Штрафы, работы и пара суток не дома

ЕГОР СКОВОРОДА разобрался, что в реальности будет означать принятие поправок в закон о митингах

 

Что это означает

Совет Федерации дружно одобрил поправки в закон о митингах. На днях его подпишет президент, и в стране формально наступит время «больше трех не собираться».

«Свободу собраний всегда и везде», — с таким лозунгом позавчера пришли к Госдуме протестующие. Омоновцы их повинтили, а совсем уж потерявшие человеческий облик единороссы шутили в твиттере: митингуйте, пока можете, «сезон скидок» подходит к концу.

В Думе 5 июня было весело, возможно, впервые за многие годы. Депутаты от «Справедливой России» и примкнувшие к ним члены КПРФ устроили «итальянскую забастовку» — пытались затянуть принятие законопроекта бесконечными и бессмысленными поправками. Если б на заседании во вторник парламент не успел бы расправиться с этим законом, то вчера его не смог бы одобрить Совет Федерации. А ближайшее заседание Совфеда состоится только 15 июня.

Это означало бы, что демонстрации 12 числа прошли бы в рамках старого закона о митингах. Когда один из депутатов-коммунистов медленно зачитывал формулировки своих поправок, казалось, будто эта канцелярщина сломает-таки механизм парламента.

«Хватит уже, почему вы нас мучаете!» — орал какой-то толстый депутат.

Но ничего не помогло, единороссы все успели, послушно управились еще до полуночи. Невозможно победить чиновников бумажной волокитой.

На первый взгляд вообще непонятно, как могут применяться новые нормы закона. Есть ощущение, что об этом никто и не задумывался, а основная цель поправок — напугать как можно большее число людей перед выступлениями 12 июня.

«Я думаю, что эти поправки принимаются с единственной целью: пресечь политические высказывания людей. Это такая дубина, которой государство будет бить по рукам наиболее активным участникам гражданского общества», — говорит адвокат Николай Полозов. По его словам, поправки по своей сути неконституционны и принимаются «фактически в пику 31-й статье Конституции».

«Реализация этого закона на практике, в условиях нашей правоохранительной и правоприменительной системы, будет иметь самые репрессивные последствия», — уверен Полозов.


Штрафы: как это будет выглядеть

Теперь за нарушения правил проведения массовых мероприятий обычному участнику придется заплатить от 10 до 20 тысяч рублей (эта сумма может быть заменена обязательными работами на срок до 40 часов). Для должностных лиц предусмотрен штраф от 15 до 30 тысяч рублей, для юридических — от 50 до 100 тысяч.

Организация «несанкционированного» митинга будет наказываться штрафом от 20 до 30 тысяч рублей или до 50 часов работ для физических лиц, от 20 до 40 тысяч — для должностных и от 70 до 200 — для юридических. Сумма штрафа будет выше, если акция помешала движений автомобилей или проходу граждан — штраф для физических лиц может достигнуть 50 тысяч, для должностных — 100 тысяч, для юридических — 500 тысяч.

Если же в ходе демонстрации был нанесен ущерб чьему-либо имуществу или здоровью, штраф для обычного гражданина может дорасти до 300 тысяч рублей. В аналогичном случае сумма штрафа для должностных лиц может достичь 600 тысяч, для юридических — одного миллиона рублей.

Согласно российским законам, обязательные работы и штраф выше пяти тысяч рублей — это уже инструменты из арсенала уголовных наказаний. Таким образом, происходит грубое смешение уголовной и административной ответственности, пишут правозащитники.

Как грандиозную уступку депутаты преподносят тот факт, что из проекта исчезла норма, предусматривавшая штраф за размещение любой информации о несогласованных с властью массовых мероприятиях (наподобие «контрольной прогулки писателей»). Теперь ответственность за организацию массовых гуляний или публичные призывы к ним наступает только в том случае, если «были нарушены общественный порядок, санитарные нормы или созданы помехи движению транспорта или пешеходам».

Такая формулировка позволяет признать нарушающим «общественный порядок» вообще все, что угодно. Опыт Триумфальной давно показал, что любое скопление людей априори «мешает проходу граждан» — об этом каждое 31-е число кричат в мегафон полицейские. А значит, у каждого из нас остается и счастливая возможность получить-таки штраф за невинную запись в фейсбуке.

Как рассказывает Денис, один из активистов «Другой России», которого на разных акциях задерживали около шестидесяти раз, далеко не всякое задержание заканчивается штрафом или арестом: «Знаешь, когда на тебя выписывают протоколы, из них процентов шестьдесят вообще не доходит до суда. Часть дошедших судья забраковывает. То есть по ним не выносится судебных решений. Потом еще бывает, что по половине вынесенных решений эти штрафы теряются где-то по пути».

В итоге ему все-таки выписали около двадцати штрафов. Когда сумма долга превысила двадцать тысяч, по месту прописки Дениса явились судебные приставы. «Я сам в Москве живу, но прописан в маленьком городе в Рязанской области. Там ничего моего просто нет», — он объясняет, почему приставы ушли не солоно хлебавши. Штрафы Денис так и не выплатил.

Как говорит Николай Полозов, если поправки будут приняты, полицейские перестанут так легкомысленно относиться к штрафам и протоколам. Властям придется отлаживать репрессивную машину. «Причем задействовать будут и службу судебных приставов, потому что надо же взыскивать как-то эти суммы. Здесь штраф будет выше, чем пять тысяч. Это означает ограничение на выезд из страны в случае невыплаты штрафа. Вообще последствия могут быть достаточно существенные — вплоть до того, что за неуплату можно получить 15 суток ареста. Я думаю, все эти меры тоже будут применяться».

По его мнению, новые наказания проявятся не сразу, они будут вводиться постепенно. Сначала власти «обкатают» их на каких-то отдельных делах, а когда подобные меры войдут в практику, их начнут применять повсеместно и широко.

{-page-}

 

Что такое обязательные работы?

В проекте нового закона уточняется, что альтернатива штрафам — обязательные работы — появится только со следующего года. За уклонение от работ предусмотрен штраф в размере от 150 до 300 тысяч рублей. Еженедельная средняя норма работ составит 12 часов в свободное от учебы и основной работы время, пишут «Ведомости».

Сейчас обязательные работы достаточно редкий вид наказания, который назначается за незначительные уголовные правонарушения — в основном за мелкие кражи или мелкое же хулиганство. К примеру, 90 часов обязательных работ получила несовершеннолетняя в Нефтекамске, воровавшая в поликлинике женские сумочки; 220 часов получил мужчина, обчистивший садовый домик под Биробиджаном; забайкалец, избивавший сына, был приговорен к ста часам обязательных работ; 200 часов было назначено за кражу трех кур в одном из сел Еврейской АО; наконец, в Челябинской области 240 часов обязательных работ получил молодой человек, который «вовлекал свою несовершеннолетнюю подругу в систематическое употребление спиртных напитков».

По закону обязательные работы предполагают, что осужденный каждый день будет отрабатывать сколько-то часов «общественно полезных работ» — обычно это что-нибудь вроде озеленения газонов или сбора мусора на трассе. Такие работы не надо путать с исправительными, которые назначаются на срок от двух месяцев до двух лет (такое наказание может получить Божена Рынска), а также с принудительными работами, которые являются заменой реального тюремного срока.

Некоторое пространство для маневра оставляет тот факт, что вид и место работ «определяются органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительными инспекциями». Так, один из нацболов, приговоренных к обязательным работам пару лет назад, занимался «общественно полезным трудом» в фиктивной фирме, специально созданной его товарищем для этой цели.

А вот одному из жителей Белгородской области действительно пришлось попотеть на работах. Сам он общаться с журналистами не захотел, но его брат Андрей рассказал, как это выглядит: «По просьбе брата служба по исполнению наказаний направила его отбывать наказание по месту жительства. А уже непосредственный вид и характер работ (где, что делать) определяла глава сельской администрации. Это были и работа в парке, и уборка территории, и сбор мусора вдоль дорог, и ремонтные работы в качестве разнорабочего (в том числе на ремонте детского сада). В общем, все это уже решала глава администрации, и она же отмечала ему отработанные часы. Брат отрабатывал их по 4 часа каждый рабочий день: 2 часа до обеда, 2 после. Правда, иногда приходилось работать и больше, но все равно отмечали 4 часа».

Но, кажется, гражданским активистам не слишком по душе перспектива высаживать газоны, вытоптанные ордами ОМОНа. «Я не верю, что такая мера будет применяться в реальности. И тем более я не верю, что люди, готовые бороться, станут выполнять какие-то ебаные работы. Это невозможно», — кратко комментирует поправки активистка Д.


Как выглядит административный арест?

В декабре, когда протесты только начинались, мы с друзьями пили чай после «винтилова» и шутили, что надо, по примеру Бэнкси, сделать фильм под названием «Выход через изолятор временного содержания». В начале июня я сбился с ног, пытаясь отыскать среди своих знакомых человека, отсидевшего хотя бы трое суток. Задайте себе такой же вопрос: много ли ваших друзей там уже побывали?

Скоро их будет больше. Поправки в закон о митингах, конечно, увеличат количество арестов. Протоколы за «сопротивление сотрудникам», отказ платить штраф или отказ от выполнения обязательных работ — все это будет приводить к административным срокам. Я, кстати, никого не пугаю. Мне вообще-то не кажется, что десять суток в изоляторе — такая уж невыносимая штука.

24-летний Дмитрий Кульков был задержан в ноябре прошлого года перед зданием суда, где оглашался приговор по «Манежному делу». Суд приговорил его к шести суткам ареста. Дмитрий согласился рассказать об этом опыте, который не отвратил его от политической активности, а наоборот, лишь раззадорил.

Судя по его рассказу, административный арест напоминает не тюрьму, а скорее поездку в плацкартном вагоне — с дурной едой и неприятными попутчиками. Страна большая, и поезд, например, к Байкалу идет почти пятеро суток.

«В ОВД нас доставили ближе к вечеру, и где-то через пару часов уже стало понятно, что сегодня не выпустят. Дежурный сказал, что у нас у всех 19.3 (статья о неповиновении полицейскому. — OS) и утром мы поедем в суд. После этого нас отвели в такую маленькую камеру — это помещение где-то два на три метра, почти весь пол занимает такая "сцена", сделанный из ДСП лежак. Больше ничего, только стены и маленькое-маленькое окошко, из которого чуть свет бьет. Зарешеченная лампочка. Утром нас отвезли в суд. Туда же пришли омоновцы, которые нас якобы задерживали (на самом деле нет). В зале сидел начальник роты и подсказывал сотрудникам, что говорить, все это слышали, и судья тоже. Судье это было безразлично, моих свидетелей даже не пустили в здание суда. Приговорил он меня к шести суткам. Нам вернули вещи, рюкзак я на выходе из суда отдал знакомым, чтобы не возиться с ним. Отвезли обратно в отдел, туда за нами приехали менты из спецприемника, посадили в легковушку — "каблучок" с отсеком для задержанных. Повезли в Спецприемник № 1 на Симферопольском бульваре, кажется, все политические там сидят. Вообще это здание бывшего детского садика, как мне кто-то рассказывал. Там два этажа, везде железные двери. В спецприемнике у тебя снова изымают шнурки, ремни, документы, мобильники и так далее. Ведут в камеру — помещение казарменного типа с двухъярусными кроватями. Когда я туда зашел, внутри даже не полностью был занят нижний ярус. В камере было восемь коек и сидело семь человек. Камера просторная, можно походить туда-сюда, можно отжиматься. Раз в день на час или полчаса выпускают погулять в маленький дворик, хочешь — куришь, хочешь — разминаешься или просто дышишь свежим воздухом. Каких-то проблем с тем, чтобы умыться или почистить зубы, нет. Туалет в камере. По идее, в душ тебя должны выводить, но это, видимо, зависит от смены. Мне сотрудники говорили так: иди подмети двор, а мы тебя выведем в душ. Ну, я подумал и решил, что нет, работать я на вас не буду, извините. Единственное, очень дрянная кормежка там. Я только чай пил, шесть суток ничего из местной кормежки не ел. Я совсем не привередлив, но это было какое-то отвратительное варево. Хотя вот знакомый сидел с Навальным одновременно, он рассказывал, что их нормально кормили. Может быть, когда "ВИПы" сидят, здесь что-то меняется. Или это просто мне так не повезло. Но продуктовые передачи ты получаешь без проблем, так что без местной еды вполне можно жить. То есть в бытовом плане там все более-менее. Меня лично больше всего напрягало общение с людьми. У нас в камере было много ребят из Средней Азии. С ними в каком плане тяжело общаться, они просто по-русски очень плохо говорят. Видимо, менты хватают тех, кто ничего им ответить не может. Почти все попадают туда за неоплаченные штрафы в ГИБДД. Со мной сидел один таджик, у него все документы есть, вид на жительство, разрешение на работу. Он рассказывал, что у него был штраф в тысячу рублей; штраф он оплатил, но квитанцию никуда не отнес. Он даже не знал, что ее нужно куда-то нести. К нему приехали по месту прописки, отвезли в суд и впаяли десять суток. По моим ощущениям, таких в спецприемнике большинство. И еще некоторое количество обычных водителей, сейчас же за какие-то нарушения ПДД тебя могут под арест взять. Из неводителей у нас в камере был наркоман и еще один парень, которого, как он говорил, просто по пьяни возле подъезда схватили менты. Оформили мелкое хулиганство, дали шесть суток. Ни с теми, ни с другими совершенно не о чем поговорить. Поэтому я постоянно спал и читал книги, которые мне передали. Дело в том, что у меня тогда на работе было очень напряженно, я дико не высыпался. А в спецприемнике целыми днями можно было спать. Там режима вообще никакого нет. Где-то в семь или в шесть утра в камеру заходят два мента, называют всех по фамилиям, спрашивают о жалобах, глянут, чтобы явных нарушений не было, и уходят. Я вставал, отвечал им и тут же ложился опять. Так что первые дни я отсыпался, а потом, конечно, стало скучновато. Особенно когда я прочел все книги. Очень долго тянулись последние сутки. Меня должны были вечером выпустить, часов в шесть. Вот ты ложишься предыдущим вечером, и ночь очень долго тянется, много раз просыпаешься. Потом за день так себя изводишь, что никакого облегчения от освобождения не чувствуется совершенно. А вообще из этих шести суток в спецприемнике никакого особенного негатива я не вынес. Не санаторий, конечно, но ничего страшного».


Возможность бойкота

«Сомневаюсь, что этот закон вообще будет исполняться. Это какие-то нереальные меры. Люди просто сорвут исполнение этого закона», — говорит журналист и правозащитница Дженни Курпен.

В Нижнем Новгороде, где она сейчас находится, большинство активистов подписывает соглашение о бойкоте поправок в законы о митингах: «Люди открыто будут отказываться платить штрафы. Если бойкот поправок будет носить массовый характер, то с подобным отказом придется считаться».

Николай Полозов тоже полагает, что в принципе бойкот возможен. Однако не стоит забывать и о том, что у государства есть меры принуждения, которые оно, безусловно, будет задействовать.

«Все зависит от численности. Если триста человек откажутся платить, система их переварит, если тысячи человек — ей будет уже сложнее. Десятки тысяч человек переварить практически невозможно. Этой же тактикой пользовался и Махатма Ганди в свое время, когда происходил отказ платить налоги. Поэтому я думаю, что если подобный саботаж новых штрафов приобретет массовый характер, то для властей это станет проблемой, они будут пытаться найти какие-то другие пути», — говорит адвокат.

Если же саботировать поправки не получится и механизм «мягких», административных репрессий будет раскручиваться все сильней, то это может привести к тому, что протесты будут все более радикальными (остановить их не удастся все равно). Не случайно на какой-то демонстрации активисты в масках (маски ведь тоже подпадают под запрет) несли растяжку с текстом: «Чем сильнее будут репрессии — тем яростнее будет наше сопротивление».

«Акции станут радикальнее, вот и все», — соглашается Дженни Курпен.

Отчасти с этим согласен и Полозов: «На каждое действие будет рождаться свое противодействие. На этот закон будет бойкот, в ответ на бойкот власти придумают еще какой-то новый механизм репрессивного воздействия. Все это будет приводить только к эскалации конфликта в гражданской среде».​