Я – драгдилер

ПАВЕЛ НИКУЛИН записал историю мелкого торговца наркотиками, который решил служить в правоохранительных органах

 

Этот материал — начало серии публикаций журналиста ПАВЛА НИКУЛИНА, который намерен собрать монологи всех основных участников наркотического цикла: от лаборатории по производству наркотиков — через наркомана — до оперативников.


Я со школы тусовался с чуваками, которые любили покурить дудку. Я и сам с ними курил, а потом понял, что покупать траву оптом будет дешевле. Так и закупал некоторое время, пока не решил, что это дело можно и продавать тем же друзьям. Мне было 17 лет, когда я за это взялся, и года четыре я торговлей промышляю. Через друзей я узнал, у кого они покупают траву и гашиш. Начал покупать там, а потом через этих поставщиков вышел на крупный опт, так и пошло. Хранил наркотики дома, а иногда еще в подъезде за батареей. Достаточно было попросить таджиков не убираться там. Начал продавать дудку: гашиш, бошки, шала, поника (разные типы марихуаны. — OS). Чуть позже перешел на спиды (амфетамины. — OS). Иногда, пару раз толкал кокаин. Он стоит сейчас где-то четыре рубля (4000 рублей. — OS) за грамм.

Твердый (гашиш. — OS) я покупал у крупного оптовика. У него дома лежали огромные плиты гашиша весом в несколько кило, замотанные в полиэтилен. Спиды я брал у производителя. У парня была небольшая лаборатория на кухне. Поэтому кухня была у него вся задроченная и воняла аммиаком или чем там. Раз в месяц этот чувак нанимал специальных людей, чтобы они чистили вентиляцию. Из-за этого его и поймали.

Сдать он меня не мог. Я никому не называл своего настоящего имени. Доходило до смешного: в одной институтской общаге ребята делали спайс (курительные смеси с химическим составом, легальные и запрещенные. — OS), и я пару раз у них закупался. Как-то раз я зашел к ним и встретил своего одногруппника. Ребята со мной здороваются: «Привет, Дим, привет, Дим». И он ржет: «Ну, здорово… Димон!»

По телефону особо не палюсь, знаю, что могут быть прослушки, но тут уж хуй что сделаешь. Говоришь, как все: твердый, мягкий (гашиш. — OS), порох (амфетамины. — OS). Хотя порой мы изъебывались и называли гашиш «книжкой». Книжка в твердом переплете, книжка в мягком переплете. Если говоришь про дагестанские сказки, то понятно, откуда гашиш. Самые лучшие сказки — осетинские. Но я бы по телефону никогда бы не сказал: «Парниш, у меня есть шесть грамм скорости, приезжай».

Моя работа начинается с вопроса «есть чё?». Его задают мне, а я переадресовываю этот вопрос поставщикам. Когда узнаю, чё у них есть, еду за товаром. Гаш я беру от 350 до 400 рублей, а продаю за 500, 600, 700. Шалу я продавал по восемь (800 рублей. — OS), но это полтора спичечных коробка. Спиды брал от восьми до рубля (от 800 до 1000. — OS) и продавал за рубль, рубль-два, рубль-пять (1000, 1200, 1500. — OS). С грамма гашиша я навариваю от 150 до 400 рублей, а со спидов — от 150 до 600.

Самый бизнес начинается в четверг и длится до субботы. В воскресенье я в основном работникам музеев продавал, у которых выходной в понедельник. Работники музеев торчат пиздец просто как.

Вообще те, кто только начинал долбить, — те в понедельник вымутить пытались. Но обычно все на четверг заранее заказывается. Ну и производство всякое так и работает, что к четвергу обычно все делается. У меня так было.

Собрав заказы, я еду к поставщику. За спидами я приезжаю на квартиру-лабораторию, беру собранный для меня вес. Амфетамины чувак засыпает в один пакет, заматывает в другой пакет и прижигает зажигалкой, запаивает. Это делается для того, чтобы в метро не было никаких паров от веса, чтобы собаки ебаные не запалили. Дома проверяю эту хуету на электронных весах и начинаю фасовать. Делать это лучше всего по накурке. Это очень занимательно.

Иногда бодяжу это говно. Мягкий можно бодяжить оконной замазкой, она по цвету похожа, по консистенции, но жестить не надо. Из 10 можно сделать 12 граммов, не больше. Надо ж понимать, что когда ты куришь оконную замазку, — это ни хуя не гашиш. Ну и кропалится (крошится. — OS) что-то. Иногда грамм — это совсем не грамм, а даже и половинка. Спиды можно бодяжить сахарной пудрой. Стиральным порошком еще, но этого делать не стоит, и вообще, если делать это, то по чуть-чуть. Хотя порой можно и в половину бодяжить, но предупредить, что спиды не очень. Можно и больше. Но я на поток это никогда не ставил, и такие вещи проделывал разово. Например, чуваку нужны были четыре грамма скорости, а у меня всего три было. А ему было нужно четыре, и понятно, что он либо обломается вообще, либо у другого чувака возьмет, ну, я и набодяжил.

И еще я иногда спайсы продавал. Легальную наркоту. Это химия. Если с чуваками, которые их в палатках продают, нормально общаться, то у них можно вырубить и натурпродукты: гаш, шалу. У метро «Сокол» была точка со спайсами. Металлическая дверь в подземном переходе, заклеенная пакетом. И окошко для денег, как в обменном пункте. Ты туда глазом моргаешь, даешь денег и забираешь товар.

Я спайс пробовал, к нему прикуриваются быстро и съезжают совсем. Вот с гашем не так. Его берешь, и если прикуриваешься, просто уходишь на шалу, а со спайсом не то. Берешь, например, «двадцатиминутку». В первый раз тебя потрошить будет ни хуя не 20 минут, а потом она пятиминуткой станет. Ее ягой заливают, пивом. Многие вешаются, прыгают из окон, не знаю, говорят так.

Большие веса тоже возить приходилось. Мне как-то привезли из Марокко шишки. У товарища был брат-сват пилотом и привез все в кабине. Из аэропорта надо было это как-то все везти. На своих тачках и палевно, и опасно — вдруг гайцы тормознут, вдруг ДТП, поэтому был придуман хитрый план. Мы поймали таджика, который бомбил на каком-то говне старом. Ему в багажник кинули сумку с вещами и шишками и забыли про нее. Если бы нас застопили менты, то пиздец водиле: сумка не наша. Повесить ее на таджика и нам спокойнее, и ментам проще. Мне бы его не жалко было, совести у меня нет.

Наваривал я по-разному, но у мамки на пиво стрелять не приходилось. Первый профит — тыщи полторы за неделю, а потом все больше. Максимум — 14 рублей (14 000. — OS) в неделю. Но это три дня работы плюс зависит от клиентской базы. Совсем всерьез, чтобы там ходить с братками и на говне (с оружием. — OS) — такого не было. Да и клиенты попадались спокойные. Их я заводил постепенно. Сначала знакомые, потом знакомые знакомых, социальные сети опять же помогли. Люди достаточно открыто говорят о том, что они употребляют. В том же твиттере постоянно: «Ах, как мы пиздато накурились, ах, как мы пиздато нанюхались». Понятно, что вот он — человек, которому можно продать.

Брали у меня разные люди. Студенты, взрослые дядечки на машинах с женами и детьми, офисники. У меня был такой знакомый: он в пятницу брал два грамма, вынюхивал их со своей девушкой и вез ее в клуб. Там они всю ночь плясали, а в субботу ехали к нему и весь день проводили дома в дыму тлеющего гашиша. Я с этим чуваком через твиттер познакомился. Он постоянно писал, как они с телкой «круто охуенно прям пиздец как плясали». Когда ты такое видишь, ты в шутку спрашиваешь: «Чё, нюхаешь, что ли?» А он тебе в ответ тоже в шутку: «А чё, есть чё?» И дальше вы уже общаетесь в директах. Или вот жру с приятелем в институте, а он говорит, что его приятель или приятель приятеля нанюхался спидами. Я ему говорю: маякни там, что я достать могу.

Иногда клиенты пропадают. Принимают их или нет, я не знаю. Просто иногда они перестают обращаться. Может, телефон потеряли, может, завязать решили, может, их замели. Имени они моего не знают, телефонный номер мой у них не определяется, так что... Когда речь идет о друзьях друзей, это понятно, а дальше… А дальше я не слежу. Может, сторчались, может, что, хуй их знает.

Люди на спидах старчиваются на глазах. Я видел, как чувак один на нервной почве в психушку попал. У него крыша натурально поехала. Но это надо жестить. Он, блядь, за месяц суток шесть поспал, наверное. Видно, что он в неадеквате чистейшем. То он дико бодрый, то его мажет в сон, то он опять бодрый. И настроение у него резко скачет. Но я все равно ему продавал. Если у меня один и тот же человек будет закупать постоянно грамм-два-три, я не буду спрашивать зачем. Это его дело — торчит он сам, угощает кого-то или перепродает. Мне до пизды. Я не скажу: «Парень, попустись». Это ж совок какой-то так делать. У меня нет совести, его жалеть. Ну на хуй. Это его личная жизнь.

Вообще, у меня все как на алкогольном рынке, только наркотики не всегда доступны. Запреты мне, конечно, приносят прибыль, но если бы это было легально, мне было бы проще. Если бы я продолжил эту хуйню толкать, я бы поднял расценки, наверное. В 2013-м закупка поднимется, я думаю. Риски растут, взятки растут. Может в два раза цена вырасти на товар, а качество будет оставлять желать лучшего.

Себестоимость грамма гашиша — рублей 50—100. 350 рублей — это его стоимость на черном рынке. Туда включены риски, взятки, транспорт, вся хуйня. Если он легальный будет, то накинуть на него акциз 100 процентов, добавить рублей 100—150 для навара — те же 350 рублей выходит. Только это будет честный грамм, без замазки. Ну и политически выгодно, можно грузинский ганджубас запретить. Свою сеть сбыта я бы не потерял точно.

За некоторых клиентов ты держишься, делаешь им скидки, а кого-то можно и кидануть по-крупному. Я вот чувака один раз кинул, потому что знал его шапочно. Решил как-то у моей подруги в общаге подуть, там был ее друг и товарищ друга из Екатеринбурга. Вот этого уральца я и кинул. В Ебурге, как известно, старик Ройзман (Евгений Ройзман, глава фонда «Город без наркотиков». — OS) не дремлет. И там, кроме беспонтовых галимых спайсов, вообще ничего нету. Вот этот парень изголодавшийся и попросил меня на восемь рублей (8000 рублей. — OS) его зарядить всем, чем только можно. Я ему пообещал достать тех же бошек, что мы курили. Но уже дома я понял, что этих бошек у меня ни хуя не на 8 рублей. Поэтому я решил чуваку продать чаю, зеленого такого, его еще через эту фигню пьют, через калабас. Мате. Просто я рассудил, что я его больше не увижу, да и в принципе не знаю его совсем, он меня тоже. Он мне отдал 8 тысяч, я ему отдал этого чаю. Он потом, говорят, жаловался, что чай какой-то курит беспонтовый. Я ему посоветовал притормозить, передал, что он прикурился, вот и не торчит. Больше ничего о нем не слышал.

Это не сетевой маркетинг, изумрудных продавцов не бывает. Но стрессоустойчивость и корпоративный дух для этого бизнеса обязательны. Я еще в долг никому не даю. Все эти «парниш, я потом занесу», это все... Это противоречит моей бизнес-идее.

Всерьез я бы стал заниматься наркоторговлей, если бы только УК гарантировал мне вместо сроков хотя бы штраф, пусть и большой. Это лучше, чем сроки, хотя ментов я как-то не боялся. У меня на случай приема была одна заначка — отчим, который работал в ментовке. А кто-то из знакомых суммы какие-то держал на всякий. Уйти от 228-й (ст. 228 УК РФ «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств». — OS) стоит от 10 тысяч до... Ну, не знаю. Потолка нет.

Я усвоил, что соскакивать надо на приеме, до протокола. От протокола хуй потом избавишься, они номерные все. Но смотреть надо внимательно, потому что иногда мусора заполняют не протокол, а просто ксерокс бланка, чтобы развести на бабки. Вообще какой-то конкретной модели поведения с ними я не выработал. Знаю, что можно и без денег порешать, а можно и на бабло влететь. Первый раз нас почти приняли, когда я в институт принес два грамма спидов. После первой сессии это было. Мы стояли с другом у торгового центра, меняли деньги на выпивку, и до нас докопался мент. Откуда ни возьмись, блядь, шел. Увидел двух парней и начал доебываться. Он хотел наряд вызвать, но мы как-то отвязались.

Первое задержание было в июне, после первого курса. Тогда меня приняли с двумя граммами гашиша в подъезде. Мы стояли на лестничной клетке второго этажа, и я давал пацанам пробовать товар. И тут в подъезд вошли пэпээсники. Один поднялся к нам и увидел парня с буликом (пластиковая бутылка для курения марихуаны. — OS). Чувак как раз затянулся от удивления. Менты тут же проверять паспорта начали, всякую хуйню творить, но мы договорились без денег, просто отдали им весь вес. Два раза меня еще принимали, но мой отчим из ментовки тогда без денег решал вопрос. Мать о моих делах не знает, у меня все-таки отдельная комната в квартире!

А еще смешно было с собачками. Я вез в метро в рукавах куртки пакеты с бошками или шалой, не помню точно. Я, в общем, называл все это «отборными бошками». В вагоне я увидел, что в дальнем конце сидят два мента и маленький котопес, типа пуделя, мелкое говно такое, как раз на наркоту натасканное. И вот так вот неловко мы с ментами и подъехали к станции. И пока мы ехали, они по вагону бродили и в итоге стояли в вагоне уже рядом со мной. Ну, я торопливо вышел на перрон и вижу, что они так подозрительно на меня оглядываются и идут в мою сторону. Ну, я вытащил все пакеты из рукавов и бросил на полотно.

Они подходят, собачка заливается уже. Гавкает. Ну, они: «Документы». Я говорю: «Ни хуя». Они мне говорят: «Ну, пойдем в комнату милиции». Пойдем, говно вопрос. Зашли. Там у меня проверили документы, позвали полкана какого-то. Заставили вывернуть карманы, ну, я особо тогда не выебывался насчет понятых — знал, что у меня ничего нету. Собачка уже вся надрывается и на куртку кидается мою, на рукава. Менты тогда проверили карманы, обломались и пошли потом камеры смотреть. Ну, и на этом видео с одной стороны меня колонна загородила, а с другой — тетка такая в пухане. Ни хуя не видно, как я наркотики выбрасывал. Так что отпустили меня с миром, а на полотне остались четыре мешка травы. Недолго, я думаю, она там пролежала.

А крупно я влетел совсем недавно. Это был в районе Бауманки. Я и мой товарищ — Товарищ Сталин, назовем его так — поехали продавать наркотики. У меня было 20 граммов спидов и то ли 10, то ли 15 граммов гашиша, которые мы получили в обмен на героин. Мы их должны были отдать покупателю. Героин у нас был от Сталина, он занимается тяжелыми наркотиками, и я тут не в курсах о раскладах.

Товарищ Сталин — сторчавшийся на всем персонаж. Он в начале этого года пропал на какое-то время со своим друганом. Они торчали постоянно, раз в два дня долбили. И порох, и гашиш. Я, когда его встретил недавно, охуел — он отощал, дружбан его отощал. Такие скелеты сидят. «Вы голодаете, што ль?» — подъебываю. «Не-не, мы героин попробовали». Тут понятно, что они его долго пробовали, дегустировали придирчиво и, видать, во вкус вошли. Где они его брали, я не знаю.

Изначально мы со Сталиным должны были отдать 30 граммов героина одному чуваку. Но там все переигрывалось постоянно. В итоге мы нашли чувака, который выменял гердос на гаш и спиды. Вот с этим добром мы приехали на Бауманку, весь вес был у меня. Мы стояли в одном дворе, ждали чувака, потому что мы приехали минут за сорок или за час до назначенного времени.

И тут мы увидели ментовской воронок. Он заехал за дом, а минут через пять оттуда вышли два мента. Они с разных сторон обошли дом и пошли в нашу сторону. До урны было несколько шагов, и когда я понял, что они идут к нам, я подошел к урне и начал, не палясь уже, все это выбрасывать. Гаш там, спиды. Ну, они подошли к нам: ля-ля-тополя документы, вся хуйня. Я, естественно, говорю ему: «А чего это документы?» Он мне такой: «Выворачивай карманы». Я ему в ответ: «Давай понятых». — «Щас будут понятые», — отвечает мусор и давай звонить. Тут подъехал воронок. Сталин приссал конкретно, все из карманов на землю выкинул, кошелек, ключи. Мент спрашивает его: «Что в кошельке?» Тот давай деньги вынимать, на землю кидать. Я тогда подошел к водиле и сказал: «У парня нет ни хуя, у меня все, поехали в отделение». Он мне в ответ: «Дождемся понятых». Я ему говорю: «Нет, давай в отдел вези, там будут понятые-хуетые и прочее». Я только успел написать своему адвокату, чтобы он мне перезвонил, как у меня сел телефон.

Блядь, и все! Когда я туда приехал, у меня было 5 граммов скорости и два куска гаша. Из отдела я позвонил отчиму, я только его номер знал. Он приехал, начал решать вопрос. Но тогда он уже не был ментом, накосячил сильно, как — не скажу, громкая была история. Отчим сказал, что вопрос был за сто тысяч решен. И я теперь ему эти сто торчу. Моих наркотических денег ему, видите ли, не надо, поэтому он устроил меня в Академию МВД. Буду ментом теперь, тоже выручка неплохая, тем более я знаю, как там деньги зарабатывать.