По бульварам, по бульварам, растекаться и стекаться

Два дня и две ночи после 6 мая протестующие провели на московских бульварах в «бессрочном народном гулянии». Отчеты очевидцев и участников

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ, 7 МАЯ

Алексей КРИЖЕВСКИЙ, журналист («Газета.ru»)

Человек триста идет по Тверскому бульвару, скандируя и веселясь, и их никто не останавливает. Они проходят всю версту от Никитских до Пушкинской площади, и только в конце, на ступеньках, ждет оцепление из обычных милиционеров — а этот километр люди проходят в полнейшей эйфории. Где-то рядом все время ошиваются «Наши» в футболках с двенадцатью явлениями Путина на них и сердечками с надписью «Путин любит всех». Их не задирают, с ними никто не дерется — к их, быть может, удивлению. Если с ними заговорить, то можно узнать, что они, например, из Липецка и лет им, например, 14.

Откатившись назад, видишь, как появившийся со стороны МХАТа ОМОН делит бульвар на две неравные части у памятника Есенину. Мы видим их спины — обернувшись, замечаем за собой группу нашистов, человек двадцать. Впереди стоит Лев Рубинштейн с компанией, счастливо отпущенный полчаса назад из автозака. «Лев Семенович, вы сейчас возглавите колонну наших», — говорим мы с Филиппом Дзядко поэту. «Бодрее, ребята, бодрее», — командует маленьким идейным врагам Рубинштейн и, действительно, некоторое время идет во главе.

Вообще, первое правило бульварного протеста — если уж ты не увешан символикой, если набегает сзади ОМОН — не беги. Если тебя уже поймали, то тебя и так задержат. Но если ты не бежишь — есть шанс, что они просто пробегут мимо, приняв тебя за прохожего. Ну, или как придется.

А вечером было сидение на Плевне.


Юлиана ЛИЗЕР, журналист

У меня началось все так.

Сижу в ОВД «Северное Бутово» в комнате для процессуальных действий. Каждые пять минут заходит очередной полицейский чин и спрашивает, вернули ли мне паспорт. Каждый раз все мрачнее отвечаю: «Нет!» Рядом жалуется на жизнь пропитая женщина. Меня привезли сюда от памятника героям Плевны, где примерно в семь вечера в который раз за этот долгий день собралась оппозиция. Причина задержания – проверка по подозрению в причастности к массовым беспорядкам (дословно). Слово «журналист» действует на сотрудников слегка отрезвляюще и отпускают быстро, предварительно осведомившись, есть ли у меня пирсинг, татуировки и послеоперационные шрамы. Решив не шокировать сотрудников, говорю, что ничего нет (вдруг пришлось бы показывать). Какая интересная проверка.

Все это время приходят десятки СМС. Пишут, что на Китай-городе всех разогнали. Коллегу из «Ъ» везут в Южное Бутово. Я еще не знаю, что Навальный через Твиттер призвал всех отправляться на бессрочные народные гуляния. Но я еду обратно.

Людей у памятника становится все больше. Омоновских автобусов нет. Люди расстилают пледы и пенки. Начинаются песни: Шевчук, Цой, «Битлз».

Кто хочет, слушает Навального, говорящего: «Мы не уйдем, потому что гуляем». Но, похоже, и так никто никуда не собирается. Практически нет людей в футболках с перечеркнутым Путиным, даже с белыми лентами единицы. Не видно и лиц активистов, знакомых с московских митингов. Большинство не сидит, а стоит, или ходит кругами. Ходить кругами интереснее, потому что чем дальше, тем больше приезжает разных знакомых. В какой-то момент появляется человек с походным рюкзаком, оттуда извлекаются газовая горелка и котелок. Вот он уже что-то варит.

Люди привозят еще пледы, воду, еду. На площади все больше велосипедистов. С одной стороны памятника больше поют, с другой – общаются. От «Движения 15 мая» и Occupy Wall Street все отличается только отсутствием палаток и баннеров между деревьями.

«Приходил шеф полиции района!» — радостно сообщает кто-то. «Не будут никого задерживать, не видит ничего противозаконного, вообще на нашей стороне!» Но три автобуса с ОМОНом через некоторое время все-таки появляются.

Полицейский призывает очистить сквер, потому что сейчас его будут убирать. Поливомоечная машина ездит вокруг памятника, за ней радостно бегают люди с фотоаппаратами. Этот праздник испортить нереально.

Полицейские цепью вытесняют людей с площади. Несколько сотен растягиваются по Маросейке, кто-то запевает «Нам любые дороги дороги». Проезжающие мимо машины приветственно сигналят. Все стараются идти по тротуарам и призывают к этому других. Перекрывать улицы и кричать лозунги никто не хочет, и юноша, крикнувший «Россия без Путина», сталкивается с непониманием.

На Чистопрудном все останавливаются. На пути цепь ОМОНа, и народное гуляние разворачивается обратно. Проходящая мимо подвыпившая парочка не понимает, что происходит, но вынуждена идти туда же, – цепь ОМОНа корректирует и их ночной маршрут.

В толпе встречаю подругу на скутере и присоединяюсь к гуляющим на колесах. Велосипедистов стало больше, а вот скутеристов всего несколько, включая нас. Наконец-то удается увидеть всех одновременно. Людей много, пятьсот есть точно. Едем впереди колонны, иногда нас нагоняет Удальцов. Вид у него довольный. Он чем-то напоминает Ленина.

Замыкают колонну омоновцы. Ведут себя мирно, никого не задерживают, даже общаются. Один хочет сесть пассажиром на велосипед какой-то девушки и смеется. Примерно к половине пятого утра люди возвращаются на Китай-город. Как раз подсох асфальт после ночной влажной уборки.

Навального и Удальцова задерживают у памятника почти сразу. Но люди не расходятся. Снова расстилают пледы, достают гитару, мяч, бадминтон. Светает. Осталось примерно триста человек. Говорят о подмоге, которая прибудет с открытием метро. Некоторые уже спят, завернувшись в спальники.

«Как хорошо, что Навального с Удальцовым увезли. Как-то лучше без них стало, они слишком много говорили», — говорит юноша слева от меня, уткнувшись в телефон и быстро набирая что-то на клавиатуре. По словам присоединившихся под утро, народ приезжал не к «оппозиционным лидерам», а к друзьям, которые писали: «Приезжай, здесь хорошо».

Когда я дописываю этот текст, люди гуляют по Москве уже больше суток. Сейчас те, кто был ночью на Китай-городе, вновь переместились на Чистые пруды. Они не уходят, несмотря на дождь, и я беру зонт и еду к ним.

{-page-}

 

Александр СТОЛЯРЧУК, шеф-редактор раздела «Новости» OPENSPACE.RU

Несколько наблюдений о народном гулянии в ночь с 7 на 8 мая у памятника героям Плевны.

Большинство тех, кто пришел сюда, — молодые люди студенческого возраста или чуть старше. Членов политических партий и объединений было немного, одной из популярных тем было сравнение нынешнего протестного движения в России с другими странами, например: «Мы сейчас как сербы в 91-м».

Много было людей из разных городов и регионов, в том числе, из Чечни. Девушка из Гудермеса обиженно говорила: «Это все неправда, что у нас 100% за Путина!» Молодой человек из Петербурга рассказывал, что на прошлых выборах искренне голосовал за Медведева, но с тех пор многое понял: «Они нас обманули».

Первое впечатление от собрания — очень похоже на знаменитую сцену на Коламбус-серкл в Нью-Йорке, где в прошлом октябре Пит Сигер пел «We Shall Overcome» вместе с участниками акции «Захвати Уолл-стрит».

Вообще и здесь пели очень много. С особенным воодушевлением была исполнена песня Queen «We Are the Champions». На рассвете главного гитариста, игравшего почти без перерыва и порвавшего две струны, сменил солист группы «19:84» Василий Зоркий.

Алексей Навальный и Сергей Удальцов предложили собравшимся рассылать знакомым СМС и твиты с приглашением приезжать на площадь. Кроме того, они просили участников акции не шуметь, не выкрикивать лозунги, не поднимать плакаты и вообще не провоцировать полицию и ОМОН: «ОМОН наступает — мы отходим. У нас мирное гуляние, мы здесь просто гуляем».

Неупотребление алкоголя соблюдалось довольно строго — если кого-то видели с пивом, делали замечания, иногда довольно грубые.

ОМОН пришел не сразу. Около 2:30 собравшихся предупредили, что городские власти отдали распоряжение вымыть площадку у памятника героям Плевны и попросили пропустить туда поливальную машину. Люди расступились, машина сделала вокруг памятника несколько кругов и уехала.

После этого появились бойцы ОМОН, а к участникам акции направились двое полицейских. Неизвестно откуда появился огромный мрачный мужик, который стал говорить: «Давай мочить ментов! Их же всего двое!», а потом ударил Удальцова и побежал, сбив по пути девушку. Провокатора догнали и скрутили, и его увел ОМОН.

Участников акции попросили уйти со Старой площади, и начался часовой «ночной поход» по Маросейке к Чистопрудному бульвару — там гуляющим снова преградил путь ОМОН, — а потом назад переулками к Старой площади.

Когда стало светло, началась уборка, — люди взяли пакеты и собрали вокруг памятника окурки, бумажки, пластиковые бутылки и прочий мусор.

К памятнику героям Плевны приехал депутат Илья Пономарев, его сразу же окружили люди. Он говорил, что действия правоохранительных органов незаконны и что власть сама революционизирует протест.



Екатерина ДЁГОТЬ, шеф-редактор раздела «Искусство» OPENSPACE.RU^*

Сегодня в 9 утра приехала к памятнику героям Плевны. Человек сто расположилось на мирном пикнике после того, как всю ночь их оттуда гоняла поливальная машина. Все было спокойно, люди играли в бадминтон. Как заявила ночью милиция, трогать никого не должны были, если не будет лозунгов и требований. Лозунгов и требований не было. Пока я размышляла о том, стоит ли протестовать таким немым образом, ровно в 11 утра пришел милиционер и начал объявлять, что собравшиеся мусорят и тем самым нарушают закон. Собравшиеся отвечали, что организованно убирают за собой, что было чистой правдой. Буквально через минуту из стоящих рядом автобусов и автозаков выгрузились омоновцы и начали винтить. Подбегали по двое и, подбирая под локти, выхватывали из толпы определенных людей, молодых активистов (кто-то подслушал приказ «Работаем выборочно по интересующим»). И убегали вместе с ним или ней. Поскольку никто не возражал и не сопротивлялся, все это напоминало какую-то кадриль. Мы стояли с журналистом Александром Дельфиновым и зачарованно смотрели, все это происходило прямо рядом с нами, омоновцы нас аккуратно огибали, как будто нас не было. Дельфинов был в майке Пиратской партии, волосы его были выкрашены в зеленый цвет. «Они, наверно, думают, что ты иностранец», - сказала я. Забрали уже почти всех, кто не ушел, человек двадцать, но мы (по крайней мере, я) почему-то чувствовали себя в странной безопасности и никуда не уходили. Пробегавший мимо омоновец кричал: «Да тут одни журналисты остались». Я сказала, что не стала надевать майку «Пресса», постеснялась. «А у меня такой и нет», - сказал Дельфинов. В этот момент подбежали еще двое и аккуратно осалили и его тоже, уведя в автозак. Видимо, там осталось свободное место. А может быть, прозвучал приказ (как кто-то потом мне сказал) «работаем на задержание», то есть тотальная зачистка. Я осталась почти последняя, постояла еще минут десять в ожидании, что на танец пригласят и меня, но этого не случилось. За это время из метро выгрузилась новая порция людей и, кажется, все решили идти теперь на Чистые пруды.

___________________
^* Запись в Фейсбуке


Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ, публицист (ИД «Коммерсантъ»)

Выходил из метро «Китай-город» часов в 11 утра, мимо пронеслись трое: убегали от омоновцев, которые как раз начали разгонять Плевну. Было ощущение, что это конец. Группа тех, кто не попал в автозаки на Плевне, напоминает отступающую разрозненную воинскую часть. Идут уныло, за плечами резиновые коврики болтаются — как вещмешки. Человек 30-40 отступает по обе стороны Маросейки на Чистые пруды. Рядом едет полицейская машина. Притормаживает и ждет. Дошли до памятника Кунанбаеву на Чистых прудах, там же был главный редактор «ЕЖ» Александр Рыклин. Напомнил офицера, который собирает окруженцев. Сказал, что нужно сидеть здесь, пока не разгонят. Всем казалось, что эта передышка на десять от силы минут. «Через 10 минут придет Навальный, но вы же понимаете, что нам этих десяти минут не дадут». Я потом общался с людьми, которые уже прошли через автозаки и суды: битых и бывалых стало на порядок больше, это заметно, что они уже не зрители, а участники. Делятся новым опытом. Пришел откуда-то скрипач, весь в белом, сыграл «Марсельезу», потом «Варшавянку». По бульвару подъехал автозак. С другой стороны стоят трое полицейских в чинах, в парадной форме. Пришли Навальный и Удальцов с серыми лицами. Им аплодируют. Навальный говорит, что на Плевну возвращаться бессмысленно, там все оцеплено, и что нужно по бульварам, по бульварам, растекаться, и опять стекаться, и так «до полной победы демократии». Прошло полчаса, шутки: «Где же мои любимые автозаки? Когда же, наконец, нас заберут отсюда? Я уже скучаю». Люди подходят, уже человек сто пятьдесят. Вначале кучковались вокруг Навального и Удальцова. Удальцов: «Никакого раскола у нас нет, а те, кто так говорят, провокаторы и фальшивые оппозиционеры». Потом образовался кружок вокруг гитариста, который очень помог всем взбодриться. Увы, не знаю имени этого человека. Но кружок быстро разрастается: пели Цоя, Шевчука, «Браво», «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Сразу три эстетики: бардовская, рок-н-ролльная и патриотическая. Большинство помнит из «старого» полтора-два куплета.

– «Поднявши меч на наш союз…», может, кто попробует? – спрашивает женщина. Но потом сама понимает, что для этого места слишком утонченно. Зато поют военные песни, в какой-то зловещей тишине: «Здесь птицы не поют», «Священную войну» (отпечатанный текст раздавали какие-то женщины). Вдруг стало тесновато. Я понял, что все опять расселись. Это принципиальный момент: не присели, а именно уселись, «врастая в землю тут». Английский корреспондент записывает стэндапы на фоне толпы: «Итак, оппозиция переместилась на новое место». Много людей с георгиевскими ленточками. «Это провокатор нашистский снимает», - показывают на мужчину в кепке. Какие-то бичи местные тоже подходят к толпе, что-то безумное выкрикивают или молчат. Все извиняются, угощают печеньками, привезли воду, гречневую кашу. В принципе, все уже напоминает неформальное празднование Дня Победы. Вязать этих людей совершено не за что – тем более что на Прудах много гражданских, которые просто гуляют. («В день Победы нас не поймут. Лучше подумать о 10-м числе», – говорит кому-то Навальный). Встретил главреда «Русского журнала» Александра Морозова со свернутым ковриком в сумке через плечо. Когда уходил, людей было примерно человек 400, все друг другу кричали время от времени: «Не провоцируйте, не лезьте на памятник, не надо про Путина петь», – чувствуется, что за два дня натерпелись. Как бывалые фронтовики, под пули сами не лезут, но ко всему готовы.

{-page-}

 

ДЕНЬ ВТОРОЙ, 8 МАЯ

Алексей КРИЖЕВСКИЙ, журналист («Газета.ru»)

Больше всего поражает на Чистых прудах — ощущение, что снимается кино. Идешь себе спокойно по тропе, впереди много народу и камеры. Ощущение тревоги передается лишь тем, что идущие рядом с тобой сначала ускоряются, а потом бегут. Уговариваешь себя не бежать, уходишь на соседнюю тропу поуже, — вот лавина пробегает мимо тебя.

Девушка позирует в красивой мизансцене — вход на Чистые со стороны Белгородского проезда, трамвайный разворот, спины ОМОНа. На девушке топ, мини-шорты и огромные каблуки. Свобода на баррикадах, нью эдишн.

Угол Маросейки и Чистопрудного. Пара бойцов ОМОНа сначала бросается вперед, выхватывает из толпы молодого парня, в которого намертво вцепилась пожилая женщина, — и это притом, что никакого противостояния нет. Омоновец пытается отодрать, видимо, мать от сына, попадает обоим. «Ты что, урод, делаешь!» – орет толпа. Обоих отпускают. Над всем этим вывеска ресторана «Хорошо сидим».

Пушкинская площадь устроена так, что если ты подошел посмотреть, что происходит, то позицию наблюдателя ты занять не можешь. Ты вместе с толпой вдавливаешься в переход метро, и вместе с ней выходишь на другой стороне. И на выходе вместе со всеми попадаешь в оцепление — сначала ты оборачиваешься и видишь их сзади, затем ты поворачиваешь голову обратно и видишь их спереди. Затем ты пытаешься обойти их и часть тех, кто был сзади, набегает на тебя. Вы прижаты к стене. Вы — это молодые оппозиционеры, прогуливающиеся журналисты, вроде тебя, случайно вышедшие из метро люди. Чувствуешь ты примерно следующее. Сначала — нет же, они нас просто выдавят обратно в метро. Потом — нет, не выдавят, будут арестовывать. Потом думаешь — что-то не хочется в автозак, а вот он, кстати, приехал. Потом — ну, автозак, ну и что?

Между попавшимся велосипедистом и космонавтом происходит забавный диалог. Омоновец говорит, мол, твой велик — он как еж противотанковый, тебя с ним никто брать не будет. Да ладно, говорит велосипедист, вы меня от него отцепите сейчас и затащите. Выпускают только тех, у кого есть пресс-карта. Пресс-карта есть у тебя, но ее нет, например, у шестнадцатилетней девчонки, которую, взяв за шею, в три погибели ведут в автозак. И еще у одной, и еще. Теперь ты бегаешь у ОМОНа за спинами и пытаешься убедить, что вот этот твой товарищ, — вы с ним вместе работаете, просто он не при документах.

Арбат, у Вахтанговского театра. Мизансцена до степени сличения напоминает концерт приснопамятной «Группы риска»: послушать музыкантов тут и в будние дни собирается больше народу, только их никто не разгоняет. Здесь же ясно, что ОМОН может вылететь из любого переулка. Что он и делает: люди бегут по Калошину переулку. По ходу дела выясняется, что антиарестным ресурсом является машина, — когда людей начинают гнать по переулку, мы садимся в машину, и волна космонавтов пробегает мимо нас. Мы заводим мотор и едем позади у этой странной прогулки — и ОМОН, и разогнанные идут быстрым шагом в сторону тишайших из арбатских переулков, Могильцевских. Никто ни за кем ни гонится, не выхватывает, не бьет, и мы едем в самой гуще этой смешанной толпы.

Патриаршие пруды. Вместо того чтобы распределиться, люди кучкуются у входа со стороны Бронной. Появляется сбежавший из автозака Удальцов и впервые озвучивает план на 9 мая: присоединиться к митингу коммунистов в 11 часов утра. Потом та же сцена повторяется у памятника Крылову, рядом со слониками и мартышками: лидер «АКМ» в свете камер излагает программу на завтра и просит не расходиться сегодня. Однако через пятнадцать минут эпицентр событий смещается в сторону угла Бронной и Большой Садовой, куда, словно булгаковский трамвай, приезжают четыре здоровенных полицейских «Урала».

Здесь в каре случайным образом берут людей, выходивших с Прудов, — и в нем оказываются Алексей Паперный, Филипп и Тихон Дзядко, Филипп Бахтин. Причем многие шагают за оцепление сознательно и сознательно не достают пресс-карты. Вместо автозака за ними приезжает рейсовый автобус-гармошка. Вместо непочтительного скручивания людей, ведут в этот двухсалонный автозак колонной, как пленных. Пленные улыбаются.

На углу Бронной и Садовой паркуется удивительная «Деу Нексия». Внутри у нее проигрыватель-«бумбокс», на всю ивановскую играющий то «Вставай, страна огромная», то гимн России в новой редакции. Хозяйка включает аварийку, ставит перед машиной треугольник и начинает разливать собравшимся чай.


Илья БУДРАЙТСКИС, публицист^*

Вот так начался этот вечер (8 мая – OS). Потом было еще несколько часов в автозаке у ОВД Академическое. Бойцы жаловались на низкие зарплаты, безумный график (16 часов в сутки последние дни), бессмысленность своей работы и бардак в стране. Узники автозака соглашались, натужно шутили, трясли недействительными журналистскими корочками и фотографировали друг друга на телефоны.

Интересно, что среди задержанных практически полностью отсутствовала знакомая порода подготовленного оппозиционного активиста. Это были обычные молодые люди, но каждый из них не случайно стал объектом внимания полиции. В эти дни на наших улицах продолжается бурное и исключительно важное созидание уличной протестной культуры, шагнувшей за грани дозволенного. И усталые бойцы ОМОНа причастны к этому созиданию в гораздо большей степени, чем они себе могут представить.​

___________________
^* Запись в Фейсбуке