Записки молодого врача

МАРИЯ КЛИМОВА и ПАВЕЛ НИКУЛИН записали монолог врача из российской глубинки

Никакие драматические изменения в работе OPENSPACE.RU не могут заставить редакцию забыть про свои обещания. В прошлом

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

месяце мы инициировали проект «Стол заказов», в котором интересовались, что вам интересно и о чем нам следует написать. В разделе «Общество» победило предложение «Регионы! Регионы страны! Что происходит за пределами Московии и Ингерманладии??». Что происходит вообще в регионах, рассказать в рамках одного материала, разумеется, невозможно. Но о том, как, к примеру, устроена медицина в одном русском городе населением в 300 000 человек, можно узнать из этого монолога молодого провинциального врача, который намерен вскоре бросить это неблагодарное дело.


Поступление

Я не хотел становиться врачом. На моем поступлении в медвуз в нашем областном городе-миллионнике настояли родители. Я думал схитрить, приехал на экзамен с дикого похмелья, без подготовки, но все равно сдал. Поступление проходило на льготных условиях: вместо ЕГЭ мы сдавали компьютерные тесты. Нас зачисляли на платные места, но платил за нас департамент здравоохранения моего городка, откуда я приехал.

Есть такая программа «Сельское здравоохранение», сельздрав. ЦРБ (Центральная районная больница. — OS) дает заказ на специалистов, а департамент платит за их обучение. За это молодой врач должен после обучения вернуться в свой город и не менее семи лет работать в ЦРБ. Выбор специальностей ограничен. Можно работать только по той специальности, которая в этот момент будет нужна. Поэтому до пятого курса я не знал, кем я стану.


Учеба. Начало

В первую сессию меня чуть было не отчислили из-за физики. А преподавателя этого, кстати, в следующем году посадили в тюрьму. Он попался на взятке. На золотом «Паркере». Но его сдали ментам не потому, что он деньги со студентов брал, а потому, что он на пенсию не уходил. Еще завкаф один у нас сидел за взятку. После отсидки вернулся в мед, продолжил работать.

У нас вообще с первого курса приходилось вести со всеми кафедрами примерно такой диалог: они говорили: «плати», а я отвечал «не буду». Я не платил ни за что. Мне головы хватало все это выучить, хотя учился я на тройки-четверки.

Жил я в городе скромно. Сначала в общежитии. У меня, в отличие от многих, не было сторонней финансовой подпитки. Денег на проезд хватало, на доширак, на пиво, нет-нет мог и девушку в кино отвести. Одеваюсь я только в дисконтах и никогда не куплю шмотку без скидок. Родители мне не помогали, даже наоборот — я их кредиты выплачивал.

Главным правилом в медвузе было — не прогуливать. На паре ты должен быть, в каком бы ты ни был состоянии. Единственным освобождением от занятий была справка по дежурству в общежитии и освобождение, которое дают донорам. На справки по болезни преподы внимания не обращали.

Девочки тупо боялись забеременеть, потому что никто бы им навстречу не пошел. Они даже академ (академический отпуск. — OS) на год взять не могли, потому что не факт, что дадут потом вернуться. Им приходилось договариваться на кафедрах, чтобы на время родов и восстановительного периода их не отмечали. Справка от акушера-гинеколога не канает. «Ты сюда рожать пришла или учиться?», — спрашивает декан. Это даже не для взяток, это чтобы унизить. Это эталонные управленцы путинского образца. Их единственное, что беспокоит,— денежные места.

Один раз девчонка на сессии умерла. На подготовке. Ее перед экзаменом по оперативной хирургии потеряли. Несколько дней дозвониться не могли. А когда выломали дверь — ее нашли мертвой. Лежала, уткнувшись в учебник, и не дышала. Отчего умерла — непонятно. Такой диагноз ей и поставили — «внезапная смерть».

Самой дорогой считалась летняя сессия на третьем курсе, но из моей группы большинство студентов ее сдали сами. Ребятам, кто по программе сельздрава пришел, было просто нечем платить, а кроме них у нас учились еще люди со среднемедицинским образованием. У них по 8 лет стажа, дети, семьи, как им платить? Вообще, деньги не всегда берут открыто. На кафедре оперативной хирургии нас сразу заставили купить учебники за 5 000. Причем, если ты их не купишь, то и не сдашь, можешь и не ходить на кафедру, только время зря потратишь.


Травма

В конце третьего курса, несмотря на загруженность по учебе, я начал постоянно работать в травмпункте. Трудился по 14-15 ночей в месяц. Там-то я и познакомился с реалиями нашей медицины. Зарплата райская: 8,5 тысяч. И это учитывая, что я работал на ставку медбрата, но выполнял также обязанности санитара и медрегистратора. Хотя в смену должны трое работать — слишком уж нагрузки большие.

Чаще всего выходили поодиночке, естественно. Один медбрат, один хирург. По первой сложно, а потом и прибыль пошла. «Благодарности» клиентов помогали. Потому что на 8,5 тысяч не проживешь. С «благодарностями» выходило больше, конечно. Я как раз в то время с девушкой квартиру начал снимать, так что жили мы за счет «благодарностей» и денег ее родителей.

Еще бывает так, что ты не можешь ничем помочь, — у пациента сложный перелом, например, который ты не имеешь права лечить амбулаторно. Ты говоришь человеку: вам нужно в больницу ложиться — а он думает, что ты его разводишь на бабло. Очень обижается, когда ты денег не берешь. Это он потом поймет, что других вариков у него не было. Но ты сначала ловишь весь его негатив. Или вот в Новый год, в 2008, кажется, — случай был. Чувак с порванным лицом приходит. Бровь на коже висит над глазом. Мы его только зеленкой помазать смогли. Хирургия же разная бывает, и лицом другие специалисты занимаются. У лица же свои особенности строения, скелета, мягких тканей. Там нужны специальные швы, специальные иглы и, по-хорошему, косметический шов, чтобы дефекта потом не было. А если это веки, близко к глазам, то некоторые вообще не берутся шить, там спецы нужны очень высокого класса.