освободят Ходорковского, а Путин распорядится начать уголовный процесс против себя и своего окружения. Тут врачи спохватятся, пустят ему в мозг пару электрических разрядов — и все встанет на места: человеческое, хоть и забинтованное, лицо снова скроет маска доброго Добби. И пока Епишев будет ее натягивать, актриса вытащит канистру с бензином, который для нее заранее приготовили «друзья по партии». Собираясь сжечь ненавистного крамольника и отснятую им пленку, она поднесет спичку... но на экране появится Хиллари Клинтон. Голос на ломаном русском поблагодарит исполнителей за отлично выполненную работу и скажет, что снятый режиссером N фильм о Путине стал главным мировым хитом…

Смотришь этот местами изящный, местами прямолинейный и грубоватый фарс и думаешь: как было бы здорово наблюдать все это, будучи иностранцем, чутко сострадающим чужому горю. Потому что пассивно сострадать своему уже нет сил. Как нет сил остановиться у актрисы Жанны, чередующей приступы животного страха перед властью с приступами неудержимой ненависти к ней же.

Не знаю, как было у Дарио Фо, но в русской версии «БерлусПутина» главным открытием кажется именно это — то, что сегодня неприязнь к власти не могут сдержать даже самые покорные и прикормленные. Одним словом, самоцензура в России стремительно выходит из моды. А уж моду «Театр.doc» всегда чувствует первым.