Ты здесь один

Бывший десантник Денис Луцкевич, задержанный по делу о массовых беспорядках 6 мая, прошел путь от знаменной группы на Красной площади до Болотной. СВЕТЛАНА РЕЙТЕР поговорила с его мамой

Стелла АНТОН, 41 год, флорист, мама 20-летнего Дениса Луцкевича, задержанного за организацию беспорядков на Болотной площади

Я сама молдаванка, а замуж вышла за украинца, Сашу Луцкевича. Жили мы у него, в городе Могилев-Подольский.

Тогда были тяжелые времена: Дениса я родила в 1992 году, денег не было, и мы крутились как могли: коммерцией занимались, что-то покупали, что-то продавали. Я устроилась работать в Air Moldova International в диспетчерскую службу, но в то время в Молдавии зарплаты были низкими, денег на жизнь не хватало, и народ бежал кто куда. А я решила ехать в Москву. Потихоньку заработала денег, выучилась на флориста, получила российское гражданство, купила в кредит квартиру в Лобне.

Денис все это время жил с моими родителями и учился в молдавской школе. Воспитывали его дедушка с бабушкой и делали это в духе старого времени: ну, надо помогать слабым, уважать старших и все в таком духе. В школе Денис был старостой класса и учился на одни пятерки. Мне было чем гордиться, понимаете? Когда я приезжала к родителям в деревню Ханкауцы, односельчане и учителя его постоянно хвалили. А обучение в школе, чтоб вы знали, велось только на румынском языке.

Мама моя, Дора Ефимовна, человек строгий: она сама учительница, математику преподавала. Она по три часа после уроков с Денисом алгеброй и геометрией занималась, а когда он из школы домой приходил, то она его со всех сторон обнюхивала, все боялась, что внук курить начнет. В общем, воспитывался мой мальчик в строгости. При этом по характеру он совсем не конфликтный и больше всего в жизни скандалы не любит. Например, с моим вторым мужем, Анатолием Вдовенко, бывшим начальником УБЭПа Лобненского ОВД, Денис ни разу не поругался и терпеть не мог, когда мы с Анатолием отношения выясняли, – как только начнется скандал, Денис сразу гулять уходил.

В Россию Денис переехал три года назад, когда ему только-только исполнилось семнадцать лет. Сыну довольно легко дали российское гражданство, и я мечтала о том, чтобы он поступил учиться в институт – в любой, лишь бы в армию не забрали. Но ему пришла повестка, и он добровольно пошел в военкомат, прошел медкомиссию, и я помню момент, когда он пришел и сказал: «Мам, я решил пойти служить в армию». И как-то он серьезно это сказал. Представьте себе, он отказался от молдавского гражданства, он понимал, что дома, в деревне Ханкауцы, ему делать нечего и работы никакой нет. А в России больше возможностей и гражданство дали. Он, наверное, был благодарен этой стране, в которой ему позволили жить, и пошел ее защищать.

Военную комиссию Денис прошел очень легко и мне потом рассказывал, что на вопрос, где хочет служить, ответил: «В десантных войсках». Его определили служить в Балтийский флот. Когда я поехала к нему на присягу, выяснилось, что его взяли в десантно-штурмовой батальон, элитное подразделение флота, где служило всего сорок человек. Я помню, когда его в ДШБ зачислили, он прыгал до потолка.

Служить ему было очень тяжело: слава богу, в армии сейчас разрешены телефоны, мы часто созванивались, и он, конечно, в трубку не плакал, но я по голосу его чувствовала, что он устает и изматывается. Он дослужился до младшего сержанта, а год назад его выбрали в знаменную группу для парада на Красной площади. Я видела парад по телевизору, поскольку в то время на работе была. Денис мне говорил: «Мам, ты не представляешь, какие ты на Красной площади чувства испытываешь! Ты проходишь мимо президента и понимаешь, что обязан идти с улыбкой, а у тебя от волнения и счастья слезы текут. Столько эмоций, и ты их даже не поймешь, поскольку там сама не была».

В то время президентом был Медведев, а рядом, конечно, Путин. И на то, как Денис шел по Красной площади, смотрела не только я, но и вся родня в Молдавии и на Украине, и все звонили друг другу и плакали.

Знаменная группа из двенадцати человек приехала в Москву раньше всех остальных. Перед тем, как нести знамя по Красной площади, группа проходила инструктаж в президентском полку – знаете, это те ребята, которые Мавзолей охраняют. Перед парадом группа проходила проверку в ФСО. Каждому предложили идти в Академию ФСО. Я помню, Денис взял визитку какого-то чина из охраны, и после этого у него не было никаких иных желаний, кроме как пойти в ФСО. Он этой службой бредил.

Через месяц после парада Денис демобилизовался. 17 июня он пришел домой, а у меня в тот день была свадьба, я как раз выходила замуж за Анатолия.

При первой же возможности Денис понес документы в академию. Он прошел все собеседования, но его не взяли – несмотря на то, что он служил в элитных войсках, занимался боксом и по всем параметрам проходил. Сказали, что российское гражданство он получил совсем недавно, к тому же его отец живет на Украине, а это – серьезный минус. Тем не менее копии его документов в академии оставили, сказав, что пусть он не унывает и если что, ему обязательно позвонят. То есть какая-то надежда у него осталась.

После этого Денис поступил в Государственный академический университет гуманитарных наук, на заочное отделение. Там же, в университете, он устроился на работу: в общий отдел, помощником декана отделения культурологии. Сначала его взяли на испытательный срок, потом зачислили в штат – он исполнительный, ответственный и учится практически на одни пятерки.

{-page-}

 

Про то, что Денис ходил на «Марш миллионов» на Болотной площади, я ничего не знала: меня дома не было, в Тунисе отдыхала. Понимаете, Денис до этого ни на какие митинги не ходил, а тут пошел – во-первых, университет находится рядом с Якиманкой, во-вторых, пошли все коллеги моего сына – и студенты, и преподаватели.

Я его спрашивала потом, зачем он пошел на митинг. Да нет, я не спрашивала, я кричала: «Что ты там забыл? Что ты хотел изменить? Тебе что, больше всех надо?!» А он отвечал: «Пошли молодые девчонки, а я же мужчина. Мам, а если бы их задавили в толпе?» И все время говорил, что на его глазах тащили какую-то Олю, а он пытался ей помочь. А что это за Оля, я даже не знаю.

Но его же избили на митинге, вы понимаете? А я – мать. Я говорю: «И что, после того, как тебя измочалили, ты опять пойдешь, да? Ты хочешь, чтобы тебя изуродовали?» Он сказал: «Нет, больше не пойду, хватит».

Хотя, может, он мне это просто так сказал, чтобы я успокоилась.

Но все это потом было, а тогда события разворачивались так: Денис встретился со своим командиром с Балтийского флота Юрием Бойченко. Тот его пригласил на ночную репетицию парада, которая была в самом начале мая. Денис сходил и договорился, что его пустят посмотреть на парад.

Я прилетела из Туниса вечером 9 мая. Перед вылетом позвонила сыну: «Денис, как прошел парад?» Он говорит: «Мам, я не пошел, я проспал».

Я страшно удивилась: ну не могло такого быть, он страшно на этот парад хотел. Ладно. Приезжаю домой. Достаю шорты и футболку, которые сыну в подарок привезла: «Денис, смотри, какое все красивое, давай скорее мерить!»

А тот отвечает: «Да ну, давай завтра!» На следующий день он встал и рано утром пошел на работу. А я, простите, тайком взяла телефон мужа, стала сообщения просматривать – просто так, чтобы проверить, чем он во время моего отдыха занимался. Смотрю – раз! – Денискина спина располосованная, ухо черное, коленки до кости ободранные. Я в ужасе. Денис пришел домой, я полезла к нему с вопросами. Вот тогда он раскололся, что был на митинге, стал девчонку защищать, а его самого омоновцы побили, задержали и отвезли в ОВД «Останкино», где составили протокол по статье 19.3 (неповиновение законным распоряжениям сотрудника полиции. – OS). Из ОВД его муж забирал, и они, конечно, решили ничего мне не рассказывать, чтобы я лишний раз не волновалась. Потом они сразу поехали в институт Склифосовского побои снимать.

Через месяц эта справка пропала при обыске.

28 мая мы задним числом получили повестку из УВД по Северо-Восточному округу о том, что 17 июня Денис должен явиться в мировой суд. Денис позвонил по указанному в повестке телефону, и ему сказали, что все в порядке и никуда приходить не нужно.

Вечером 8 июня мы вдвоем с Денисом смотрели футбол, муж гостил у родственников во Владимирской области. В том матче Россия выиграла у Чехии со счетом 4:1, сын орал от счастья, а я боялась, что он соседей разбудит.

Спать мы легли очень поздно. Около четырех часов утра раздался оглушительный грохот в дверь. Денис пошел открывать, и на него сразу налетели полицейские, бригада из семи человек. Какой-то следователь, оперативники из ОВД «Останкино» и участковый из Лобни. Дениса скрутили, начали обыск. Нашли травматический пистолет, и несмотря на то, что дома у нас было разрешение на «травмат», на сына надели наручники.

Мне кричат: «Несите одежду, в которой ваш сын был на Болотной!» Я приношу его шорты. Оперативники их встряхивают, и из кармана выпадает перочинный нож. Один из полицейских сразу закричал: «Вот, из-за таких, как ваш сын, наши омоновцы в больнице лежат!» То есть им в голову не пришло, что после 6 мая прошло больше месяца, и шорты я сто раз стирала, и нож перочинный сын позже купил!

Все в доме перевернули. Изъяли телефон Дениса и ноутбук. Стали спрашивать, состоит ли он в запрещенных организациях, искали любые зацепки, но ничего не нашли: в компьютере были только видеозапись Парада Победы, в котором Денис участвовал, и фотография с задержания на митинге, кто-то ее Денису прислал.

Изъяли документы, изъяли старый молдавский паспорт и повели Дениса на выход. Я спрашиваю: «Вы его надолго забираете?» Мне не ответили. Я опять: «А можно, я с ним поеду?» А мне: «Можно, но вы к нам в машину не влезете». – «Ну хоть скажите, куда вы его везете? Откуда его забирать?»

Отвечают: «На Петровку, 38. И это – надолго».

Они его забрали, и больше я Дениса не видела. Мне кусок в горло не лезет, совсем есть не могу. Адвокат Сергей Леонов, которого сыну коллеги по университету нашли, сказал, что Денис содержится в изоляторе временного содержания на Петровке и к нему пока никого не пускают. Может, после праздников мне свидание разрешат и передачу. Я волнуюсь – а вдруг его там бьют? Но адвокат меня успокаивает, говорит, условия в ИВС нормальные, не бьют никого.

Я Денису всегда говорила, что не надо здесь ни за кого заступаться. Это Москва, это не Ханкауцы или Могилев-Подольский. Здесь совсем другие люди. Ты здесь один.​