Известный режиссер в очередной раз напомнил зрителям о бренности всего сущего
Имена:
Миндаугас Карбаускис · Сергей Бархин · Томас Манн
© Сергей Петров / РАМТ
Сцена из спектакля «Будденброки»
Миндаугас Карбаускис поставил в РАМТе «Будденброков» Томаса Манна. Одного этого факта уже достаточно, чтобы с уважением снять шляпу перед режиссером. Взяться за эту вещь, громоздкую и покрытую пылью веков, мог бы только совершенно независимый человек, мыслящий поперек общих представлений о том, как бы понравиться зрителю, и к тому же отчаянно смелый. Ведь «Будденброки»
пугают не только своим объемом. «Анна Каренина», например, тоже толстая книжка. Но там, поработав ножницами, можно оставить несколько самых ударных эмоциональных сцен и свести роман к обычной мелодраме. А «Будденброки» – это эпическая сага, охватывающая почти полвека, описывающая четыре поколения одной семьи, пестрящая чертовой уймой персонажей с труднопроизносимыми фамилиями.
Открывая программку спектакля, ахаешь от удивления: там обозначено лишь девять из них. Миндаугас Карбаускис провел радикальную вивисекцию, сконцентрировавшись на судьбе третьего поколения Будденброков – Тома, Христиана и Антонии. Перескочив через беззаботное розовое детство героев, действие начинается с того момента, как Антонию собираются выдать замуж за противного, но неплохо обеспеченного господина Грюнлиха. Первая романтическая влюбленность девушки остается за пределами сценического действия, о ней зрители узнают лишь из письма Антонии к отцу. Карбаускиса вообще мало интересуют все эти сантименты, и выигрышные с точки зрения обычного режиссера сцены он безжалостно вымарывает, ограничиваясь констатацией фактов. В этом спектакле вообще часто читают письма – они здесь как свидетельские показания или исторические документы. Своих актеров режиссер тоже заставляет дистанцироваться от персонажей, временами говорить о себе в третьем лице и маркировать свои мысли и поступки точными датами.
© Ирина Лагойская / РАМТ
Сцена из спектакля «Будденброки»
В этих довольно жестких рамках вся команда умудряется играть живо и эмоционально, порой даже чересчур. В центре актерского ансамбля Тони (Дарья Семенова), темпераментная, энергичная, жизнерадостная и деловитая. Хороши оба брата – легкомысленный «хипстер» Христиан (Виктор Панченко) и основательный коммерсант Том (Илья Исаев). Удачные работы и у старшего поколения рамтовцев: Андрея Бажина – консула и Ларисы Гребенщиковой, играющей престарелую консульшу как леди совершенство. Но лучше всех тут Татьяна Матюхова – безмолвная служанка Ида, которая, со своими вечными супницами и подносами, не только разряжает обстановку комическими репризами, но и выполняет функцию Харона. Пронося через сцену тяжелые подрамники, она словно стирает ими одного за другим членов семейства.
Читать текст полностью
© Ирина Лагойская / РАМТ
Сцена из спектакля «Будденброки»
Карбаускис, словно ученый-антрополог, проводит эксперимент, бесстрастно наблюдая за людишками с их мелкими страстями, главная из которых стяжательство. Накопление и приумножение капитала не просто цель – это основная жизненная миссия семейства Будденброков, которой подчинены все их поступки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы усмотреть тут параллели с нынешним веком, идолом которого вновь стал золотой телец. Для современных деловых людей, уверенно строящих свое будущее, стройный и строгий спектакль Карбаускиса как мрачное предостережение, memento mori: не тратьте годы понапрасну. А то ведь и правда можно оставить всю жизнь на страницах конторских книг.
© Сергей Петров / РАМТ
Сцена из спектакля «Будденброки»
Но вот что интересно… Прелесть романа Томаса Манна наполовину заключена в ароматных описаниях буржуазного немецкого уюта: шуршащих платьев, дорогих экипажей и сочных окороков. В постановке Карбаускиса все эти декоративные радости начисто вытравлены. Бюргеры позапрошлого века тут одеты в джинсы и футболки. Но это не столько приметы нынешнего времени, сколько просто условные {-tsr-}вневременные костюмы. По понятным причинам хронометража из повествования исчезло и множество вкусных подробностей. В результате от пышного тела романа остался голый скелет, ребра которого торчат, как ржавые балки аскетичного дома-храма, выстроенного на сцене Сергеем Бархиным. Режиссер старался отсечь частности и дойти до самой сути. Но жизнь, которая на самом деле состоит из миллиона деталей и мелочей, в таком вот спрессованном виде, лишенная своей начинки, выглядит довольно скудно: родился, женился, умер. И оттого, признаться, спектакль тоже порой напоминает ту самую заветную фамильную тетрадь с серебряным обрезом, в которую Будденброки торжественно заносили самые важные семейные события.
