Североамериканский мировой театр: солдат, охотница и законовед

Портлендский житель ЕВГЕНИЙ БЕРШТЕЙН наблюдает за предвыборными американскими дебатами, попивая вино и закутавшись в плед, с позиций ценителя всего прекрасного

Последний раунд президентской избирательной кампании в США выпадает на осень, и наслаждаться им рекомендуется, уютно устроившись темным вечерком в мягком кресле перед телевизором, со стаканом калифорнийского или орегонского красного вина и легкой закуской. Дело в том, что кампания эта — сущий подарок для ценителя художеств и обозревателя человеческой природы. Конечно, такой подход к выборам президента (да и ко всему прекрасному в этой жизни) требует известной доли праздности и отстраненности, и неразвитым и экономически угнетенным душам он не под силу. Упрекать их в этом нельзя, но можно и должно им посочувствовать. Ведь финал избирательной кампании завораживает, как телероман, помноженный на реалити-шоу, и при поддержке интернетa, радио и газет образует Gesamtkunstwerk, в котором два главных героя идут друг на друга во главе многотысячных армий, и бюджет у этого блокбастера покруче любого голливудского — под миллиард долларов.

Если вы эстет и созерцатель нравов и на вашу долю выпало родиться или поселиться в Америке, то проживаете вы, вернее всего, на одном из океанских побережий — в Нью-Йорке, или в Калифорнии, или в Массачусетсе, или еще где повосточнее или позападнее. Из этого следует, что лично для вас выборы уже завершились, не начавшись. Итоги голосования подводятся по штатам, почти в каждом из которых победитель забирает все голоса выборщиков. Упомянутые штаты непременно отойдут кандидату от демократов, и ваш одинокий голос ничего не изменит. Если же вас черт занес в Техас или на рабовладельческий в прошлом Юг, то и тут исход предрешен: многие тамошние пролетарии и ковбои подозревают в Обаме если не врага рода человеческого, то уж точно гомосека и исламиста. Иначе говоря, новый лидер свободного мира будет выбран в нескольких штатах, расположенных по преимуществу в центре страны (Огайо, Висконсин, Индиана, Северная Каролина, Миссури, Пенсильвания и Флорида). А еще точнее, теми десятью процентами избирателей в этих шести-семи штатах, которые еще не определили свои симпатии. Именно за их голоса и разыгрывается сейчас борьба. Ваша же, коллега, активная роль в выборах уже исчерпана: вы могли отдать свой голос за одного из кандидатов во внутрипартийных выборах — праймериз, — и в вашей воле поддержать своего избранника рублем, в пределах 2 тыс. 300 единиц местной валюты. Если у вас есть бабушка во Флориде, стоит позвонить ей по телефону и потребовать от старушки, чтобы та 4 ноября отдала свой голос вашему любимцу. После чего можно свернуться калачиком под теплым пледом и включить телевизор.

Конечно, не всякий день избирательной кампании отмечен художественной глубиной. Полезны для кандидатов моменты природных и общественных катаклизмов. Вот, например, по телевизору показывают российских солдат, занимающих грузинские деревни, и голос старого солдата Джона Маккейна дрожит от ярости: «Мы все сегодня Georgians!» Уж не обыватели ли штата Джорджия? Об одноименном иностранном государстве на кукурузных полях Среднего Запада слыхом не слыхивали. Что и не важно. Идет война характеров, и цель Маккейна — представить своего менее сердитого соперника яйцеголовым интеллигентиком, не способным грудью встать на защиту союзника. Или: рушится система банковского кредита, а с ней и биржа. Ведущие экономисты затрудняются предложить надежное лекарство от кризиса. И вот Маккейн торжественно объявляет о приостановке своей кампании и на всех парах мчится в Вашингтон спасать родину. Делать ему в столице вроде нечего, но художественный эффект стоит свеч, ведь жест этот воплощает девиз его кампании: «Страна — прежде всего!» В телевизоре и интернете каждый новый ход сопровождается хором благообразных и неглупых комментаторов, монологами юмористов и пародистов, песнями музыкальных затейников и статистическими выкладками социологов (что важнее для пенсильванской мамаши — расовая близость Маккейна или экономические посулы Обамы? Узрит она в маккейновских выходках театральные трюки или истинную боль за правое дело? Мнения расходятся). Ясно одно: терять деду нечего, ведь нынешний рулевой — его товарищ по партии, надоевший стране хуже горькой редьки, и оставляет он после себя неэффективную бюрократию, рассыпающуюся экономику, неоконченную войну на два фронта и душок морального разложения.


Месяцами главным козырем Маккейна в этой битве характеров служили, помимо боевого прошлого, его политическая многоопытность и неортодоксальность. Пока не дошло до выборов, сенатор от Аризоны зачастую перечил вождям своей партии и флиртовал с демократами. Но, выбрaв в напарники простоватую и фанатично религиозную сексапилку с Аляски, он, похоже, крупно просчитался. Сара Пэйлин растит пятерых детей и обожает палить по волкам и оленям из полуавтоматического оружия, но когда дело доходит до рассуждений на темы международной политики, то тут хоть святых выноси. Конечно, охотница-богомолка, скромно стоящая за широким плечом сенатора-солдата, представляет собой панно, социально близкое американской глубинкe. Но, послушав ее заплетающиеся речи, даже простоватый слушатель порой пугается: ведь Маккейн несколько раз болел раком кожи, и бог весть, сколько старику доведется прослужить в Белом доме, если его изберут. И что тогда? Президент Пэйлин?

Из интервью губернатора Аляски Сары Пэйлин телекомпании CBS в конце сентября:

— Вы упоминали близость Аляски к России в качестве иллюстрации вашего опыта во внешней политикe. Что именно вы имели в виду?
— У Аляски узенькая морская граница с иностранным государством, Россией. А с другой стороны у нас проходит граница по суше с Канадой. Странно, что из такого замечания сделали ка-ри-к... э-э-э, ка-ри... э-э-э...
— Смеялись над ним?
— Да, это верное слово. Э-э...
— Объясните мне, почему это увеличивает вашу внешнеполитическую квалификацию?
— Ну конечно, увеличивает. Наши ближайшие соседи — иностранные государства. В штате, которым я управляю.
— Вы когда-нибудь принимали участие, например, в переговорах с русскими?
— У нас ездят торговые делегации туда-сюда, да, делегации. Но это все очень важно, если принять во внимание национальную безопасность, вот, с Россией. Вот Путин поднимает голову и входит в воздушное пространство США, и куда они идут? Конечно, на Аляску. Она же прямо тут, через границу. И с Аляски эти самые смотрят за тем, чтобы, ну, вот эта мощная страна, Россия, они же прямо там, рядом с нашим штатом...



Да, вы правы: Валентина Матвиенко по сравнению с губернатором Аляски — просто Черчилль в юбке. О чем Маккейн думал, выбирая бедняжку Сару, более-менее очевидно: о голосах теток со Среднего Запада, узнающих в ней себя. Но, будучи человеком азартным и быстрым на хитроумные политические ходы, он явно поторопился: рейтинги новоявленной политической звезды, взлетев сначала в стратосферу, быстро обрушились под потоком критики и издевательств. Самое обидное, что Маккейн — персонаж действительно сложный и интересный. Пусть принципы его программы (маленький госаппарат, низкие налоги, решительная внешняя политика и консервативная социальная линия) не всякому близки, но сама его история — военного летчика, проведшего пять лет под пытками во вьетнамском плену, но отказавшегося от досрочного освобождения, а позже уже сенатором помирившего свою страну с Вьетнамом, — история эффектная.


Однако республиканские режиссеры-политтехнологи вычислили, что ставку их кандидату нужно делать на христиан-евангелистов, пенсионеров, никогда в жизни не голосовавших за негра, и малообразованных обитателей американских медвежьих углов. Конечно, в современной Америке совершенно невозможно открыто эксплуатировать расовую вражду, зато подогревать нелюбовь простонародья к образованным слоям зазорным не считается, и республиканцы вовсю подзуживают своих избирателей против «космополита» и «элитиста» Обамы. Вообще, фундаментальная черта здешней президентской политики заключается в том, что в центре ее стоят не столько вопросы экономических интересов и политических принципов, сколько разнящиеся культурные парадигмы: Маккейн вслед за Бушем пытается привлечь на свою сторону публику попроще — тех, кто весит не 60, а 160 кг, кто пьет не вино, а пиво, не капуччино, а американское кофейное варево, ездит не на велосипеде и метро, а на тракторе или внедорожнике, кто занимается не йогой и бегом, а охотой и рыбалкой, тех, кто читает не Филипа Рота, а религиозный ширпотреб.

Средний сторонник Маккейна часто не только менее образован, но и, как следствие, беднее среднего сторонника Обамы. В случае прихода Маккейна к власти семейные бюджеты большинства его избирателей, скорее всего, понесут ущерб (сокращение налогов всегда выгоднее состоятельным слоям, так как неизбежно ведет к урезанию социальных программ). Иными словами, многие из поддерживающих Маккейна подрывают свои собственные экономические интересы, поступая так из чувства культурной, ценностной солидарности с солдатом и охотницей. Для Маккейна последняя надежда на победу как раз и состоит в том, чтобы перевести внимание с экономических тем на культурные, не дав при этом втянуть себя в трясину ненавистнического тона, свойственного наиболее фанатичным сторонникам его партии. Республиканцы набили руку на такой подмене темы, но то было в более благополучные времена, а сейчас народное хозяйство трещит по швами и вот-вот обухом ударит по тому самому «пивному Джo», за голос которого идет спор.

Без сомнения, главное эстетическое событие американской общественной жизни — это появление Барака Обамы, почти играючи разгромившего в ходе праймериз бывалую и талантливую Хиллари Клинтон (которая так же тактически продуманно роняла слезы перед телекамерами, как Маккейн вскипает благородной яростью на каждом митинге). Для многих Барак воплощает преодоление расизма, размывание этнических границ, успех, достигнутый за счет ума и таланта, социальный компромисс и гуманистическую идеологию. Элегантный и ученый, хладнокровный и человеколюбивый, писатель, интеллектуал и законовед, Обама противостоит всему пыхтящему, орущему и грозящему волосатым кулаком. Среди его достоинств — владение письменным и устным словом на серьезном художественном уровне (нынешний президент с трудом выстраивает грамматически правильные предложения, а Сара Пэйлин вообще говорит как дитя). Несмотря на простой и даже прохладный ораторский стиль, люди порой слушают выступления Обамы со слезами. Это реакция катарсиса, очищения от корост штампованной риторики. Речи Обамы кладут на музыку: 10 миллионов человек смотрели и слушали композицию «Да, нам это под силу» (Yes we can) на YouTube:



Aмериканцы разделились на тех, кого раздражают легкость, блеск и шарм принца Барака («Посидеть бы тебе во вьетнамской тюряге!»), и тех, кому именно это воздушное очарование, в сочетании с неоспоримой гуманностью, греет сердце. Среди его наиболее горячих сторонников — абсолютное большинство американской интеллигенции и студенческой молодежи. Среди противников особенно активны наиболее дремучие элементы американского общества. На начало октября Обама достиг существенного перевесa в опросах, но праздновать победу его сторонникам преждевременно, ситуация слишком подвижна. Зрелище и эстетическое переживание президентской кампании находятся сейчас в апогее: почти вся страна смотрит теледебаты — дома, в компании друзей, в кинотеатре (жуя попкорн), в ресторане или баре. Люди шумят, смеются, аплодируют, кричат boo на неудачные реплики кандидатов и вообще веселятся от души. Чему они так радуются? Свободным выборам. Пустъ результат их не всегда хорош, но процесс прекрасен.

Портленд, Орегон, США


Еще по теме:
Давид Рифф. Американское искусство бурлит в преддверии выборов
Катя Кибовская. Обама vs. Маккейн: медиавыборы
«В Вашингтоне я чужая». Поэзия Сары Пэйлин

Ссылки

• Давид Рифф. Американское искусство бурлит в преддверии выборов
• Катя Кибовская. Обама vs. Маккейн: медиавыборы
• «В Вашингтоне я чужая». Поэзия Сары Пэйлин