Кевин Тарт: «“Бал вампиров” обладает очень сильной сексуальной энергией»

Знаменитый исполнитель роли графа фон Кролока заявил OPENSPACE.RU, что Россия теперь полноправная территория мюзикла

Имена:  Джим Стейнман · Кевин Тарт

​Певец и актер Кевин Тарт, двенадцать лет назад выбранный Романом Поланским на роль вампира-аристократа графа фон Кролока в его мюзикле «Бал вампиров» и до сих пор играющий эту роль, приехал в Петербург, чтобы благословить артистов — участников российской версии «Бала…», поставленной по лицензии компании VBW в Театре музыкальной комедии европейской театральной бригадой.

Уроженец Сиэтла, Тарт окончил Музыкальную академию Запада в Калифорнии (оперное отделение). Среди его учителей — выдающиеся оперные певцы Дженис де Гаэтани,

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Хакан Хагегард, а также ведущий педагог по вокалу Метрополитен-опера Джоан Дорнеман. С 1988 года Кевин Тарт живет и работает в Европе, в основном в Германии. В числе его персонажей — главный герой мюзикла «Принц-студент» Джулиан Марш из 42nd street, герцог Бэкингем из «Трех мушкетеров», Томас Эндрюс из «Титаника» (номинация на Tony Award). Режиссер Роман Полански, задумавший создать мюзикл на основе своего фильма «Бесстрашные убийцы вампиров» (1967), увидел Кевина Тарта в музыкальной постановке «Красавицы и Чудовища» (в роли Гастона в Вене и в роли Чудовища в Штутгарте) и нашел его «идеальным графом фон Кролоком». Вот уже много лет Кевин Тарт играет эту роль в разных городах Германии, считая ее главной в своей жизни.


— В чем, как вам кажется, состоит уникальность мюзикла «Бал вампиров», который идет по всей Европе и теперь вот добрался до Петербурга? Чем он отличается от музыкальных комедий? И как вы оцениваете уровень только что увиденной вами петербургской премьеры?

— Есть разные типы мюзиклов. В одних, таких как классические мюзиклы Роджерса и Хаммерстайна или Эндрю Ллойда Вебера, самое главное — это сюжет. А есть мюзиклы, которые ограничиваются милыми простенькими историями. Среди классических американских мюзиклов сороковых, пятидесятых, шестидесятых годов прошлого века мы находим, с одной стороны, мюзиклы, в основе которых лежат танцы и песни, — например, «Оклахома» и целый ряд грандиозных танцевальных шоу. А рядом с ними существовали также и «Моя прекрасная леди», и «Хелло, Долли», где на первом месте оказалось пение и драматическое действие. Но можно заметить: чем новее мюзикл, чем современнее, тем больше в нем значение сюжета.

«Бал вампиров», безусловно, современный мюзикл. Это совершенно уникальное шоу: действие здесь развивается очень быстро, и есть очень много комических ситуаций, связанных с профессором Абронсиусом, его юным ассистентом Альфредом, с хозяином постоялого двора Шагалом и его женой Ребеккой, — всё это клоуны, смешные, комические образы. Но тут же есть другие персонажи, как мой герой граф фон Кролок — темный, метафизический и сильный образ, в котором нет ничего веселого. Кроме того, мюзикл «Бал вампиров» обладает очень сильной сексуальной энергией: юная героиня Сара Шагал бежит из дома отца, потому что ей хочется свободной жизни, она понимает, что юный любовник — это не то, что ей нужно, она выбирает взрослого, даже пожилого мужчину. И, согласитесь, это вовсе не та история, которую можно найти в лучших мюзиклах 60-х годов. Кроме того, тут есть персонаж-гомосексуалист, сын графа Герберт, который пытается соблазнить Альфреда. Тут есть Шагал, который укладывается в постель со своей женой Ребеккой, но, когда та засыпает, бежит в соседнюю комнату к работнице Магде и говорит ей: «Ты так привлекательна, ты мне нравишься». В каком-то смысле это колоссальный рассказ о том, что есть люди сегодня — примерно как «Женитьба Фигаро» в XVIII веке. На сцене реальные, узнаваемые ситуации, реальные образы, реальные конфликты — и все это вкупе с музыкой, танцами и зрелищными декорациями буквально гипнотизирует сознание зрителей. То есть я хочу сказать, что «Бал вампиров» — это не музыкальная комедия, не классический музыкальный театр, не совсем то, что мы называем развлекательным жанром.

А кроме того, есть музыка Джима Стейнмана — колоссальный, мощный, сильный рок. С электронными гитарами и тому подобным. Надо сказать, здесь, в Санкт-Петербурге, на «Бале вампиров» играет оркестр в таком полном составе, с такой группой струнных, как ни в одной из доныне существующих версий этого мюзикла. Тот звук, что доносится из оркестровой ямы, просто ошеломляет. И еще здесь у вас в Санкт-Петербурге существует хор под сценой: 15 профессиональных певцов поют во всех ансамблевых номерах. Таким образом, танцоры танцуют свои партии, довольно эффектные и сложные, а хор все время поддерживает их вокально. И этого тоже не было ни в одной из существовавших до сих пор в Европе постановок «Бала вампиров». Наконец, в Санкт-Петербурге танцоры — что очевидно — имеют хорошее классическое образование, но ради этой постановки они проделали колоссальную работу, выходящую далеко за рамки их школы. Они исполняют все эти вампирские движения, которые прямо противоположны классическим: это то, что называется жесткой хореографией, к которой «классика» не имеет никакого отношения. И все эти вещи происходят в таком темпе, что вы даже не успеваете их осмыслить. Вам остается только восклицать: «Боже мой, боже мой, что это было?!»

— А какое образование получают будущие артисты мюзикла на Западе?

— В Германии, в Гамбурге, существует The Stage Academy, которая ежегодно выпускает молодых актеров музыкального театра, они обучены и танцам, и пению, и актерской игре. Это замечательно. И хотя я убежден, что три года, конечно, недостаточно для того, чтобы стать настоящим профессионалом, но это хороший старт.

В Америке другая традиция воспитания актеров музыкального театра. Там артисты начинают учиться этому ремеслу гораздо раньше, с детства — с десяти-одиннадцати лет, при этом с шести-семи лет они уже занимаются начальными тренингами с педагогом. Как и в Англии, артисты с детства осваивают этот жанр — танцуя под определенную музыку, они постигают суть того, что называется мюзиклом. А затем, когда они дорастают до телешоу High School Musical и The Glee (музыкальные телесериалы, в России известные как «Классный мюзикл» и «Лузеры». — OS), эти дети делают новый музыкальный театр, классический, традиционный; к этому времени им уже 14—15—16 лет. Когда я сам учился в Сиэтле, я в девятом, десятом, одиннадцатом классе уже очень много работал как артист мюзикла, при этом мне было 14—15 лет. У нас очень рано начинают учиться этой профессии — «артист музыкального театра». Поэтому к двадцати годам актеры уже очень хорошо понимают, чем именно они занимаются.

Но что меня потрясло в Петербурге, так это то, что ваши артисты, которые никогда специально не учились как актеры мюзикла, работают на таком высоком уровне: исполнитель роли вампира графа фон Кролока Иван Ожогин научился петь как монстр; это совсем новые для него вокальные принципы, и он определенно выдающийся певец. Георгий Новицкий, исполнитель партии Альфреда, также великолепный певец и актер — и при этом он отлично танцует! Это впечатляет: в России есть изумительные таланты, найти актеров для мюзикла — не проблема, и «Бал вампиров», который я увидел в Петербурге, — уверен, только начало. Санкт-Петербург, Россия — это теперь полноправная территория мюзикла, европейского мюзикла. И это совсем не то, что американские шоу или шоу лондонского Вест-Энда. Это знаменитые на весь мир германо-австрийские шоу. Они созданы в центре Европы и сильно отличаются от английских и даже американских образцов. Традиция шоу, о которых я говорю все это время и к которым относится «Бал вампиров», зародилась в Австрии, потом распространилась на Германию, покорила Польшу, а после и Японию. Сейчас такие шоу идут по всей Германии — и в России я увидел подлинное европейское шоу.

— Граф фон Кролок, вампир-аристократ, центральный персонаж шоу — ваш герой — он человек или нет?

— А это интересный вопрос. Кролок — такой человек, каким никто из нас никогда не хотел бы быть. Это наш худший ночной кошмар. Можете вы вообразить себе жизнь, которая продолжается снова и снова, вы уже отлюбили, познали все прелести жизни, и всё живете и живете. Кролоку более четырехсот лет. Он влюблялся, он терял сердце, но он всегда спокоен: все, что есть в его жизни, уходит, и все повторяется вновь. Он пойман вечностью.

И он делает страшные прогнозы по поводу упадка, в котором пребывает человечество: если люди не изменят свою жизнь, то единственное, что их ожидает, — неукротимая жадность, желание получить все больше, больше, больше и больше. И это, конечно, потрясающе современно. Я не знаю, как это звучит в русском переводе, но в немецкой версии все это есть в центральной арии Кролока «Неутолимая жажда». Я пел ее в Штутгарте много-много раз, а потом видел все это по телевизору: то, что происходит на финансовых рынках в Нью-Йорке, и в Лондоне, и в Европе, — все то сумасшествие, которое творится в мире. Что в Америке, что в Европе люди с неистовством разбрасывают вокруг себя деньги, которых у них нет. Это же полное безумие! И это именно то, о чем говорит Кролок.

— Чем Кролок, которого создали вы и который имеет бессчетное количество фанатов не только в Штутгарте, но по всему миру, включая Америку, Канаду и Китай, отличается от других Кролоков Европы?

— Я мог бы ответить, что у меня в отличие от моих коллег, которые играют графа фон Кролока недавно, была роскошная возможность развивать и шлифовать роль на протяжении многих лет, играя ее, временами отдыхая от нее и снова к ней возвращаясь. Как делают оперные певцы. Я говорю о Доминго: я видел его Отелло в Лос-Анджелесе в 1986 году, а потом увидел пару лет спустя в той же роли в Мюнхене, и его Отелло очень сильно вырос. Думаю, у меня с Кролоком происходит то же самое: то есть я вижу какие-то вещи и приношу их в образ, а кроме того, я становлюсь старше и теперь уже очень хорошо чувствую, где правда, а где фальшь. Я люблю играть с разными актерскими составами; с разными людьми — более молодыми, новыми, потому что они предлагают мне что-то другое. Иногда люди говорят мне: «Ты играешь эту роль одиннадцать лет, тебе не наскучило?» И я отвечаю: нет! Каждый раз это для меня шанс быть на сцене и сотворить нечто из этой истории, музыки, ритмов — и вот оно начинает жить и передается залу, а затем, через публику, возвращается мне!

— За четыре дня своего пребывания в Петербурге вы посмотрели «Бал вампиров» дважды. Заметили ли вы в российской версии какие-то отличия, нюансы в сюжете?

— Некоторые вещи действительно отличаются. Я вижу, что постановщик петербургского «Бала вампиров» Корнелиус Балтус изменил некоторые мелкие детали в соответствии с реакцией местной публики, но не думаю, что эти перемены так уж значительны. Что я несомненно увидел, когда смотрел шоу сегодня вечером, и что для меня является главным — это процесс рассказывания истории. История «Бала вампиров» была рассказана, станцована, спета и сыграна каждым из артистов с полной отдачей. И к этому ничего не добавить. Зритель, который идет на шоу, это особый зритель: он платит немало денег, и он справедливо рассчитывает, что увиденное его полностью захватит. Но если он захочет подумать о чем-то еще и услышать что-то большее, он найдет в этом зрелище еще и рассказ о современных людях и о том, что они собой представляют.