Бишкек. После бала

ИЛЬЯ АЗАР («Газета.Ru») наблюдал за действиями властей и мародеров в разгромленной киргизской столице

В самое пекло киргизского бунта я, то ли к счастью, то ли к сожалению, не попал. Это раньше войны продолжались годами, а революции — неделями. В Бишкеке власть перешла из рук в руки за одни сутки. 80 убитых, 500 раненых.

Ночным рейсом «Аэрофлота», который из-за комендантского часа в Бишкеке задержали на три часа, летела еще пара десятков таких же журналистов-неудачников, в основном зарубежных.

В самолете рядом — молодой киргиз, в белом свитере в розовую полоску, вареных джинсах и с напомаженным хохолком на голове. Просит помочь застегнуть ремень безопасности. Сразу видно — спешит домой помародерствовать.

— Первый раз летите?
— Ага.
— Мародерствовать? — иду в штыковую атаку
— Нет, — улыбается и вроде даже не обижается, — зачем мародерствовать? Я домой еду, заканчивать учебу, чтобы потом в России работу найти получше.

День после революции

По дороге от аэропорта до города глаз радует резаная линия заснеженного Тянь-Шаня. Сам город оставляет унылое впечатление: нелепые монструозные памятники советской эпохи и малоэтажные домики в частном секторе.

В Бишкеке солнечное утро, легкий ветерок покачивает зеленую листву на деревьях, поют птички. В гостинице есть вай-фай по карточкам. Идиллия.

Тишину весенного утра прерывают беснующиеся у Дома правительства тысячи бишкекцев и гостей столицы. Через раскуроченный КПП прохожу за ограду Белого дома. Из парадных дверей валит густой дым, цепочка народных дружинников грубо оттесняет людей от входа. Кричат: «Пожар!» Пресс-карта не помогает: журналиста, священную корову, отталкивают руками и чуть не роняют с лестницы.

В окнах верхних этажей и правда видны языки пламени. На последнем, бакиевском этаже пожар уже кончился, вокруг окон — следы гари. Обхожу здание кругом. По периметру валяются бумаги, выброшенные из окон. В них роются подозрительные люди в спортивных костюмах, многие на всякий случай держат в руках отломанные ножки стульев или столов. Интеллигентных лиц мне не попадается.

Один мародер внимательно изучает план здания, видимо планируя следующий рейд в здание. С гордостью демонстрирует мне свои фотографии из Белого дома.

Через боковой вход в здание тащат пожарный шланг. Профессиональных пожарных нет и не будет. Говорят, что одну команду, рискнувшую подъехать к Белому дому, выкинули из машины.

Несколько тысяч зевак собралось вокруг кострища, на котором ночью и днем жгут сломанную мебель. Принесли национальные флаги. Кто-то достал российский флаг, но его заставили убрать. В центр круга постоянно выходит кто-то из толпы и начинает декламировать. Меня агрессивно просят не фотографировать, а в коллегу и вовсе бросают камнем.

{-page-}

Толпу на входе в парламент сдерживают несколько дружинников. Люди хотят зайти внутрь и поговорить с захватившим власть Временным правительством, которое временно квартирует здесь. Людей не пускают — в парламенте и так достаточно подозрительных деятелей.

С большим трудом удается проникнуть внутрь. Пожара в парламенте не было, но кабинеты депутатов разграблены, стекла побиты, мебель и двери сломаны, бумаги раскиданы, сейфы вскрыты. Повсюду следы разнузданной вечеринки победителей. За ночь были выпиты запасы алкоголя бежавших парламентариев. Пустые бутылки из-под «Хеннесси», виски, дорогой водки почти в каждом кабинете.

На большом столе депутата-коммуниста лежит разбитый портрет Бакиева в рамке. Рядом валяются календарики к 65-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне. На них изображен Сталин.

Не выдерживаю и, поправ журналистскую этику, встаю на одну из сторон конфликта. Теперь я мародер. Я похитил справочник телефонов государственной власти Киргизии. Тут мобильные телефоны всех чиновников — от председателя местного КГБ до главы парламента Таласской области. Правда, 90 процентов телефонов уже отключены — представители прежней власти ударились в бега, чтобы не попасть на скамейку подсудимых.

Неожиданно в кабинет входит помощник бежавшего депутата.

— Благодаря Сталину победили фашистов!
— А как же народ? При чем тут Сталин?
— Как же! Он — главнокомандующий. Мы Сталина и Ленина уважаем!

Действительно, в Бишкеке повсюду памятники Ленину, монументы в честь Октябрьской революции и другие советские реликты. Нового строительства здесь почти не ведется.

Кабинет главы Временного правительства Розы Отунбаевой ночью не тронули. Сама она в сопровождении членов нового кабмина дает в 11 утра первую пресс-конференцию. Раньше она возглавляла МИД, поэтому спокойно отвечает на вопросы как на русском, так и английском языках. Держится уверенно.

В городе чувствуется напряжение. Здание Генпрокуратуры полностью выгорело, разграблены все крупные супермаркеты, сожжен китайский магазин с казино и стрип-клубом. Разбиты витрины во многих кафе и ресторанах, но все-таки чаще атаковали магазины.

— Это всё дела государства, почему должны страдать коммерсанты? — задает риторический вопрос хозяин обувного. Его магазин грабили и в первую революцию, 2005 года. Наученный горьким опытом, он заменил окна глухой кирпичной стеной. Мародеры не смогли открыть железную дверь, но проломили стену. Он, как и многие его коллеги, успел вывезти часть товара. Оставшаяся была застрахована.

В городе не работает ни один банк; осталось несколько обменников, в которых один и тот же грабительский курс. Окна и двери кафе и магазинов закрыты щитами, картоном или надписями-оберегами: «Мы с народом», «Мы простые люди! Берегите город». Помогает далеко не всегда. Ночью на первых этажах в гостиницах Бишкека глушат свет и выключают телевизоры, чтобы не привлекать внимание мародеров.

Днем Отунбаева сидит в кабинете бывшего спикера уже распущенного парламента. На пороге двери, которую охраняют три человека в штатском, мнутся подозрительные товарищи в спортивных костюмах. Периодически кто-то заходит внутрь, кто-то выходит.

Одна женщина истошно голосит, другая, с кровавой раной на колене, сидит в кресле и не отвечает на мои вопросы. Люди ожесточенно жестикулируют, требуя от Отунбаевой решительных действий. Посетителей в приемной становится все больше, несколько крепких молодых лбов приходят с полицейскими дубинками.

Один авторитетный товарищ, представившись Олегом, рассказывает, что Временное правительство не контролирует ситуацию.


— Все, что угодно, может быть, понимаешь. Молодежь вышла на улицы, ей хочется погромить все. Если мы выпустим милицию, ее разорвут. Но, даст бог, удержимся, хотя кто знает.

Свою должность он мне не называет. Воевал в Афгане, в прошлую революцию охранял Белый дом от мародеров. Но по мобильному телефону и сейчас кому-то отдавал приказ защитить дом Бакиева от толпы вооруженных мародеров.

Наконец Отунбаева выходит из кабинета и в окружении десяти сторонников идет на центральную площадь. Там к ее группе присоединяется зампред по финансам Темир Сариев. Вместе они становятся под гигантским киргизским флагом и начинают общаться с народом. Народ общаться не хочет: новую власть слушают от силы пятьдесят человек.

Остальные несколько тысяч бесцельно ходят по площади, стоят небольшими кружками, что-то обсуждают, но всё больше молчат. Ждут ночи. Отунбаеву постоянно перекрикивают какие-то люди, которые встают рядом и кричат собственные лозунги. Им аплодируют или улюлюкают.

Ощущение полной анархии.

{-page-}

Вдруг перед моим лицом вырастает толстомордое лицо киргиза в кепке. С ним — группа поддержки.

— Ты еврей? — вопрос не в бровь, а в глаз.
— Я журналист из России.
— Так ты русский?
— Из России я, не мешайте работать, — судорожно пытаюсь избежать прямого ответа на вопрос.
— Отвечай, ты русский или нет?
— Русский, — приходится наконец ответить мне, чтобы избежать межнациональной розни.
— Русских мы уважаем, а евреев надо убивать, — веско замечает киргиз и отходит.

Про этот инцидент я написал, и он не остался без внимания Израиля. Через день я прочитал на одном из киргизских сайтов, что в Бишкек срочно вылетел представитель израильского агентства по репатриации в СНГ, чтобы уговорить местных евреев срочно выезжать на родину. Так одна публикация может изменить национальный состав целой страны.

Пока пишу репортаж в гостинице, звонит коллега Юра из «Коммерсанта-FM»:
— Только что около меня из двух машин вышли парни с холщовыми сумками, достали оттуда автоматы и пошли в толпу. Я спросил их, куда они идут. Но они ответили, что по-русски не понимают.

Поздно вечером нанимаем на час частника с ошскими номерами. Он провозит нас по городу. Всюду кучкуется молодежь. По темным улицам бегут люди с пакетами, полными награбленного в уцелевших в первую ночь магазинах. Слышна стрельба. На улицы наконец-то выехала милиция и вроде бы стреляет в воздух. Правда, знакомые фотокоры рассказали, что видели, как пули попадают в мародеров.

На центральной площади Ала-Тоо мародеры забрались на грузовик и пытаются его опрокинуть. Сюда же пригнали БТР, который в день мятежа отогнали от здания местного КГБ. Ближе к двум ночи стрельба стихает.

День после дня после революции

Объявили траур по погибшим. У дома правительства и парламента активно метут мусор дворники. Лужу крови у художественного музея с брошенными в нее цветами почему-то не трогают. Флаг, под которым накануне выступала Отунбаева, приспущен. Какие-то люди схватили его и изо всех сил тянут вниз.

С флагштоков снимают разноцветные флажки. Тут же встречаю знакомого фотографа Reuters. Он сменил коллегу, который лежит в больнице в Алма-Ате: в Бишкеке его серьезно избили. На дороге дежурит ДПС, причем в форме. Рассказывают мне, что вчера гоняли мародеров, но стреляли только в воздух.

Днем обстановка стремительно нормализуется. Эвакуаторы увозят сожженные останки машин и грузовиков. На ограде Дома правительства висит плакат «Грязным евреям и таким, как Максим (это сын Бакиева), не место в Киргизии». Еще смешнее смотрится табличка на воротах Белого дома: «Вход на огороженную территорию запрещен. В случае нарушения запрета будет применено оружие».

За ограду действительно уже не пускают. Люди собираются за ее пределами и молятся за упокой погибших в день революции. В толпе все поддерживают новые власти, ненавидят Бакиева, и на его фоне даже к экс-президенту Акаеву, которого свергали пять лет назад, отношение теплое.

Беру интервью в парламенте у зампреда Временного правительства Омурбека Текебаева. Он отвечает за конституционную реформу. Зампред почему-то отказывается сесть и почти полчаса отвечает на вопросы стоя.

— У нас огромные полномочия. Можно сказать, диктаторские. Знаете, мы такой коллективный диктатор. Мы это осознаем и опасаемся, что такие неограниченные полномочия могут завести куда угодно, — говорит Текебаев и виновато улыбается.

Он хочет ограничить верхнюю планку избирательного барьера. Больше 50% ни одна партия получить не должна, что гарантирует попадание сильной оппозиции в парламент. Поправки в Конституцию подготовят за пару месяцев, а через полгода проведут выборы.

В элитном жилищном поселке на окраине Бишкека ночью разгромили дом бывшего премьера Динияра Усенова. В поселок не пускают, но охранник говорит, что ночью и правда пришли несколько тысяч человек, разграбили дом и ушли. Больше ни одного дома не тронули. Верится в это с трудом, но из-за ограды все милые цветные домики выглядят нетронутыми. Чего не скажешь о домах, где жил сын президента Максим Бакиев.

Накануне мы приехали туда с молодыми политологами и правозащитниками. У них квартира с видом на площадь, и всю революцию они смотрели, что происходит, и писали в «Твиттер».

Дома, принадлежащие Бакиеву, полностью разграблены. Внутри горелые голые стены с надписями: «Смерть Бакиеву, как ишаку», «Бакиев, fuck you». В одном из домов сохранилась лестница на второй этаж, но протянула она недолго, так как каждый считал своим долгом ее пнуть. На улице опоздавшие на пир мародеры срезали водосточную трубу, выносили куски шифера с крыш, выкапывали из земли деревья. Одна женщина руками выпалывала из грядок цветы.

— Звери, а не люди. Из этих домов нужно было музей сделать, но они ничего не понимают, — говорит киргиз, который увлеченно листает найденную в доме ученическую тетрадь.

Вторая ночь после революции проходит спокойно. Бунт закончился. В штабе дружинников, с которыми мы хотели патрулировать город, уже в 11 часов вечера пусто.

— Мы всех распустили домой, потому что ситуация спокойная. Наши ребята охраняют свои дома.

Дружинники, которые в прошлую ночь боролись с мародерами бок о бок с милицией, действительно не нужны. Центр города абсолютно пустой и темный. Нет людей и на центральной площади, только двое постовых.

***
Спустя пару дней мы с коллегой улетали из южной столицы Киргизии, города Ош. Нам удалось едва ли не первыми из российских журналистов пообщаться с Бакиевым лично в его родовом селе.

— Нашли? — улыбается на регистрации человек в штатском со списком пассажиров. Он ставит около наших фамилий галочки.
— Нашли! — еще шире улыбаюсь я.
— А что же нам не сказали? — обижается пограничник.
— Я говорил, а вы не слушали! — обижаюсь в ответ. Я действительно звонил в администрацию области сразу после встречи с Бакиевым. А то вдруг не знают.
— Счастливого пути!

Он еще раз лучезарно улыбнулся, а я подумал: будете так работать – еще через пять лет мы снова встретимся.


Автор — специальный корреспондент «Газеты.Ru»