А почем у вас аренда?

Сколько стоит снять зал в центре Москвы, как это влияет на цены фестивальных билетов? OPENSPACE.RU попытался разобраться в насущных вопросах театральной недвижимости

Разговор о кризисе репертуарной театральной системы России стал уже общим местом. И все чаще рассуждения о художественной состоятельности этой системы упираются в вопросы финансового и хозяйственного толка. Один из главных вопросов такого рода: как используют хозяйствующие субъекты здания, переданные им правительством Москвы или РФ в оперативное управление? Проще говоря, проблема аренды. Это истинный бич для всех, кто когда-либо сталкивался с организацией фестивалей, по числу которых Москва сейчас уверенно занимает лидирующее среди театральных столиц мира. Все знают, что летом в столице (раз в два года) проходит Чеховский фестиваль, осенью — NET и «Сезон Станиславского», весной — «Золотая маска». Многие директора театров верно рассудили: чем круче, чем богаче фестиваль, тем больше с него можно взять.


Мария РЕВЯКИНА, генеральный директор Национальной театральной премии и фестиваля «Золотая маска»:
Сейчас мы занимаемся бюджетом фестиваля, который пройдет в 2012 году, и самая большая статья расхода — это аренда.

Каждый из фестивалей пытается решить проблему с арендой по-разному. Если взглянуть на афиши NET’а, то видно, что организаторы стараются найти адекватную замену залам репертуарных театров — спектакли играются в Домах культуры, в помещениях арт-центров. Стоимость аренды в них ниже, чем в любом из репертуарных театров, располагающихся в центре города, но ДК не обладает фестивальной репутацией, до него долго добираться, а главное, подобные площадки, как правило, очень скромно оснащены. В них могут играть лишь простые по техническому оснащению спектакли.

Для Чеховского фестиваля такой вариант чаще всего вообще неприемлем — в его сфере интересов в основном большие, многонаселенные, технически навороченные спектакли. Такой фестиваль автоматически становится заложником финансовых требований площадок, обладающих соответствующими параметрами и мощностями. МХТ, Театр им. Моссовета, Et Cetera, Театр п/р П.Н. Фоменко — выбор невелик. И тут в силу вступают личные отношения организатора фестиваля и директора, ибо никаких иных регулирующих механизмов в России попросту не существует.

Высокая арендная плата автоматически влечет за собой повышение цен на билеты. Проще говоря, фестивали перекладывают свои траты на плечи зрителей, ибо никаких регулирующих механизмов в сфере ценообразования (на фестивальные билеты, во всяком случае) тоже нет. Например, самый дешевый (!) билет на спектакль «Липсинк» Робера Лепажа, показанный в прошлом году в рамках Чеховского фестиваля на Новой сцене «Мастерской Петра Фоменко», стоил 1500 рублей.

Впрочем, сказанное касается не только фестивалей.


Эльшан МАМЕДОВ, руководитель продюсерской компании «Независимый театральный проект»:
Честно говоря, не понимаю, откуда берутся суммы, за которые гостеатры сдают нам площадки. Например, театр объявляет нам, что с этого сезона повышается плата за аренду. Почему и на основании чего — ответа на этот вопрос я никогда не могу добиться. То есть у нас цены на билеты остались прежними, а нас вдруг ставят перед фактом. Естественно, через какое-то время мы сами вынуждены повышать цены на билеты.

Должны быть нормативы. Например, во Франции очень четко составляются контракты. Ты занимаешь здание, есть четко установленная сумма аренды, и она может повышаться, скажем, только раз в десять лет. В договоре также прописан коэффициент, насколько можно повысить. Это не как у нас — пришел директор и сказал: сегодня у тебя аренда была 100 р., а завтра 150.

Согласно Гражданскому кодексу определение суммы аренды является сегодня прерогативой хозяйствующего субъекта, т.е. какого-либо «потолка» не существует вовсе.


Михаил ПУШКИН, директор Театрального центра «На Страстном»:
Когда какой-нибудь слишком активный продюсер пытается пробиться к нам с сомнительным продуктом, я называю какие-нибудь запредельные суммы. Чтобы просто отбить охоту. — Сколько стоит? — Миллион. — А почему? — А я так хочу.

В такой ситуации гастрольный спектакль иногда вообще оказывается на грани срыва. В этом отношении показателен не получивший широкой огласки, но тем не менее очень громкий скандал, случившийся несколько лет назад у Чеховского фестиваля с МХТ, когда чуть не сорвались показы того же Лепажа. Стороны заранее договорились о стоимости аренды, но незадолго до гастролей, когда деньги на привоз спектакля Чеховский фестиваль уже частично потратил, МХТ вдруг заявил о том, что меняет условия и существенно повышает цену. Тогда показы спектаклей все же состоялись, но больше с МХТ Чеховский фестиваль не сотрудничает. Надо сказать, МХТ, обладающий современной, оборудованной по последнему слову техники площадкой, вообще очень неудобный партнер для фестивалей.


Мария РЕВЯКИНА:
В отношении стоимости аренды из драматических театров самый дорогой — МХТ. В этом году мы впервые нашли с этим театром приемлемый для обеих сторон вариант. Он связан с обменными гастролями с Александринским театром. Но вообще мы редко туда обращаемся — дорого. Что касается МХАТа Дорониной, я знаю, что Валерий Иванович Шадрин пытался с ними договариваться, мы даже не пробовали. По-моему, они сдают только под рок-концерты.

Существует мнение, согласно которому стоимость аренды исчисляется в зависимости от стоимости аншлага в том или ином театре. Но спектакли в театрах разные, цены на билеты, соответственно, тоже. И если высчитывать, например, по такому принципу стоимость одного дня в МХТ, то по какому спектаклю судить — по «Копенгагену» или, скажем, по «№13»? Получатся совсем разные суммы. Следует также учитывать, что залы обычно сдаются в выходные для театра дни, и оценивать простаивающий зал по максимуму кажется странным. Другое дело, что прокат чужого спектакля в выходной день влечет за собой траты — нужно как минимум оплатить выход рабочих сцены, билетерш, кассиров.


Михаил ПУШКИН:
Политика у каждого директора своя. Я исхожу из себестоимости дня. Условно говоря, я должен в месяц энную сумму истратить на все накладные расходы. Даже не на приобретение чего-то нового, а просто сделать текущие платежи. Это фонд заработной платы, коммуналка и т.д. Есть некая сумма, которую я трачу из месяца в месяц. Если эту сумму разделить на 30—31 день, получится себестоимость площадки в день.

В Европе государство относится к фестивалям более внимательно. Например, один из организаторов известного театрального фестиваля в Тампере (Финляндия) был очень удивлен, когда-то кто-то из российских коллег задал ему сокровенный вопрос, сколько он платит за аренду площадки. Оказалось — нисколько. Это городское мероприятие, проводимое по большей части на сценах городских театров, и город считает абсурдным перекладывать бюджетные деньги из одного кармана в другой, да еще предоставляя право директорам театров решать, сколько именно денег надо переложить.


Эльшан МАМЕДОВ:
Это неправильно, когда государственный театр за деньги сдает государственному фестивалю площадку. В Европе такого нет, это же одна казна, это ненормально, а ведь есть еще и налоги.

Оказывается, в Москве подобная практика когда-то тоже существовала.


Мария РЕВЯКИНА:
Несколько лет назад правительство Москвы брало на себя эту функцию, и мы не платили за аренду. Договаривались с театрами московского подчинения, но аренду им напрямую оплачивало правительство города. И тогда не было, к слову, никакого НДС, который мы тоже обычно платим. Но потом такая практика прекратилась. Надо при этом учесть, что сейчас театры московского подчинения переходят в автономию по федеральному закону №83-ФЗ, что побуждает их зарабатывать деньги. Поэтому каждый театр будет диктовать нам ту цену аренды, которую посчитает нужной.

Да и вообще непонятно, зачем театрам сдавать площадки под спектакли из провинции или под гастроли «Шаубюне» или «Комеди Франсез»: куда выгоднее сдать их под тот же рок-концерт. Действующее законодательство не может им этого запретить, с одной стороны. И ни к чему их не обязывает — с другой.

Какой может быть выход из данной ситуации? Один из них — строительство, открытие специальных фестивальных площадок.


Михаил ПУШКИН:
«Золотая маска», Чеховский фестиваль — это фестивали, у которых нет своих площадок, что, наверное, неправильно. Если бы была специальная фестивальная площадка, как, например, в Берлине, это было бы прекрасно. А лучше несколько площадок.

Мне кажется, фестивали должны происходить в своем месте. Тогда возникнет и фестивальная атмосфера, которую трудно создать, если спектакли играют на разных площадках стационарных театров со своей аурой и своим репертуаром.

С другой стороны, это решит только часть проблем, потому что любая, даже сверхсовременная площадка имеет свой технический «потолок».

{-page-}

 

Мария РЕВЯКИНА:
Такая идея может быть воплощена, но это должна быть универсальная площадка, потому что для каждого приезжающего спектакля нужны

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: что мы сделали зря
• Скользкий менеджмент или общее дело?
• Мария Годованная о Йонасе Мекасе
• Уроки «Оккупая» и ностальгия по искусству
• Рейтинг театральных вузов

индивидуальные условия. Зеркало сцены у всех разное. Из 52 привозимых нами спектаклей каждый имеет свой технический райдер. Так что это решило бы часть проблем, но не все. Потом эту площадку все равно надо содержать — как минимум платить контролерам, уборщицам, световикам. То есть какая-то минимальная аренда там все равно будет. К тому же мы показываем наши спектакли концентрированно, с конца марта до середины апреля. У нас параллельно на разных площадках идет несколько спектаклей — опера, драма, балет. Иначе пришлось бы проводить фестиваль в течение двух месяцев, а это невозможно, потому что работает жюри.

Таким образом, вопрос все равно упирается в необходимость регулирования на уровне учредителя, то есть города и государства.


Мария РЕВЯКИНА:
Необходим соцзаказ, так называемое техническое задание, которое будет выдаваться тому или иному театру. Видимо, в это техническое задание должна быть вписана строка про фестивали, чтобы мы могли получать площадки в аренду по другим ценам. Должна быть разработана сетка цен, которая была бы приемлемой.


Илья КОЛОСОВ, бывший директор Московского драматического театра им. К.С. Станиславского:
Только государство может изменить ситуацию. Были разные совещания, на которых говорилось, что надо рассчитывать аренду каким-то образом, что аренда должна быть не выше 50 процентов сверх себестоимости. Но все это пока только словесные игры, всё как делали, так и делают, никаких четких указаний на эту тему нет.

Что касается европейских фестивалей, это вопрос отношения. Ведь если бы у нас фестиваль пользовался поддержкой департамента, департамент мог бы просто взять пять дней у какого-то театра, и все. По закону театр обязан предоставлять для проведения общегородских мероприятий сколько-то дней бесплатно. Если департамент объявит какой-нибудь фестиваль городским мероприятием, то можно попросить театр предоставить площадку бесплатно. Хозяин-то — Департамент культуры Москвы.

Справедливости ради надо посмотреть на ситуацию и с другой стороны баррикады — со стороны самих театров.

Сегодня политика государства в отношении любых бюджетных организаций явно направлена на снижение государственных расходов, уменьшение финансирования, побуждение учредителей к самостоятельному заработку. В среднем театр финансируется государством на пятьдесят процентов, остальные пятьдесят театр должен заработать сам — не только продажей билетов, но и «деятельностью, приносящей доходы», с которой платятся налоги в бюджет. Театры сдают помещения в аренду — ресторанам, под офисы и т.д. Понятно, что аренда, особенно в центре города, стоит очень дорого, но при этом в договорах иногда значатся суммы более чем скромные, что вызывает справедливые подозрения у ревизий и проверок Счетной палаты. Речь идет о так называемых откатах, когда в бюджет организации, сдающей помещение, идет сумма, указанная в договоре, а реальные деньги оседают в карманах дирекции и администрации. Это уже отдельная тема, стоит лишь сказать, что контролируется этот процесс ведомством, занимающимся имуществом (Госкомимущество, Департамент имущества города Москвы); существуют официальные расценки, нормативы, по которым хозяйствующие субъекты должны высчитывать стоимость. Что касается сдачи зала под фестивальный спектакль, под антрепризу или корпоративное мероприятие, то здесь само понятие «аренда» является жаргонным, юридически такого понятия не существует.


Илья КОЛОСОВ:
Это так только называется — аренда зала. В принципе помещение театра принадлежит Москве, Департаменту имущества, и любое помещение можно сдавать в аренду только с его разрешения. Это с одной стороны, а с другой — эта процедура нигде не прописана. То есть если ты придешь в Департамент имущества и скажешь, что хочешь сдать зал в аренду на один день, тебя отошлют обратно. Аренда — это сдача помещения на год, например, под офисы, рестораны. Это все расписано: стоимость квадратного метра, коэффициенты, независимая оценка помещения. Все документально и научно обосновано. А в случае проката зала это называется «совместное проведение мероприятия». Заключается стандартный юридический договор, где заказчик заказывает у театра монтировщиков, свет, звук. Фактически нет никаких правоустанавливающих документов.

Сугубо финансовый вопрос в случае с арендой входит в тесную связь с вопросом творческим. Руководство уважаемых театров вряд ли будет пускать в свой театр любого, готового заплатить большие деньги за аренду: на сцене театра Фоменко играются, например, только фестивальные спектакли или спектакли дружественных театров, например театра «Эрмитаж». На сцене Театра им. Моссовета показывают и антрепризу, но тоже определенного качества (и здесь можно начать долгий разговор о состоянии «бульварного» театра в России): многие годы тут идет спектакль Ladies’Night «Независимого театрального проекта» — хоть и с юмором на грани фола, но сделанный и сыгранный очень качественно. Зато в театре «Содружество актеров Таганки» в огромном количестве не только в выходные, но и в обычные дни идет забубенная антреприза, вроде спектаклей «Бумажный брак» компании «Арт-партнер XXI» Леонида Робермана или «Здравствуйте, я ваша теща» Vip-театра.

Но ситуация, когда вопрос аренды никак не отрегулирован, в принципе ведет к тому, что ничто не мешает репертуарному театру превратится в прокатную площадку. Если собственные спектакли не продаются, если в зале 30‒50 человек, то почему бы не выправить ситуацию за счет аренды. Непонятно только, какое отношение все это имеет к заветному словосочетанию «репертуарный театр». И тогда возмущение директоров частных театров, в отличие от государственных не имеющих льгот ни в аренде, ни в уплате налогов, становится понятно.


Леонид ТРУШКИН, художественный руководитель Театра Антона Чехова:
Если мы хотим жить в здоровом обществе, оно должно быть конкурентным. В нашей Конституции прописано, что все формы собственности равны, но происходит дискриминация. Мои коллеги из государственных театров снимают площадки (например, в случае ремонта) в государственных и негосударственных учреждениях, например ДК МЭЛЗ — это частный ДК. Аренду в этом случае им оплачивает государство, в частности Департамент культуры. Например, балет «Москва» Николая Басина, насколько мне известно, не платит за аренду. Или МХТ, который играл в МЭЛЗ и в «Театриуме на Серпуховке». А когда мы снимаем площадку, мы платим по полной мере и преференций не имеем. Хотя род деятельности у нас тот же самый. Частная собственность в России подавляется.

Помимо предоставления залов под аренду, театр не гнушается пускать к себе и корпоративы. На эту скользкую тему мало кто из директоров соглашается говорить, но в частных разговорах уверяют, что этим занимаются все без исключения. Скажем, в «Школе драматического искусства» — правда, уже после отъезда из страны Анатолия Васильева — отмечал свой день рождения известный певец Николай Расторгуев.


Михаил ПУШКИН:
Я должен как-то компенсировать то, что потерял в предыдущие дни. Ну сколько может заработать студенческий спектакль в фойе, а у нас в репертуаре много таких спектаклей? Понятно, что это минус, с которым мы живем дальше. Этот минус надо превращать хотя бы в ноль.

Активное зарабатывание театрами денег при наличии какого-никакого финансирования, а также сомнительный уровень репертуара некоторых из них вызывает обиду у директоров частных театров. Надо при этом заметить, что частный театр — это не только коммерческая антреприза, которая занимается зарабатыванием денег, экономя на декорациях и эксплуатируя «звезд». Частный театр — это, например, знаменитый и в России, и в Европе «Коляда-театр». И такие театры вынуждены не жить, а выживать. Об этой ситуации недавно писала


Елена ГРЕМИНА, директор «Театра.doc»:
Мы сейчас находимся на гастролях в Таллине. Нас принимает Kanuiti Gildi Saal — негосударственный театр, известный в городе. Вечером их два зала полны молодежи, они показывают современные, экспериментальные постановки. Город оплачивает арендную плату этому театру (негосударственному!) — и платит зарплату нескольким сотрудникам. Деньги на проекты они находят сами. До того мы были в Финляндии, нас принимал один из самых известных в Хельсинки Q театр. Оказывается, и в Финляндии негосударственные театры пользуются поддержкой города и государства — им дают деньги на аренду, льготы по всем платежам. Им не надо выживать — они могут работать на радость своим зрителям, экспериментируя, привлекая молодежную аудиторию.

У нас ситуация совершенно другая. <…> Душит аренда, душит коммуналка, враждебна бюрократия. Возьмем известные, увенчанные премиями негосударственные театры — КНАМ из Комсомольска-на-Амуре платит коммунальных платежей 40 тысяч рублей, «Диалог Данс» в Костроме платит многотысячную аренду ежемесячно, из-за арендных платежей то и дело оказывается на грани закрытия знаменитый ЦЕХ.

И ясно, что пока государство, город, управляющие культурой органы не начнут решать проблему аренды, будут повышаться цены на билеты фестивалей, срываться гастроли и чахнуть частные инициативы.

P.S. Новый глава Департамента культуры города Москвы Сергей Капков, принимавший участие в дискуссии проекта «Платформа» «Московский театр: что нам со всем этим делать?», заявил, что в столице в скором времени появятся новые открытые площадки и будет введена дифференциация цен на аренду (появятся три категории цены: коммерческая, городская и социальная). Остается надеяться, что эти обещания не останутся обещаниями и что город в очередной раз не отмахнется от проблемы отдельными распорядительными актами, на которые никто не обращает внимания.